«Крымская самооборона» два года спустя Чем занимается Народное ополчение Крыма в «мирное время»

Одним из символов «Русской весны» 2014 года в Крыму стали люди в камуфляже и с георгиевскими ленточками, с дубинками и щитами в руках. Накануне присоединения полуострова к России они взяли на себя функции правоохранительных органов. «Крымская самооборона» по-прежнему существует — теперь это Народное ополчение Крыма. У него есть официальный статус народной дружины, «ополченцы» получают зарплату из крымского бюджета. Специальный корреспондент «Медузы» Илья Азар сходил на смотр «Крымской самообороны» и поговорил с ее прежними лидерами о событиях 2014-го и нынешней деятельности. 

День воссоединения Крыма с Россией празднуют 18 марта, но на самом полуострове отдельно отмечают еще и День референдума, который прошел 16 марта 2014-го. Чествуют не президента России Владимира Путина, а своих, местных героев — за то, что те восстали против «бандеровского Киева».

16 марта 2016 года, в восемь утра бывшие и действующие члены «Крымской самообороны», а также казаки начали собираться на площади Ленина в Симферополе, у здания Совета министров республики. Нынешние сотрудники Народного ополчения — в одинаковом песочном камуфляже, бывшие — кто в чем, многие в штатском.

Вместе с главой республики Сергеем Аксеновым «ополченцы» собирались идти маршем до Госсовета. На всю площадь разносилась музыка — песни «Любэ», «Страна чудес» «СерьГи» и «Четыре окна» группы «ДДТ».

В девять утра к собравшимся вышел вице-премьер Крыма и бывший руководитель «Крымской самообороны» Михаил Шеремет. «Внимание, войска! — крикнул он. — Сейчас мы с вами отрепетируем приветствие главы республики. Он скажет: «Здравствуйте, товарищи, поздравляю вас со второй годовщиной крымского референдума». Но вы не говорите ему «здравствуйте» в ответ, а кричите: «Ура, ура, ура!»»

Наконец, диктор объявил: «Наши лидеры, настоящие мужчины, локомотивы «Крымской весны»», и к бойцам вышли полпред президента РФ в Крыму Олег Белавенцев, глава Госсовета Крыма Владимир Константинов и Сергей Аксенов.

— Здравствуйте, товарищи! — обратился к «ополченцам» Аксенов.

— Здравия желаю! — ответили «ополченцы» — не так, как их учил бывший командир.

— Поздравляю вас со второй годовщиной Крымской весны!

— Ура! Ура! Ура!

Пока собравшиеся на площади ждали Аксенова, диктор дважды объявил один и тот же бравурный текст: «Мы были свидетелями, как наш Крым оказался в океане противоборства, лжи и ненависти, выливаемой на наш маленький многонациональный полуостров в огромном информационном пространстве. Волеизъявление крымчан на референдуме привнесло в нашу бурную и прекрасную жизнь новое народное изречение «Крым. Весна. Россия»». 

Выступавший еще раз повторил «Крым! Весна! Россия!» — и продолжил: «Позвольте мне в который раз поздравить всех нас, кому дороги каждый день, каждый час, прошедший с 16 марта 2014 года, с поистине жизнеопределяющим событием в нашей славной многовековой истории — воссоединением Крыма с Россией. За спрессованный миг нашей жизни мы стали новыми субъектами Российской Федерации. Мы, никуда не уезжая, вернулись домой в Россию. Неслучайно в каждом уголке России люди, кому дороги наши мысли и идеалы, искренне и громогласно заявили: «Крым наш!»» Ведущий — с явным удовольствием — повторил: «Крым наш!» Заканчивалась речь словами: «Крым был есть и будет территорий мира, доброжелательности, толерантности и любви. Крым — территория великой и прекрасной России. Вместе навеки».

Казаки и «ополченцы» двинулись к Госсовету. По их маршруту повесили перетяжки: «Мы — Россия», «Мы за единство», «С Россией навсегда», «Единство. Сила. Успех», «Сильны единым духом», а вдоль всего пути стояли школьники с воздушными шариками, цветами и плакатами «Крымская весна». За школьниками следили бдительные учительницы.

— Крым, Россия, Путин! Ура! Мы на родине! — кричала детям проходившая в толпе бойцов самообороны женщина с розовыми волосами.

— Ура! — отвечали дети.

— Любо! Любо! Любо! — вносили свою лепту в общий праздник казаки.

