Памяти Умберто Эко Галина Юзефович — об итальянском классике, открывшем высокую культуру массовому читателю

В Милане 19 февраля умер Умберто Эко — итальянский писатель, философ, медиевист, один из крупнейших интеллектуалов XX века, открывший высокую культуру массовому читателю. По просьбе «Медузы» о роли Умберто Эко в мировой культуре рассказывает литературный критик Галина Юзефович.

Умберто Эко — из числа тех писателей, которые удивительным образом растворились в культуре, стали ее почвой или, если угодно, воздухом: мы привычно оперируем его идеями и образами, о многих вещах говорим его словами — по сути дела, мы смотрим на мир его глазами, продолжая при этом считать все им созданное общественными, безличными, не принадлежащими никому конкретно. Подобно тому, как Пушкин (или Бродский) рассеялись в нашей речи, стали фактом русского языка, Эко рассеялся в нашем мышлении и стал тканью современной культуры — редкая и, в общем, счастливая судьба для писателя, всю жизнь стремившегося поженить элитарное и массовое, сложное и простое.

Мы не видим ничего необычного в том, что скромный ученый пишет роман, так или иначе связанный с полем его научных интересов, и становится звездой (недавняя счастливая судьба Евгения Водолазкина и его романа «Лавр» — лучший тому пример). Автоматически мы переносим этот паттерн на Эко — сегодня нам трудно поверить, что к 1980 году, когда был опубликован его первый и самый знаменитый роман «Имя Розы», Эко уже был звездой всеитальянского и даже всеевропейского масштаба. Начало его ураганной популярности положили статьи 60-х годов — «Феноменология Майка Бонджорно», посвященная самой известной итальянской телевикторине, и программная «К вопросу о тактике ведения семиологической партизанской войны», формулировавшая принципы противостояния дискурсу масс-медиа и предлагавшая методы его деконструкции. По мнению Эко, глобальная ориентация на упрощение, на снижение интеллектуальных запросов, на вывод сложных вещей из медийной сферы выгодна только производителям и распространителям контента. «На самом деле люди очень быстро устают от простых вещей», — сказал он в своем прошлогоднем интервью журналу Esquire, и, в сущности, вся его карьера — убедительное подтверждение этого тезиса.

Если смотреть на биографию Эко под таким углом, его приход из академической сферы в сферу литературы был неизбежен. Именно на поле художественной словесности можно было убедительнее всего показать: сложное и глубокое тоже может стать элементом популярной культуры, «интеллектуальный» и «массовый» — не антонимы. Вопреки всем правилам «Имя Розы» — многослойный роман, сотканный из цитат, построенный на минимально адаптированном средневековом материале да еще и написанный намеренно витиеватым, стилизованным языком, — стал одним из величайших бестселлеров ХХ века. Та же судьба ожидала и следующую книгу Эко — «Маятник Фуко», сложную и восхитительную интеллектуальную игрушку, рассказывающую о ловушках и соблазнах безграничного информационного пространства. Даже очень специальные, рассчитанные на подготовленного читателя тексты Эко (такие, например, как «Пять эссе на тему этики» или «Шесть прогулок в литературных лесах») каким-то чудом неизменно возглавляли списки европейских бестселлеров.

Интеллектуал высочайшей пробы, он в то же время стал иконой антиснобизма: его манера говорить с читателем всегда была одновременно и уважительной — без малейшего намека на снисходительность, и абсолютно комфортной. При всей сложности, глубине и очевидном интеллектуализме его книги имеют очень низкий порог вхождения — Эко не выставляет своему читателю никакого образовательного и культурного ценза. Сегодня мы считаем подобный высокий демократизм эталоном, к которому надлежит стремиться любому писателю, желающему быть прочитанным, но часто забываем, что у самой идеи такого демократизма есть вполне конкретный автор — профессор Умберто Эко.

В отличие от многих других тяжелых и болезненных для мировой культуры потерь, смерть Умберто Эко для меня стала еще и личной утратой. Невольно и, разумеется, не подозревая об этом, Эко сыграл огромную роль в моей маленькой частной жизни. Шел 1998 год, я уже догадывалась, что академическая карьера меня не привлекает, но совершенно не представляла, чем еще можно заняться после четырех лет изучения древних языков. Именно тогда в РГГУ, где я училась, приехал Умберто Эко. О том его визите до сих пор ходят легенды — говорят, что именно благодаря Эко в Институте Высших гуманитарных исследований (в те годы там работали такие крупные ученые, как Елеазар Мелетинский, Леонид Баткин, Георгий Кнабе, Сергей Неклюдов) появились электрический чайник, а затем и кабинет для заседаний — до этого институт ютился в одной тесной и темной комнатке. Высокий гость был настолько шокирован условиями, в которых трудились его уважаемые коллеги, что руководство РГГУ немедленно бросилось устранять недочеты. 

Однако в моей персональной судьбе куда важнее лекция, прочитанная Умберто Эко в набитой до отказа центральной аудитории. Профессор, как я потом узнала, пересказывал свою книгу «Заметки на полях «Имени Розы» — с неподражаемым остроумием и изяществом он жонглировал разнообразными историческими сюжетами и фактами, неожиданным образом переплетая древность и современность, высокое и низкое, эзотеричное и очевидное. Сочетание глубины и легкости, доступности и парадоксальности вскружили мне голову, по сути дела указав путь между сухим академизмом и постыдным упрощением — эдакую волшебную тропинку в страну фей. С тех пор я безусловно следую этим путем. Конечно же, я иду по этой дороге не одна — все те, кто пытается говорить просто о сложном, все, кто верит, что Средние века, современная проза или молекулярная биология могут быть жгуче интересны огромному числу людей за пределами узкой профессиональной среды, в некотором смысле идут за Умберто Эко. Даже если они сами об этом не подозревают.