«К тоталитаризму надо идти гламурно» Пранкеры Вован и Лексус рассказали «Медузе» о своей деятельности

Уже несколько лет пранкеры Вован и Лексус разыгрывают по телефону звезд, общественных деятелей и даже президентов. Они превратили пранк в часть политической жизни; причем их розыгрыши всегда оказываются в интересах власти. Например, в марте 2016 года Вован и Лексус передали Надежде Савченко письмо якобы от сотрудников администрации президента Украины с просьбой прекратить голодовку. В реальность этого послания поверила не только Савченко, но и ее защитники; адвокат Савченко Марк Фейгин обвинил пранкеров в связях с российскими спецслужбами. Вован и Лексус встретились со специальным корреспондентом «Медузы» Даниилом Туровским и объявили, что никак не связаны с Кремлем и ФСБ. Вместе с тем, они признались в любви к бывшему первому замглавы администрации президента Владиславу Суркову и объяснили, почему не будут разыгрывать главу Чечни Рамзана Кадырова и патриарха Кирилла.

В один из весенних дней 1989 года в квартире москвича Александра Богомолова, бывшего сотрудника информационно-вычислительного центра, раздался телефонный звонок. Неизвестный спросил Катю. Александр не понял, о ком речь и положил трубку. Через некоторое время неизвестный позвонил ему еще раз. Потом еще и еще; на том конце провода говорили разными голосами; звонивших становилось все больше. Такие звонки раздавались у Богомолова на протяжении 20 лет, пока он не умер. 

Первым позвонившим был Ярослав, студент первого курса Московского технологического университета. Он позвонил Богомолову случайно — его приятель познакомился на улице с девушкой Катей, та дала ему телефон, но он его неправильно запомнил.

Записанный разговор с Александром Богомоловым, которого прозвали Дедом ИВЦ (по месту его работы — информационно-вычислительному центру), считается первым задокументированным российским пранком. Сам Богомолов со временем стал главной жертвой российских пранкеров. Сперва его записывали на магнитофон «Электроника-302»; десяток первых разговоров вышел отдельным кассетным «альбомом», который прошел через многие руки; на кассете был указан телефонный номер Деда ИВЦ. Богомолов менял номера, переезжал из района в район, даже за город, пропадал из внимания пранкеров иногда на несколько лет, но его всякий раз находили — через телефонные базы и даже прокуратуру. 

Благодаря этому «альбому» пранком увлеклись десятки людей, в том числе и нынешние главные российские телефонные хулиганы — Вован (Владимир Кузнецов) и Лексус (Алексей Столяров). В первые годы своей деятельности, в конце нулевых, они разыгрывали российских звезд шоу-бизнеса — например, Анастасию Волочкову и Филиппа Киркорова, а также случайных россиян. С 2012-го Вован и Лексус переключились на «высокопоставленных клиентов». Они звонили Александру Лукашенко (в июне 2014-го, представившись сыном Януковича), Борису Немцову (десятки раз — в 2012-м), Элтону Джону (в сентябре 2015 года, представившись президентом РФ Владимиром Путиным), Реджепу Эрдогану (в феврале 2016-го они разговаривали с ним, представившись президентом Украины Петром Порошенко) и многим другим.

Их политические розыгрыши всегда совпадали с государственной информационной повесткой, их записи показывали в программах федеральных телеканалов. В середине марта 2016 года они разыграли украинскую военнослужащую Надежду Савченко. Вован и Лексус передали ее адвокату Марку Фейгину письмо якобы из администрации президента Украины с просьбой прекратить сухую голодовку. На следующий день Савченко прервала голодовку, а Фейгин, узнав о розыгрыше, обвинил пранкеров в работе на российские спецслужбы.

* * *

Вован и Лексус сидят за угловым столом в одном из кафе в районе станции метро «Тимирязевская» и пьют пиво. На Воване рубашка с цифрами «1984». «Это типа отсылка к [писателю Джорджу] Оруэллу, от [российского модельера] Гоши Рубчинского, — объясняет Вован. — Купил в Италии, потому что в Москве стоит на треть дороже. Оруэлл — замечательный, пишет про тоталитаризм. Мы против тоталитаризма. Но если идешь к тоталитаризму, то надо к нему идти гламурно».