Бизнесмен

Колонну бывших бойцов самообороны на марше к Госсовету возглавлял коренастый мужчина. На голове у него был бордовый берет, на груди — россыпь орденов. Это был Армен Мартоян, во время «Крымской весны» прославившийся под прозвищем Самвел.

На площади у Госсовета, где после окончания марша начался праздничный концерт, к нему было непросто подойти — Самвел постоянно обнимался и фотографировался с бывшими соратниками.

«Это не только мой праздник — или крымчан, это праздник россиян, потому что восторжествовала справедливость, и Крым присоединился к России, — говорит мне Мартоян. — Он всегда только физически подчинялся Украине, а духовно принадлежал России. Мы никогда не воспринимали украинский язык, для меня тут всегда был маленький Советский Союз. Это только в последние годы нас начали прижимать с украинской символикой, ценностями вроде Шухевича и Бандеры».

По его словам, на Украине и сейчас «похабно относятся к 90-летним старикам, которые защищали свою родину от фашистской чумы». «Пойми правильно, человек, у которого дед воевал в Керчи и получил дважды ранения, не может быть с теми, кто против моего деда воевали», — объясняет свою мотивацию Мартоян.

В 2014 году Мартоян не стал просто ждать помощи от России, а начал действовать. «Я еще до формирования «ополчения», одним из первых создал свой отряд. Мы защищали памятник Ленину. Ходили слухи, что его будут валить», — рассказывает он. К Ленину, впрочем, у него отношение неоднозначное: «Как у личности, у него есть, конечно, недостатки, но это был символ Советского Союза, а мой отец, дед и прадед при нем жили. Позволять валить памятники — это значит издеваться над ценностями моих предков. Я никак не мог позволить этого».

Ленина, утверждает Мартоян, пытались взорвать. «Как-то ночью подъехали на двух машинах молодые люди. Видно было, что половина местные, а половина из Киева. Они были с тросами, но, увидев нас и наш настрой, развернулись. Мы подошли и сказали: ребята, если хотите оставить здесь ноги и руки, то вперед. Как таковой драки не было, я дал паре человек пощечины, привел их в чувство и отправил восвояси», — вспоминает он сейчас.

Позже Мартояну пришлось столкнуться и с более серьезной угрозой. «Одного пойманного [украинца] я спросил о цели его приезда. Он мне ответил: разведка для украинской армии, а потом сказал, что ему даже страшно подумать, для чего его сюда послали. Признался, что целью был захват противочумной лаборатории и распространение украденного оттуда по водопроводу», — рассказывает Мартоян.

О методах Самвела хорошо известно благодаря видеороликам. В одном из них он бьет по лицу приехавшего в Крым одесского депутата Алексея Гончаренко. «Если бы ты видел, как Гончаренко вел себя тут. Как мартышка, с которой на Южном берегу фотографируются. Он обнимался с татарами и кричал «Аллах акбар». Ну, *****, ты же христианин, ну ** твою мать, извини за мой армянский», — эмоционально рассказывает Мартоян.

В своем стиле разобрался Мартоян и с другими прилетавшими в Крым незадолго до референдума украинскими политиками — Олегом Ляшко и Геннадием Балашовым. «Они приехали пиариться, я их попросил не делать эти вещи тут, а уехать в Киев», — говорит он. Мартоян не согласен, что благодаря его действиям у крымской самообороны сформировался негативный имидж. «Это не жестко было. Смотрю — провоцируют, я им объяснил, что не надо. Да и что это по сравнению с их намерениями!» — говорит Мартоян.

После присоединения Крыма к России Мартоян как командир 4-й роты «Крымской самообороны» записал несколько мотивационных роликов в поддержку сепаратистов Донбасса. На видео он и его бойцы позируют с оружием. «Вооруженные силы и «Правый сектор» (организация запрещена в России — прим. «Медузы») готовятся к вооруженным действиям против безоружных людей. У них уже есть такой грязный опыт убийств — по Майдану. Мы призываем не сломиться духом и отстаивать свою свободу до победы!» — сообщал Мартоян жителям Донбасса.

Спустя два года на его плече — шеврон «Новороссии», а на груди — орден с сине-черно-красной ленточкой. «Да, я возил туда гуманитарную помощь и обращался к матерям и женам солдат украинской армии, чтобы они отзывали своих детей, чтобы те не гибли там. Там действительно воевали донецкие шахтеры, служащие. Я лично и паре десятков человек пошел на помощь, потому что они тоже помогали нам здесь», — рассказывает он. Осенью 2014-го Мартояна наградили грамотой за вклад в обеспечение госбезопасности самопровозглашенной Донецкой республики.

