Бывший боец погибшей армии Илья Азар рассказывает, за что преследуют журналиста РБК Александра Соколова

«Наш журналист сидит в тюрьме уже пять месяцев по ненасильственной статье, — говорил корреспондент РБК Михаил Рубин на ежегодной пресс-конференции президента России Владимира Путина 17 декабря. — Я хотел бы вам передать наше обращение с просьбой разобраться. Мы опасаемся, что речь может идти о давлении на свободу слова». Рубин спрашивал про своего коллегу, автора нескольких нашумевших расследований Александра Соколова. Его обвиняют в экстремизме, с лета 2015 года он находится в СИЗО. Соколов и его соратники предлагали решать судьбу президентов, покидающих свой пост, на референдуме: если бы народ сказал, что глава государства работал плохо, ему бы грозил тюремный срок. Корреспонденту РБК Владимир Путин заявил, что впервые об этом слышит и готов помочь. Однако прямо во время пресс-конференции по «делу о референдуме» был задержан еще один подозреваемый. Специальный корреспондент «Медузы» Илья Азар рассказывает, за что преследуют Соколова и его товарищей. 

Лист бумаги формата A4, в шапке большими буквами напечатано: «Бюллетень суда народа над сложившим свои полномочия в 2008 году президентом Российской Федерации Владимиром Владимировичем Путиным». Ниже для решения судьбы президента предлагается поставить галочку в одном из пустых квадратиков — «достоин поощрения», «без последствий» или «заслуживает наказания».

Наказания президент заслуживал бы в том случае, если бы голосующие посчитали, что «за период с 2000-го по 2008-й жизнь в России ухудшилась, и это вина сложившего свои полномочия Путина». Если бы большинство проголосовавших выбрало «наказание», то уходящий глава государства отправился бы в тюрьму — на срок, равный времени его пребывания в должности.

Такой бюллетень авторы идеи народного суда над российской властью хотели вручать избирателям вместе со списком кандидатов в президенты на выборах. Утвердить соответствующие изменения в Конституцию они предлагали на всенародном референдуме. Для этого была создана инициативная группа по проведению референдума «За ответственную власть» (ИГПР ЗОВ).

Двое из сторонников этого референдума, в том числе журналист РБК, сейчас находятся в СИЗО, а автор идеи, 66-летний публицист и бывший главный редактор запрещенной газеты «Дуэль» Юрий Мухин — под домашним арестом.

Дело

Юрий Мухин, системный администратор Московской объединенной энергетической компании (МОЭК) Валерий Парфенов и журналист РБК Александр Соколов были арестованы 27 июля 2015 года. Причем публициста Мухина задержали на пляже в Севастополе и прямо в плавках повезли в отделение, где ему пять часов не давали одеться.

Позже Мухин — из-за возраста и слабого здоровья — был переведен под домашний арест, а Соколову и Парфенову суд уже дважды продлевал срок содержания в СИЗО, последний раз — до 22 января 2016 года.

По мнению следствия, ИГПР ЗОВ стала преемником признанной ранее экстремистской и запрещенной организации «Армия воли народа» (АВН). Ее возглавлял Мухин, и главной целью деятельности АВН с 1997-го по 2010-й было проведение того же самого референдума об «ответственности власти перед народом».

Кроме того, следствие считает, что «создание инициативных групп по проведению референдума и последующее его проведение с целью внести изменения в Конституцию РФ об ответственности высших органов власти перед народом» — это лишь прикрытие: истинные мотивы ИГПР ЗОВ заключаются в «расшатывании политической обстановки в РФ в сторону нестабильности» и «смене существующей власти нелегальным путем».

Дело было возбуждено по статье 282.2 УК РФ (продолжение деятельности запрещенной экстремистской организации); оно грозит Мухину, Соколову и Парфенову тюремным заключением на срок до двух лет. Адвокат Соколова Ольга Чавдар отмечает: на этой неделе «из постановлений и экспертиз следствия» стало понятно, что обвиняемым собираются инкриминировать еще и 280-ю статью УК — публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности; наказание — до четырех лет лишения свободы.