«У пранкерского сообщества всегда было несколько правил: например, нельзя причинять вред, нельзя первому грубить, нельзя спрашивать про болезни», — говорит Вован.

Лексус рассказывает: первый российский пранкер, записавший Деда ИВЦ, сейчас — «очень влиятельный человек», он занимается «легкой промышленностью, приближен к силовым ведомствам». Вован и Лексус с ним регулярно общаются. «Он одобряет наше новое общественное направление», — говорят они. 

И Вован, и Лексус подчеркивают, что им неинтересно разыгрывать российских звезд и обычных людей. «Хотя поражали звезды, которые по телевизору казались интеллигентными, а в разговоре с нами использовали мат в извращенной форме», — говорит Вован и заказывает еще пиво.

Они неохотно говорят о себе. Вован, по его словам, родился в 1986 году под Краснодаром, окончил юридический факультет, в 2011-м переехал в Москву — его позвали работать в один из таблоидов, название которого он называть отказался. Работая в газете, он брал интервью у российских звезд. Лексус рассказывает, что родился в Екатеринбурге, окончил экономический факультет, потом «работал с госзакупками в коммерческих организациях», после чего у него «появился бизнес, который приносил деньги».

«Я фанат Суркова»

— Почему вас подозревают в связях с ФСБ и Кремлем?

Вован: Мы попадаем в основную информационную повестку. И это, видимо, означает, что нам дают задания в ФСБ.

Лексус: И Кремль. Но тут же надо конкретизировать. Смотри, Эрдоган — это же вряд ли деятельность ФСБ? Это ГРУ уже.

— Вы часто говорите, что вам друзья помогают. Это обычно…

Вован: Эфэсбэшники.

— Я про другое. Ваши источники — это хорошие знакомые, или вас снабжают контактами анонимно?

Лексус: Нам многие симпатизируют, сливают телефонные номера. Мы их личности раскрывать не будем. Некоторые говорят, что нам ФСБ помогает телефонами. Только, знаете, у ФСБ немножко другая функция. Человек, который с ними столкнется, поймет, что они по-другому работают. Там, чтобы достать телефон, придется пройти через миллион согласований. Спецслужбы настолько забюрократизированы, что никак не смогут нам помочь. И в АП [администрации президента] то же самое, насколько я знаю. Это очень медленно. Для нашей деятельности не подходит.

— То есть вы себя считаете независимыми общественными активистами?

Лексус: Получается так. Почему Ксении Собчак, Васе Обломову и Леониду Парфенову можно создавать что-то забавное, смешное и на злобу дня, а нам нельзя? Почему мы сразу становимся агентами Кремля, а они не являются агентами Госдепа при этом? То, что мы делаем, нельзя делать на государственном уровне, по приказу. Кремль так не работает.

— И все же есть ощущение, что вы работаете на власть. 

Вован: Это смешно.

Лексус: Вы считаете, что нас используют? Ну, не знаю. Когда мне ставят в претензию ФСБ, я могу ставить в претензию Госдеп или [Михаила] Ходорковского. Есть люди, которые работают в схожих с Госдепом интересах, и не получают за это деньги. Так же и мы. Мы не получаем за пранки гонорары.

— Невозможно поверить, что на вас ни разу никто не выходил из АП или молодежных движений.

Вован: Нет, честно. Хотя, возможно, кто-то за нас получает там деньги; возможно, у нас есть куратор, о котором мы не знаем и который наверх докладывает, что нас курирует. Я такого не исключаю.

— А через пару лет мы увидим это в слитой «Шалтаем-болтаем» переписке.

Вован: И будет все ясно.

Лексус: Я фанат [Владислава] Суркова, особенного его литературного творчества, его стихов с Самойловым (в 2003 году вышел альбом Вадима Самойлова из «Агаты Кристи» «Полуострова», записанный при участии Суркова — прим.«Медузы»). Мне интересна и его программа, которая, по сути, вела нашу страну в течение десяти лет. У меня на кухне висит портрет Суркова. А рядом висит портрет Путина. Я всегда, когда сажусь есть, на них смотрю и воодушевляюсь.

— Вы знакомы с кем-то из прокремлевских движений?

Вован: Они все уже закончились, когда мы появились.

— Вы, конечно, абсолютно их герои. Я как-то был на секретном совещании, где [бывший лидер «Наших», бывший глава Росмолодежи Василий] Якеменко рассказывал собравшимся, что следующее поле битвы — сеть.