После того, как Мартоян вернулся в Крым, его назначили заместителем директора «Черноморнефтегаза» — предприятия, которое разрабатывает месторождения нефти и газа в Крыму. Оно принадлежало «Нафтогазу Украины», а впоследствии было национализировано российскими властями. Когда я несколько дней пытался встретиться с Мартояном в Симферополе, он отказывался, убеждая меня, что у него на этом посту нет ни единой свободной минуты. 16 марта он сказал, что накануне написал заявление: «Не хочу больше [там работать]. Буду заниматься своим бизнесом, которым занимался и раньше. Я там больше зарабатываю, чем на государственной должности». О том, как он вообще попал в «Черноморнефтегаз», Мартоян говорит скромно: «Предложили — я не отказался, надо было помочь подтянуть эту сферу».

На вопрос о нынешних проблемах в Крыму Мартоян отвечает примерно так же, как и большинство крымчан: «Везде есть проблемы, даже в пчелином улье, но все идет своим чередом, что на них внимание обращать? Я уверен, что Крым будет процветать, и крымский народ чего ожидает, того добьется. Мои внуки, которые родились в новом Крыму, уже россияне, и я рад, что у них теперь есть будущее».

К Украине Мартоян относится с презрением: «Пусть Украина думает, что их будут принимать в Евросоюз, но у каждой республики есть своя этника, есть своя история, свое предшествие, и Украина не может сравниться ни с Прибалтикой, ни с Польшей». «Нет такого государства, как Украина. ******** [потеряли], ***», — заканчивает разговор Самвел.

Командир

В отличие от Мартояна, Иван Исаев до сих пор служит в самообороне — и очень этим доволен. В «Крымскую самооборону» он пришел в феврале 2014 года: «Посмотрел, что в Киеве делается и решил не допустить этого в Крыму».

Название «Крымская самооборона» командир 2-го отдела Народного ополчения Крыма Иван Исаев не любит: «Может, в народе нас и называли самообороной, но нам это изначально не подходило, потому что самооборона — на Майдане, а мы здесь были ополчением».

«Мы изначально не считали, что мы с Украиной. Потому что много негативного было, отношение со стороны Украины было не очень, у нас тут самые высокие цены всегда были, а про дороги я вообще молчу. В Крыму все считали себя русскими, никто из тех, кто здесь родился, не скажет, что он украинец. Либо он крымчанин, либо русский», — уверен Исаев.

Он вспоминает, что при украинской власти участвовал в автопробегах с российскими и крымскими флагами. Я спрашиваю его, что будет в Крыму с колонной, которая пойдет с украинскими флагами. «Если один человек, то ничего — символика государства же не запрещена. Если группа, то это уже несанкционированный митинг. Но сейчас у нас такого не бывает. А нас на Украине гоняли даже просто за российские флаги», — объясняет командир.

До прихода «вежливых людей», рассказывает Исаев, ополчение патрулировало город, чтобы выявлять «диверсантов с Украины». «Много их было со всякими нехорошими вещами. Мы и наркотики у них изымали, и оружие, и взрывчатку, и экстремистскую литературу — в общем, много чего запрещенного», — вспоминает Исаев. По его словам, действовали диверсанты «хитрым образом»: «Одна группа кричит, шумит, идет с символикой — отвлекает, а следом мелкие группы диверсантов тихонечко идут».

Задержанных Исаев передавал в правоохранительные органы. «Они признавались, что за свою Украину будут идти до конца. Бывало, что оказывали сопротивление. Например, у вокзала наш наряд остановил человека, он начал убегать. Наши забежали за угол, а там их уже ждала компания. Задерживали мы, применяя допустимые приемы, никого не калечили, мягко укладывали и вызывали правоохранительные органы. Действовали мы, насколько возможно, законно — по закону военному времени», — рассказывает Исаев.

На вопрос о том, как «ополченцы» выявляли диверсантов, командир говорит, что в «Крымской самообороне» было много бывших работников спецслужб и милиции: «Определить человека, который задумал что-то нехорошее, можно. Видно по поведению, есть особые приметы».

Он признается, что и сам раньше служил в органах: «Я носил погоны при Украине, но не получилось, не смог я долго в таких условиях». Ненависти к украинским патриотам Исаев при этом не испытывал: «Даже не знаю как это назвать… В любом случае это противник. Я называю это чувство спортивной злостью. Неприязнью. Но не ненавистью, ведь по сути это такие же люди, просто немного запутавшиеся в своей идеологии».