Референдум

Участники «Армии воли народа», а затем и ЗОВа еще с 1990-х годов выступают за проведение референдума об ответственности власти, написали на эту тему несколько законопроектов; ничего преступного в своей деятельности они не видят.

На встречу со мной пришли сразу четыре сторонника организации — Кирилл Барабаш, Вячеслав Горбатый, Павел Выборнов и Виталий Шаманин. «Наша идея — покруче марксизма. Она впервые за всю историю ставит такой важнейший вопрос. Ведь пока сами избиратели не будут давать уголовно-правовую оценку власти, все бессмысленно — будет „что хочу, то и ворочу“», — говорит Шаманин.

По плану сторонников референдума, в УК РФ нужно ввести новый состав преступления — «ухудшение жизни народа». Негативная оценка населения снимает с президента и депутатов Федерального Собрания неприкосновенность, после чего следствие будет разбираться с ними как с рядовыми гражданами и потенциальными преступниками. «Если была, например, коррупция, то следователь еще добавит», — говорит Барабаш. Он подполковник ВВС запаса, на встречу пришел в свитере с символикой ИГПР ЗОВ.

— То есть на восемь лет в тюрьму президент после двух сроков отправляется без суда? — уточняю я.

— Как же без суда? По суду народа! — возмущенно отвечает Шаманин.

— А как же соревновательность процесса, право на защитника? 

— Тут народ выступает как суд присяжных, — объясняет Шаманин.

— В УПК будет прописано, что есть особая форма суда присяжных, когда ими являются все граждане, а состязательность будет обеспечиваться в ходе его срока правления, — добавляет Барабаш.

По словам Барабаша, предложение «дает власти почувствовать, кто в доме хозяин».

— Напрасно нашу идею представляют как излишне жестокую, ведь есть другие варианты, не так все мрачно, — добавляет Горбатый.

— Не слишком ли ваша идея популистская? — спрашиваю я.

— Она потому звучит популистски, что очень интересна большой массе людей. Странно, что ее власти не хотят использовать, — отвечает Горбатый.

Я спрашиваю у сторонников референдума о возможных фальсификациях на выборах — не каждый же президент рискнет на самом деле отдать себя во власть народа. Они легко соглашаются, что референдум — это идея на будущее. «Эта бумажечка не является панацеей от всех бед, просто с ней будет лучше. Эта штука не избавит нас от тех, кто в Кремле. Как бороться с нынешней мерзотой, которая страну разваливает — это вопрос отдельный. Мое личное мнение, что во власти порядочных людей не осталось, и тех, кого крутят по телеку, нужно немедленно арестовать, но это мое мнение, никак не связанное с нашей концепцией», — отвечает Барабаш.

Преследование

Писатель и главный редактор «Свободной прессы» Сергей Шаргунов, который еще в июле 2015 года выступил в защиту Мухина, не видит в желании провести референдум об «ответственности власти» ничего предосудительного: «Я на протяжении 1990-х не раз читал в газете „Дуэль“ эти призывы: „Ты избрал — тебе судить“. Многие формулировки мне кажутся утопическими, но в самом этом пафосном лозунге странно видеть что-то криминальное — собственно, на этом построено любое правовое демократическое государство». Правоохранительные органы, очевидно, считают иначе.

— Почему, вы думаете, вас прессуют? — интересуюсь я у четырех сторонников референдума.

— Хочется сказать, что все дело в нашей замечательной и уникальной идее, которая может изменить мир в мгновение ока. Но иллюзии строить не надо — просто очень тяжелое положение у тех, кто пытается управлять страной. Вот они и подчищают все, что выбивается за рамки. Дошли руки и до нас, — отвечает Барабаш.