Лексус: Есть вот движение «Сеть» (молодежное движение, созданное выходцами из «Наших» в 2013 году — прим. «Медузы»). Но это такое говно! Есть Росмолодежь, [подведомственный ей] Роспатриотцентр.

Вован: Движения, которые навязаны сверху, никогда ничего не завоюют.

— И никто из движений с вами не пытался сотрудничать?

Вован: Да, у них есть свои задачи. Зачем они нужны нам?

— Вы нужны им.

Лексус: Я знаю руководство Роспатриотцентра. Но мы влиятельнее, чем все эти движения.

Лексус заказывает пиво.

Вован: Спивается человек.

Лексус: Нам никто бабки не скидывает…

Вован: Прошло время всех этих движений. Они были навязаны сверху, поэтому не состоялись. Все делали под бюджеты, все тяп-ляп. Мы делаем свой проект и никому не сдаем отчетов.

Лексус: Но вам лучше написать про то, что мы работаем на ФСБ.

«Если сделаем пранк с Кадыровым — окажем Яшину услугу»

— В интервью «Российской газете» вы говорили, что для вас все изменилось в 2012 году, когда начались массовые уличные выступления граждан. И что из-за них вы решили делать «общественно-значимые» пранки. 

Лексус: Я раньше был сторонником оппозиционной точки зрения. Но потом разочаровался в них [оппозиционерах]. Они не смогли поставить себя грамотно, и я посмотрел в противоположную сторону. Люди там оказались убедительнее. Но изменилось все еще раньше — в 2010 году. Тогда я увидел компрометирующие ролики с Шендеровичем, Лимоновым, Яшиным (имеются в виду видеозаписи, на которых запечатлены оппозиционеры с девушкой, известной как Катя Муму; записи активно распространялись прокремлевскими молодежными движениями; Ильи Яшина на них не было — прим. «Медузы»). И я подумал: эти люди хотят изменить систему, а при этом выглядят хуже на уровень. Оппозиционер должен быть изначально чистым, политическим Иисусом Христом во всех своих проявлениях. Я, в том числе, очень симпатизировал Алексею Навальному.

— И поэтому у вас не было с ним ни разу пранка?

Лексус: А с ним тяжело записать. Он ушел в защиту после того, как взломали [его почтовый ящик в 2011 году]. Вы знаете, Навальный боится сам водить машину, потому что считает, что ему под колеса может кто-нибудь броситься? Вот точно так же он боится говорить по телефону.

Вован: Но тут еще один момент: какой смысл с ним пранки делать? Где сейчас Навальный? У него был шанс, но он его упустил.

Лексус: Когда начались митинги 2011-го, у него был один шанс — выйти на площадь и сказать: «Я приду один, со мной будет Юра-музыкант и больше никого». А он вышел с [журналистом Сергеем] Пархоменко, Немцовым, [журналистом Артемием] Троицким, Собчак… Собчак и слила протест. [Бизнесмен Михаил] Прохоров мог бы возглавить с ним протест!

Вован: Это же существо, он же олигарх.

Лексус: Лучше он, чем люди, бывшие в употреблении. Если бы Навальный вышел только с Юрой-музыкантом, то тогда бы он добился успеха. Это мнение Суркова.

Лексус заказывает пиво. 

— Яшину вы тоже не звонили.

Вован: А кому он нужен? Нас даже Кадыров не интересует, а этот и подавно.

— Не интересует Кадыров?

Лексус: Кадыров — это очень сложный вопрос. Если мы сделаем пранк с Кадыровым, это будет сразу же каким-то знаком. Мы окажем Яшину огромную услугу.

Вован: И Кадыров — очень сложная история, которую должен решать президент.

— Почему же Кадыров — запрещенный для вас герой?

Лексус: Троллить Кадырова — это как троллить Путина, сразу возникнет дестабилизация внутри страны. Мы не видим в этом смысла, это принесет огромный вред. Мы бы сделали пранк, если бы были друзьями Навального и Яшина, если бы были на их стороне. Не будем звонить и [президенту Сирии Башару] Асаду, потому что нарушим взаимодействие между нашими странами.