Популярное среди крымчан мнение, что если бы не вмешательство России, их бы поубивали «бандеровцы», Исаев разделяет: «Мы готовились встречать «поезда дружбы». Майдан круглые сутки по всем каналам показывали. Были высказывания лидеров «правосеков», что мы приедем, и Черное море станет красным от крови крымчан. Бравада это или не бравада, но, учитывая обстановку, надо было быть готовыми ко всему». Он уверяет, что оружия у народного ополчения не было.

«До 27 февраля [когда появились «вежливые люди»] ситуация была накалена. У нас проходили митинги, люди записывались в ополчение, а с другой стороны, достаточно много было лиц, недовольных этим, тех, кто не хотел отпускать Украину, и они тоже проводили свои митинги», — рассказывает Исаев. Кульминацией противостояния народного ополчения с проукраинскими силами стала акция у Госсовета 26 февраля 2014 (за ее организацию сейчас судят несколько крымских татар), где Исаев был «с самого начала в первых рядах».

«Была толкотня, меня помяли, струей газа попали в глаз, и я два дня ходил как будто песка мне туда насыпали. Это хорошо, что Аксенов поддержал мир и не дал нам тогда ничего предпринять. Были люди, которые ждали что кто-то кого-то спровоцирует, и начнется мясорубка. Со стороны украинцев было много молодежи из «Правого сектора», и хватило бы искры, чтобы вспыхнуло. Массовой драки мы не допустили, хотя нас тыкали колющими предметами, бутылками кидались. Русская часть этого не делала, мы выполняли функцию живого щита», — вспоминает один из ключевых дней «Крымской весны» Исаев.

Он с неохотой признается, что в самообороне сразу знали: «вежливые люди» — это российские военные: «Знали, конечно, да и видно, что это наши. Но мы понимали, что не надо об этом никому говорить. Их называли вежливыми, потому что они молчали, фотографировались с детьми и молодежью. Не делали вид, что они выше звезд; в общем, обычные хорошие люди, добавили позитивчика в картину».

В Крыму в феврале 2014 года милиция не выполняла своих прямых обязанностей, поэтому «закон и порядок в эти дни держался на ополчении». «Вежливые люди», по словам Исаева, тоже в ход событий не вмешивались, а только охраняли ключевые здания. «Мы продолжали выполнять свои функции, хотя в дни перед референдумом в Симферополе было очень спокойно. В центре люди гуляли с флагами и ленточками, все на позитиве и скандировали: «Россия!» и «Давай, брат, выпьем с тобой!» Вот такое было настроение», — вспоминает Исаев.

Зато доставалось в те дни журналистам. Исаев отрицает, что «ополченцы» били их, но признает, что отношение к прессе у самообороны было не очень хорошим. «Человек говорил одно, а после обработки, или как у вас это называется, выходит совершенно противоположное мнение», — жалуется он.

Во время референдума, по словам Исаева, у людей было состояние, близкое к эйфории: «Я никогда не видел таких выборов». Я уточняю у командира, не было ли инцидентов с пьяными в ночь после референдума. «Нет, все было культурно. Как будто — раз, и люди поменялись все. Прямо мистика какая-то», — отвечает Исаев.

После того как самооборона была легализована крымскими властями, «ополченцы» продолжили заниматься тем же, чем и раньше, только с официальным статусом народной дружины — и с зарплатой («На жизнь хватает», — признается Исаев). «Мое подразделение в основном с сотрудниками полиции взаимодействует — по патрулям, по охране объектов, мероприятий. Когда Украина отключила в ноябре свет, мы патрулировали город, чтобы не допустить мародерства. Магазины без сигнализации стояли — задерживали преступников», — рассказывает Исаев.

Он не сомневается, что народное ополчение нужно и в «мирное время»: «Так у вас и в Москве есть народная дружина или вот казачество на Кубани выполняет практически такие же функции. Расслабляться рано, потому что ситуация раскаленная, давление на Россию идет, а Крым — это буферная зона. Поэтому стараемся бдительность не терять. И людей этому учим».

Снова работать юристом Исаев не собирается: «Я себя нашел в народном ополчении, мое это». Разочарования от российской власти у него нет, живется ему в российском Крыму хорошо, но почему — объяснить он затрудняется: «Все нормально, все довольны. Спокойнее, лучше стало жить, но я не могу объяснить это словами. Люди другими стали, что ли. Добрее, может… Не могу объяснить, но как-то всем хорошо. Конечно, есть недовольные личности, но они всегда были и есть. Собака лает, караван идет, Крым — это навсегда Россия». 