— Безнаказанность на самом верху привела к безнаказанности на всех уровнях. Бюрократический аппарат имитирует деятельность со времен Хрущева, и огромному департаменту госбезопасности нужно что-то делать, а легче всего придумать экстремистов, — добавляет Шаманин.

«Придумывать» экстремистов начали еще в 2008 году. Тогда Адлерский районный суд Сочи признал часть листовки «Ты избрал — тебе судить» экстремистским материалом. После этого, уже в 2010-м, Мосгорсуд признал экстремистской всю «Армию воли народа». Мухин и его соратники продолжили деятельность под названием ЗОВ, но в организации нет формального членства, и юридически она не зарегистрирована. Как не зарегистрирована и необходимая по закону о референдумах инициативная группа по его проведению — катастрофически не хватает сторонников.

— Если уж они хотели закрыть людей, то следствию нужно было в начале подстраховаться и доказать, что среди нас есть люди, занимающиеся экстремизмом. Они же сначала людей закрыли, и теперь пытаются найти, что же было экстремистского, но не получается. «Армию воли народа» признавали экстремистской — неправосудно, но хоть за листовку, а сейчас они даже не говорят, например, что ИГПР ЗОВ такой же текст распространяет, — говорит Барабаш. — Для чего они проводят экспертизы, если у них нет самого главного — доказательства того, что организация вообще что-то экстремистское делала? Вот в чем маразм!

— В чем жестокая ирония ситуации: несмотря на все извращения, саму идею референдума даже они не рискуют объявить экстремистской. Они говорят, что референдум является неким прикрытием желания организовать незаконный переворот и свергнуть власть. А расшатывание политической обстановки — это вообще не статья, а фигура речи, — добавляет Горбатый.

— А вы вообще признаете, что расшатываете власть? — спрашиваю я.

— Нет, конечно! — говорит Шаманин.

Адвокат Александра Соколова Ольга Чавдар утверждает, что защита пока заняла «наблюдательную позицию за тем, как следствие пытается выкручиваться из того, что налепили в деле из ничего — из воздуха». «„Армию воли народа“ в 2010 году суд запретил, поскольку она экстремистская, но ЗОВ не имеет никакой организационной формы, и вообще никакого к ней отношения», — говорит Чавдар.

При этом, когда я называю ЗОВ «виртуальной организацией», мои собеседники обижаются. «Как ее можно назвать виртуальной, если она существует, участвует в реальных делах, например, в оргкомитетах „Маршей миллионов“ и „Русских маршей“», — говорит четвертый участник нашей встречи Павел Выборнов. «Я бы не назвал ее виртуальной, но чтобы зарегистрироваться как группе по проведению референдума, нужно иметь достаточно большое число людей в регионах. У нас их пока нет. Как регистрироваться, если мы понимаем, что начнем и тут же продуем», — говорит Барабаш.

Экстремизма в «деле о референдуме» не видят и правозащитники из центра «Мемориал». Они признали Мухина, Соколова и Парфенова политическими заключенными и считают, что следствие «основывается на беспочвенном приписывании обвиняемым заведомо не доказуемых субъективных характеристик, никак не вытекающих из обстоятельств дела, а цель проведения референдума, как и цель расшатывания политической обстановки в Российской Федерации в сторону нестабильности, преступными не являются».

«Органам надо для отчетности с кем-то разбираться, а [активисты ЗОВ] оказались абсолютно беззащитны. Для многих это фрики, никакой весомой политической крыши они не имеют и вообще находятся на отшибе политической действительности. С такими „малявками“ можно запросто справиться», — переживает Шаргунов.