Мы вот недавно ходили на марш памяти Немцова. Нам, во-первых, было интересно посмотреть, как он проходит, во-вторых, мы не поддерживаем убийство на фоне Кремля.

Вован: Я лично много общался с Немцовым, я хорошо к нему отношусь.

— Я перед нашей встречей послушал вашу аудиозапись, записанную совместно с пранкером Бесом. На ней вы говорили Немцову, что хотите «******* [заняться сексом] с его дочерями».

Вован (смеется, закрывает рот рукой): Я такого не говорил, это Бес.

— Сейчас вы считаете, что нельзя такое было Немцову говорить?

Вован: Немцов тогда это воспринял адекватно. Мы с ним много записей не выложили, хотя он довольно откровенно с нами разговаривал. Вообще, его жалко — он был очень честный и прямой. Я считаю, что те, кто это сделал, должны быть наказаны, вплоть до заказчика.

Лексус: Я Немцова не люблю, он мой противник. Он коррупционер, который не смог в 1990-е наладить достойную жизнь в стране. Но то, что его убили в центре Москвы, — это позор для людей, которые такое просмотрели. Но вряд ли заказчики будут наказаны.

— На другой записи вы спрашивали Немцова, какую из своих дочерей ему «не жалко отдать ради демократии».

Вован: Это телефонная провокация, почему бы и нет? Это пранк, который провоцировал на негативную реакцию, попытка вывести конкретного известного человека на эмоции.

— Вы не раз звонили Валерии Новодворской, пытались ее вывести из себя. В том числе, представлялись уже убитой тогда Анной Политковской.

Вован: С ней есть очень смешная запись, когда мы звонили ей, представлялись Павлом Астаховым. Мы его голосом жаловались Новодворской, что ему звонят хулиганы от ее имени. Она рассказывала ему о пранкерах. Мы от лица Астахова говорили, что поймаем нас незаконными методами, изобьем и прочее. Она сказала — да, хорошо, было бы прекрасно. Так демократическая общественность показывала свое лицо.

— Такие звонки вы считаете «провокациями» и «попыткой вывести людей на эмоции». Но потом же вы стали совсем по-другому действовать — вы же начали пытаться влиять на события в стране. Началось все со звонка Чурову (в 2012-м руководителю ЦИК Владимиру Чурову пранкеры позвонили от лица помощника президента Аркадия Дворковича и сообщили, что он уволен — прим. «Медузы»)… 

Лексус: Самый расцвет пришелся, конечно, на события с Украиной. До всех событий у нас еще был пранк с главным гаишником Украины, который выдавал золотые визитки: если тебя останавливало ГАИ, можно было ее показать, и тебя отпускали. Я звонил от имени сына Януковича: «Что ж ты нас позоришь? Что за золотые визитки?» Был еще пранк с [называющим себя председателем парламента «Новороссии»] Олегом Царевым, с которым, самое забавное, мы сейчас дружим и бываем у него в гостях. Была долгая история с [украинским олигархом Игорем] Коломойским. Потом были звонки в США (с генералом Кевином Макнили пранкеры говорили, представившись главой МВД Украины Арсеном Аваковым — прим. «Медузы») и Молдавию (президенту страны звонили от имени бывшего президента Грузии Михаила Саакашвили). На Украине куча харизматических персонажей, в отличие от России, где только [депутат питерского заксобрания Владимир] Милонов был. Кстати, его пранк полностью раскрыл. К нему, конечно, больше не может быть вопросов у здравомыслящего человека.

Мы были сейчас на годовщине в Крыму, кстати. И услышали благодарности от руководства Крыма, от [председателя совета министров Крыма Сергея] Аксенова — за историю с пранком про ЛЭП (в ноябре 2015 года Вован и Лексус провели, как они называют, «пранк-расследование», в рамках которого нашли человека, якобы устроившего диверсию, после которой в Крыму начались перебои с электричеством). Аксенов сказал нам, что он — наш фанат, предлагал нам самолет до Москвы. [Прокурор Крыма Наталья] Поклонская тоже поблагодарила.

Еще я в ДНР ездил недавно. Мы там, скажем так, набирали с товарищем материал для пьесы. Мы приехали по приглашению республики, сходили даже на «Новороссию-ТВ», нас в районе аэропорта сопровождали бойцы ДНР. Все это через [лидера общественно-политического движения «Новороссия» Павла] Губарева — мы с ним часто видимся.