Будущий владелец радиостанции

С одним из лидеров севастопольской самообороны Константином Зарудневым мы встречаемся в два часа дня в кафе около его дома. Он предупреждает, что дома у него бардак, и что он уже выпил немножко коньяка. За два года, судя по фотографии 2014-го в «Снобе», Заруднев изменился почти до неузнаваемости.

Во времена украинского Крыма Заруднев состоял в партии Натальи Витренко, радикального пророссийского украинского политика и всячески боролся с украинским и западным влиянием в Севастополе, был депутатом Ленинского райсовета и председателем комиссии по законности и правопорядку.

«Тогда сумасшедшие были приколы. Я организовывал «Графскую пристань» в 2005 году (на самом деле, столкновения российских и украинских жителей Крыма из-за установленной здесь памятной таблички «В честь 90-летия поднятия украинских флагов над кораблями Черноморского флота» произошли в 2008-м — прим. «Медузы). Собираться начали по моему звонку. Я же еще и бывший мент, у меня была хорошая — сейчас уже можно об этом говорить — агентура. Мне, чтобы человек сливал информацию, когда ВМСУ [Военно-морские силы Украины] начнет тайком устанавливать табличку на Графской пристани, приходилось два раза в месяц заносить в органы поляну», — рассказывает Заруднев.

Вспоминает он «курьезный случай», который «его прославил». В 2010 году Заруднев сжег свой украинский паспорт. «54 гривны штрафа, а шума на всю Украину», — хвастается он. «Или вот мы еще 30-метровый российский флаг разворачивали в тот момент, когда [бывший президент Украины Виктор] Ющенко обходил торжественным парадом военно-морские силы Украины. А в Штаты я невъездной, потому что на камеру CNN сжег американский флаг», — говорит Заруднев.

Рассказывает бывший районный депутат и о другом «приколе»: «Американцы приезжают к нам из Афганистана и Ирака на полигон с украинскими военными на учения. Представьте себе: пять утра — у нас огромные динамики, и мы на максимальной громкости включаем талибанскую молитву на смерть врагу! У пиндосов такая паника была!»

Участвовал Заруднев и в блокировании высадки войск НАТО в Феодосии в 2006 году. «Между прочим, не поверите, я был там с представителем «Поры», парнем из Львова, абсолютно адекватным украинским националистом, который сказал мне: «Костя, если бы наши идиоты были хоть чуть-чуть умнее, они бы пошли за [украинским политиком Тарасом] Черноволом, который сказал, что Украина сможет существовать только как федерация». Вот если бы тогда этих перегибов не было, нам бы очень трудно было бы раскачать севастопольцев на то, что произошло на «Русской весне», очень трудно».

Заруднев с соратниками еще в 2013 году «планировал пути отхода, смотрел источники питьевой воды, проверял действующие бомбоубежища»: «Мы готовились, мы боялись. За нами наши семьи, но мы бы никуда не ушли. Поэтому я не понимаю вот этих уродов с Донбасса, которые побежали сюда, ездят здесь на крутых иномарках, а их город там воюет. Мы не такие. Это Севастополь, детка».

Во время «Крымской весны» он был заместителем командира народной дружины «Рубеж». «Спецподразделение «Рубеж» создалось еще в начале января 2014-го. К нам обратились украинские спецслужбы, а мы им: «Ребята, а какие проблемы? У нас санитарно-агитационное подразделение». Я говорил тогда Володе, нашему куратору от СБУ, что раненые будут не только в городе, но и в горах, и их надо будет вытаскивать. У нас были две девочки, Нина и Лена, со специально обученными поисковыми собаками».

В результате «Рубеж», по словам Заруднева, превратился в феврале 2014-го в «бронированный кулак», и Михаил Чалый (брат бывшего спикера Севастопольского горсовета Алексея Чалого), один из сопредседателей севастопольской «Единой России» сказал про «Рубеж» так: «Это моя личная гвардия, они пришли из ниоткуда и исчезли в никуда».

Заруднев то и дело соскакивает с одной темы на другую. То рассказывает, что в «Рубеже» его называли «замполитом», и он обижался. То и вовсе останавливает беседу, советует фотографу снять его через отражение в зеркале и потом долго обсуждает с ним различные объективы камер.