Журналист и редакция

Одной из таких «малявок» стал Александр Соколов, журналист мощного медиахолдинга РБК. В ЗОВ считают, что коллеги могли бы сделать для Соколова больше. «Активность редакции пошла на спад. Нашему соратнику в РБК ответили, что статьи про Соколова мало читают, а им нужна посещаемость», — рассказывает Барабаш. Он указывает, что РБК мог бы организовать митинг журналистской солидарности в поддержку Соколова. Собственные же акции сторонников референдума получились малочисленными, признает Барабаш. «Хотелось бы, чтобы РБК активнее занимался делом Соколова — своих сотрудников надо защищать, особенно если их по беспределу взяли», — говорит и Шаргунов.

В РБК говорят, что делают все, что могут, и регулярно пишут про дело Соколова. «В суде больше шансов добиться его освобождения по формальным юридическим основаниям, чем если делать из процесса шоу. Это не мешает нам ходить по разным кабинетам и рассказывать про Сашино дело всем, до кого можно дотянуться», — говорит мне главный редактор агентства РБК Роман Баданин.

Соколов начал работать в РБК еще до прихода туда в начале 2014 года новой команды во главе с шеф-редактором Елизаветой Осетинской. «Он один из немногих членов бывшей команды, которые успешно прижились в новой редакции», — говорит Баданин. Соколов, по его словам, «занимался, в первую очередь, исследованиями и чуть-чуть расследованиями». Он подготовил три «больших труда»: про зарплаты чиновников; о том, как зарабатывают на строительстве космодрома Восточный и проект про самые бедные и богатые российские города. «Парень он, конечно, молодой и недостаточно опытный, и с ним работала толпа редакторов, но главное, что он очень хорошо дружит с цифрами, умеет их находить, интерпретировать и строить математические модели», — добавляет Баданин.

Первый обыск у Соколова был еще в феврале 2015 года. Незадолго до него журналист защитил кандидатскую диссертацию на тему «Влияние рентоориентированного поведения на инвестиции российских государственных корпораций». «Новой газете» Соколов рассказывал, что на допросе после обыска его расспрашивали, в том числе, и о диссертации. «Когда к нам в феврале ворвались с обыском, то изъяли диссертацию и спрашивали его, зачем он такую критическую работу написал. Его научного руководителя и меня приглашали как свидетелей и спрашивали именно про это. Про референдум не было ни слова», — подтверждает мне жена Соколова Дарья.

В четверг, 17 декабря, РБК удалось донести информацию о деле Соколова до президента. Журналист Михаил Рубин задал вопрос об этом в ходе ежегодной пресс-конференции Путина. Тот заявил, что впервые слышит о деле, обещал разобраться и, возможно, помочь. Рубин сказал президенту, что в редакции «опасаются, что речь может идти о каком‑то давлении на свободу слова». Адвокат Соколова Ольга Чавдар также заявила мне, что «у защиты есть все основания полагать, что Соколова преследуют за его журналистику».

Баданин, впрочем, оговаривается, что фактов, прямо указывающих на это, у РБК нет: «Я знаю, что по некоторым его заметкам ему предлагали взятки или угрожали, но из этого еще не следует, что против него будет возбуждено уголовное дело».

Сергей Шаргунов не считает, что речь идет о преследовании Соколова за журналистскую деятельность. «У нас многие пишут разоблачительные материалы, а его, думаю, все-таки взяли заодно с Мухиным», — говорит Шаргунов.

Патриот-антисемит

Члены ИГПР тоже уверены: власть прицельно хочет посадить именно Юрия Мухина, а не Соколова. «В последние годы статьи Мухина били в самые больные места. Как публицист он человек гениальный. И в команду подбирал таких же — тот же Саша [Соколов] делал в РБК уникальные материалы», — говорит Барабаш.

Мухин известен своими радикальными взглядами. Например, он не признает факт расстрела польских офицеров в Катыни сотрудниками НКВД, считает, что в Голодоморе виноваты сами крестьяне. Не чужд Мухин и антисемитизма. Его «Армию воли народа» называли леворадикальным и сталинистским движением.