«Можем сами новости создавать»

— Сейчас у вас конфликт с адвокатом Надежды Савченко Марком Фейгиным. Он пообещал добиться вашего уголовного преследования.

Вован: Виделись с ним сегодня [19 марта], он нас обматерил и убежал.

— Что произошло?

Лексус: Мы сидели, завтракали в «Кофе хаузе» на «Парке культуры», ели омлет. И видим — Фейгин сидит, говорит про кремлевскую пропаганду, про нас. Мы сидим, думаем: «******[глупый человек] же». Подошли к нему. Он начал нести всякий бред, а потом убежал. Да и пошел он.

— Его можно понять. Расскажите, как готовился пранк с Надеждой Савченко.

Вован: В подвалах ФСБ, конечно.

Лексус: Мы ехали в районе Останкино на монорельсе, читали топ новостей «Яндекса». Так почти всегда бывает: делаем то, что на волне. Бывают же нераскрытые журналистами темы, когда читаешь и остаются вопросы к героям. Но как их задать? Если бы мы были журналистами, нам пришлось бы представляться журналистами, а мы по своей этике можем этого не делать. Бывает и так, что можем сами новости создавать. Решили: почему бы нам не сделать пранк с Савченко? Приехали домой, начали придумывать.

— Вдвоем придумывали?

Лексус: Еще агенты ФСБ присутствовали. И вот начали думать, как что сделать. Можно ли ей позвонить? Позвонили ее адвокату Фейгину, представившись администрацией Порошенко. Спросили у него, может ли он передать телефон ей в камеру, чтобы в назначенный момент ей позвонил сам Порошенко. Фейгин сказал, что такой возможности нет. Тогда поняли, что можно ей написать письмо. Я в фейсбуке кинул вопрос: есть ли кто украиноговорящий? За полчаса откликнулись 11 человек. Мы им скинули текст письма, через час нам скинули перевод, и мы кинули письмо Фейгину. На следующий день с утра он поехал в СИЗО и передал этот текст Савченко. И все пошло-поехало, Савченко прекратила голодовку. И у нас началась война с Фейгиным.

Вован: В общем, мы нарвались на фрика. Он как Гоген Солнцев (эпатажный шоумэн, герой десятков пранков — прим. «Медузы»).

Лексус и Вован заказывают пиво. 

«Мы схожи с российскими спецслужбами»

Лексус: Знаешь, что больше всего поражает? Когда говорят: «Откуда у них телефонные номера вот этого президента, вот этого, вот этого?» Ну, наверное, чтобы их достать, нужно, например, включить мозги. Люди живут стереотипами о КГБ, о суперзащищенной связи, хотя просто раньше никто не пытался туда прорваться.

— И как же удается их достать?

Лексус: У нас, по сути, есть своя спецслужба: есть агенты, которые не подозревают, что на нас работают. Я не буду рассказывать подробнее. Мы выстраиваем длинные цепочки из контактов, которые в итоге выводят к нужному человеку. Мы в этом схожи с российскими спецслужбами. У нас есть агентурная сеть, которая нас информирует, дает нам инсайды. Из этих инсайдов мы делаем свои выводы — и думаем дальше: как развести дальше, какие еще нужны телефоны, как их достать, кого нужно завербовать?

— Как вы можете кого-то завербовать?

Лексус: Убеждением. Хотя часто и не надо никого убеждать. Мы идем от самого небольшого человека все выше и выше, каждый дает небольшую информацию, и в итоге мы выходим куда нужно. Перед тем, как выходить на большого героя, мы рисуем что-то вроде схемы цепочек из людей. До Эрдогана была цепочка в десять человек. Людей из этой цепочки мы находили посредством разговоров — от меньшего к большему. В чем-то это принципы социальной инженерии, как у «Шалтая-болтая». Мы вот недавно виделись с [советником президента по интернету Германом] Клименко и он жаловался, что в АП — очень слабая защита информации.

— Кого даже с выстраиванием таких цепочек не удалось достать?

Вован: [Математика Григория] Перельмана.

Лексус: У нас была идея папу римского разыграть, но мы тормознули.

— А патриарх Кирилл не ваш герой?

Лексус: Нет, у нас же есть статья — оскорбление чувств верующих. Он бы после звонка наверняка оскорбился. И мы над религией никогда не глумимся. Нету в этом прикола. Мы понимаем, что много людей верят в это, и зачем нам делать.