Наконец, в середине беседы Заруднев просит купить ему водки и выпивает сто граммов, после чего разговор заходит об оружии «Рубежа». «Мне «вежливые» подарили очень хорошую оперативную кобуру», — говорит он. Я уточняю, пустую ли. Он улыбается: «А зачем пустую дарить?»

Оружие участники самообороны искали сами. «Первое, что началось после создания «Рубежа» — народ побежал откапывать [оружие]. Ребята, все было — охотничье, травматическое, нарезное, — вспоминает он. — У нас на блокпосту пулемет стоял, с диском, красивый. По кустам сидели охотники. У мобильных групп были «Макаровы», ТТ, «Стечкины». Мне пришлось пальнуть при захвате одной из частей пару раз в воздух».

В Севастополе в феврале 2014 года «Рубеж» захватывал военные части украинской армии и украинские военные корабли. По словам Заруднева, только кораблей было захвачено пять, несмотря на сопротивление. «На одном корабле командир оказал сопротивление. Правда, сейчас он перешел в российский Черноморский флот, — вспоминает он. — Был и другой случай: к нам поступала оперативная информация, что ночью может приехать бригада военнослужащих с Западной Украины и получить оружие. Мы приехали к арсеналу, на территорию этой части были допущены два наших представителя, штатная команда охраны на КПП была взята на прицел, чтобы никто не рыпнулся. Хотя, если честно, там была военная хитрость: на прицел мы их взяли лазерными указками».

Я уточняю у Заруднева, который сам говорит, что часто общался с «куратором из СБУ», почему украинские спецслужбы не мешали готовиться к «Крымской весне». «У них семьи и дети здесь живут. Они сейчас в ФСБ повально работают. Ну что — они будут в своих одноклассников стрелять?» — отвечает он.

В кафе, где мы сидим, Заруднев обычно приходит со своей рацией (этот факт с готовностью подтверждает официантка), чтобы всегда была возможность «свистнуть» — и через полчаса сотня человек будет на площади Нахимова.

«Что может сейчас угрожать Севастополю-то?» — уточняю я. «Ну, мало ли, «бандерлоги» в город поедут. Тогда мы их остановили, опергруппы обезвреживали, один «Рубеж» где-то 235 килограммов тротила нашел в горах». Однако позже он — возможно, невольно — признает, что решающую роль в крымских событиях сыграло не ополчение, а российская армия: «Без «зеленых человечков» резня состоялась бы — была оперативная информация, что нас просто вырежут».

Тут он поднимает рюмку и говорит тост: «Иншалла кысмет». На мой немой вопрос поясняет, что «Иншалла» — это «на все воля Аллаха», а «кысмет» — это по-тюркски «судьба». «Я вообще татарской мифологией увлекаюсь», — неожиданно признается Заруднев и снова заговаривает об украинцах. «Понимаешь, вот мы можем ругаться, можем друг друга обкладывать, но Украина — это внешний враг, четко сертифицированный. Уже никогда мы не будем братьями. У меня жена во Львове была, она говорит: «Костя, я не ожидала от львовян такой экспрессии и агрессии в отношении русских. Просто вот какая-то зоологическая ненависть»», — рассказывает Заруднев.

Сейчас «Рубеж» — отдельное подразделение 13-й роты Народного ополчения Крыма, оно патрулирует улицы. «Самое страшное — это, конечно, нарики и фуфлыги, которые вонючий боярышник пьют. Ну это какая-то просто отрава, люди с нее шизеют. Пакетики с боярышником еще называют «медузами», потому что они мягкие и теплые», — рассказывает он.

В одну из ночей мой знакомый фотограф слышал под окнами гостиницы в Симферополе крики «Слава Украине»; я спрашиваю Заруднева, что «Рубеж» сделает, если услышит такое. «Что, серьезно? Нас там не было — ***** бы дали сразу. Думаю, это заезжие пьяные москвичи кричат «Свободу Надежде Савченко»», — отвечает он.

По словам Заруднева, многие бойцы из Севастополя поехали в Донбасс — особенно ракетчики. Сам он остался и сейчас планирует запустить собственную радиостанцию для автолюбителей. Он предрекает, что скоро в Севастополе будет транспортный коллапс, поэтому нужно сделать FM-станцию с данными о пробках и музыкой.

О проблемах, как и его коллеги, говорить он не хочет: «Я считаю так: хоть камни с неба, но Крым наш. Мы этот путь 20 лет шли — не требуйте от нас за два года все делать. Нам еще ломать и ломать. А потом ведь еще и строить».