Сторонники Мухина антисемитом его не считают. «Это просто жупелы. Мол, национализм — это плохо, антисемитизм — это плохо. У него статьи, направленные против фашиствующего сионизма, который прямо цветет и пахнет повсюду!» — отвечает Барабаш. По мнению Горбатого, людям, прочитавшим труды Мухина «внимательно и честно», сразу становится ясно, что «реальной враждой к какой-либо нации там и не пахнет».

Он говорит, что среди сторонников есть как радикальные националисты, так и сталинисты — нет только «чистых либералов». Барабаш, например, называет себя национал-патриотом. Соколов тоже явно придерживается не либеральных убеждений — так, его статья на сайте ЗОВ из Донецка (куда он ездил в командировку от РБК) называется «Донецк в фашистской осаде» и начинается с фразы: «Власть в условиях полного отсутствия механизмов ответственности перед народом под влиянием олигархата и внешних сил может легко скатиться к тотальному зомбированию и массовому убийству своего народа, к фашизму».

Главная идея Мухина — это «делократия». Сам он дал ей такое определение — «власть дела, система управления людьми, альтернативная бюрократии». Шаманин описывает «делократию» чуть более приземленно: «Вот жена говорит мужу: „Ты мало денег приносишь“. Как делократ муж должен ей сказать: „Тебе мало денег? Так иди на трассу и заработай“».

Сторонники ИГПР признаются, что единственным кандидатом в президенты, кто согласился включить в свою программу принципы делократии, в 2011 году стал Борис Миронов. Это бывший глава комитета РФ по печати, в 2008-м он был признан виновным в разжигании межнациональной розни. Ни в каких выборах Миронов, разумеется, участия не принял.

Шаргунов в ответ на вопрос о взглядах Мухина говорит: «С бредовыми рассуждениями можно полемизировать, можно их высмеивать, но это не может быть подсудным явлением».

Четвертый фигурант

Степень вовлеченности Соколова в подготовку референдума за ответственную власть остается неясной. Его соратники говорят, что он участвовал в их деятельности с каждым годом все меньше и меньше. «Его можно назвать разве что бывшим бойцом „Армии воли народа“. Бывшим бойцом погибшей в бою армии», — говорит Барабаш.

«Он абсолютно не вел никакой деятельности в ЗОВ. Последние три года у него в РБК была полная загруженность, и все его время уходило на профессиональную деятельность», — утверждает жена Соколова. По ее словам, он разве что размещал на сайте свои статьи. «Да, организацией людей на местах он не занимался», — соглашается Барабаш. С коллегами Соколов общался мало и, в основном, по работе. Во всяком случае его непосредственный начальник в РБК Игорь Терентьев говорит, что о политике разговоры не заходили, о ЗОВ он не слышал и «был в шоке, когда узнал об аресте».

По материалам следствия, на имя Соколова зарегистрирован сайт ИГПР ЗОВ. По словам адвоката Ольги Чавдар, следствие полагает, что на сайте распространялась информация о ЗОВ, а эта организация имела те же цели и задачи, что и запрещенная «Армия воли народа». «Если доменное имя и было зарегистрировано на Соколова, то это ни о чем не говорит. Мало ли, на кого сайт зарегистрирован, Соколов в последнее время занимался журналистской и научной деятельностью, и у него не было времени участвовать в ЗОВ», — объясняет Чавдар.

«Я Сан Саныча [Соколова] считаю сторонником идеи суда над органами власти. А что такого? Другое дело, что он нигде особо не выступал и ничего страшного не делал. Почему его закрывают, а Барабаша оставляют на свободе?», — защищал соратника на встрече со мной Барабаш.

На свободе подполковник запаса пробыл недолго. Встречались мы 13 декабря, а уже 16 декабря к нему домой в шесть утра пришли полицейские в масках, срезали дверь болгаркой и начали обыск. На следующий день, прямо во время пресс-конференции Путина Барабаш был задержан. В пятницу, 18 декабря, Хамовнический суд арестовал его.