Вован: Почему ты не позвонил ему и не спросил: «Почему у вас в храме автомойка?»

Лексус: А это запрещено?

Вован: Ну, это как-то не очень прилично.

Лексус: Троллить патриарха — сеять религиозную рознь в нашей стране. А так — еще очень хочется с Путиным поговорить, конечно. И с Владиславом Сурковым.

Вован: Господи.

— С Ходорковским?

Вован: У «Медузы» же точно есть его номер? Его охраняет пресс-секретарь. Но он же ведь начнет вести какие-нибудь зэковские разговоры. Это неинтересно.

— Если говорить не о ваших «общественных» пранках, то кто сейчас главная жертва?

Вован: Наркоман Артемыч (популярная жертва пранкеров — прим. «Медузы»), конечно. И он заказан ФСБ. Нам дали его номер знакомые из Госнаркоконтроля.

Лексус: На самом деле, разговор с такими — это вольность, отдушина. Мы ему звоним, когда не хочется заниматься серьезным, «общественным». Нам говорят: зачем вам какой-то Эрдоган? Лучше вот Артемыч. Некоторые просят сейчас соединить Артемыча по телефону с Порошенко. Но мы уже давным-давно выросли из того возраста, когда можно просто хулиганить и хихикать. Мы переросли себя.

Вован: Слышали про пранкера, который звонил судьям и влиял на решения? Он делал это в своих интересах — это не пранк, а теперь его пиарят оппозиционные СМИ как героя.

Лексус: Мы, в отличие от него, никакие пранки не делали себе на пользу — скорее, для общества.

Лексус заказывает пиво. 

— Если говорить про того же Деда ИВЦ, Александра Богомолова, ему в 1989 году первый раз позвонили, он пропадал, менял квартиры и телефоны, его опять находили, опять звонили. Разве это не преследование?

Вован: Нет, к нему же был интерес как к первому. На его здоровье эти звонки не влияли. Для подобных [жертв] эти звонки — единственное общение. Та же «Спидовая бабка» (одна из основных жертв российских пранкеров — «Медуза») со звонками становилась не просто пенсионеркой, а была на острие атаки — против коррупции.

— Вы где-то работаете?

Вован: Мы с апреля запускаем на федеральном телеканале свою программу. Это будет разговорное ток-шоу на фоне одного пранка. Будут приходить приглашенные эксперты и его обсуждать.

— На НТВ?

Вован: Ну, не будем сейчас говорить.

— Эта программа будет основной вашей деятельностью?

Вован: Да. Будем работать по срочному договору, не в штате телеканала. Как и большинство сейчас. Нам нужен выход на большую аудиторию, поэтому нам нужен телик. Мы сами не смотрим его, нам главное вообще запуститься. Будут приходить в гости эксперты. Надо записать сейчас пилот. Это же заимствование иностранного формата.

Лексус: Руководство канала прямо очень хочет нас. Программа будет длиться 26 минут без учета рекламы. Нам нужна широкая известность, чтобы делать что-то дальше. Еще мы книжку пишем, про всю нашу деятельность, Павел Губарев нам посоветовал ее написать и отправил в издательство «Питер», где у него вышла книга.

Лексус заказывает пиво.

— Как на телевидении может звучать десятиминутная аудиозапись? Такого не бывает.

Лексус: Будет.

— Это напоминает историю про Свету из Иваново, интернет-персонажа, которого позвали в эфир. И она провалилась. 

Вован: Мы не интернет-персонажи. Все наши записи почти сразу переходят в СМИ. Нам Lifenews гонорар платили — за эксклюзив. Уточню: мы давали им свой материал, никакой не пропагандистский. Но это небольшие гонорары.

Лексус: Мы получаем совсем другие деньги не за это.

Вован: ФСБ.

Лексус: ФСБ платит больше.

Вован: Да, в долларах.

Лексус: А мне в рублях. 

* * *

Через десять минут мы выходим на улицу. Лексус пьян и шатается. Вован смущен его состоянием.

— Ты куда? — спрашивает он меня.

— К метро.

— А-а-а. А мы сейчас на Лубянку, конечно.

— Там же ночью не работают!

— Всегда работают, всегда всех слушают.