Захват Парижа и новые границы тьмы «Карнеги» на «Медузе». Александр Баунов — о жизни после парижских терактов

«Медуза» продолжает совместный проект с Московским центром Карнеги. В новом выпуске — текст главного редактора центра Александра Баунова. В мире произошел сдвиг «территории тьмы»: государственные границы перестали быть от нее надежной защитой. Больше не получается удобно делить мир на светлое пятно, где дурное происходит вопреки, и темное, где оно же происходит потому что. Если тьма есть где-то в одном месте, она непременно пролезет и покажет себя в другом.

Можно эвакуировать россиян из Египта и больше их туда не пускать. Нельзя эвакуировать парижан из Парижа и не пускать французов во Францию.

Российские спецслужбы пропустили теракт (скорее всего, это был он) против своих граждан на чужой территории, где их полномочия ограничены — в стране, которая коррупцией и безалаберностью сильно превосходит саму Россию. Французы пропустили шесть терактов в один день в своей в столице, один из них на особо охраняемом объекте — футбольном матче, где был их президент и толпы немецких и французских болельщиков, а значит, множество полиции. Но она смотрела не туда.

Этим положение французов отличается от нашего в худшую сторону. ИГ («Исламское государство» в РФ запрещено — прим. «Медузы») обещало мстить России в самой России, но пока не нашло возможности, поэтому отомстило там, где оказалось сподручнее — в арабском мире. ИГ, конечно же, в целом исламистский, но прежде всего пока арабский проект. Проблема Франции в сравнении с нами в том, что она до некоторой степени часть арабского мира. При этом если Франция как государство официально рассматривает живущих в ней арабов как своих граждан (хотя на бытовом уровне всякое бывает), то внутри арабской общины Франции распространены и другие настроения. Для многих в ней французы арабского происхождения более свои, чем другие французы. Это затрудняет поиск и изоляцию потенциальных джихадистов: свои не выдают своих, даже если есть за что.

С другой стороны, у французских властей есть страх, что слишком пристальный надзор за отдельными подозрительными мусульманами, превентивные высылки и аресты поссорят французское государство со всей мусульманской общиной, которая политически стала слишком влиятельна — без нее почти невозможно уверенно выиграть выборы, — поэтому действия против подозрительных исламистов Франция чаще всего совершает тогда, когда они сами уже что-то совершили.

Спецслужбы США еще в 2011 году предупредили французских коллег насчет братьев Куаши, которые потом расстреляли «Шарли Эбдо», что один из них близок к джихадистским организациям и воевал против американцев в Ираке. Французы последили за ними некоторое время и бросили, сами объяснив причину: связаны с джихадистами или ездили воевать в Сирию — Ирак несколько тысяч жителей Франции, за всеми не уследишь, слишком дорого. Но братья были хотя бы французскими гражданами. Марокканец, который в августе напал на пассажиров поезда Амстердам — Париж, не имел европейского гражданства, испанские спецслужбы предупредили французских коллег о том, что человек из их черного списка, с джихадистскими наклонностями и опытом войны в Сирии и Ираке, направляется во Францию, но его не то что не депортировали и не задержали, за ним даже не присматривали.

Мы привыкли, что российские граждане нередко бывают брошены своим государством, во всяком случае мы ожидаем этого от собственного государства больше, чем от французского. Но вот по разным политическим, идеологическим и просто техническим причинам французские граждане оказались брошены своим. Франция — единственная страна, где теракты повторяются с пугающей регулярностью. США после 11 сентября 2001 года, Испания после взрывов в поездах в Мадриде весной 2004-го, Англия после взрывов лондонских автобусов в 2005-м не видели пока громких массовых терактов — только попытки или отчаянные действия одиночек, а каждому в голову не залезешь. Во Франции только в этом году, помимо нынешних шести терактов, был расстрел редакции «Шарли Эбдо», амстердамский экспресс, нападение исламиста на химический завод в Лионе. Штурм концертного зала, каким мы его видели в Париже в ночь на субботу, тоже полицейская операция скорее на уровне третьего мира.

Правильная политика

Теперь французским властям надо как-то менять образ действий внутри страны, а Западу в целом — уточнять его во внешней политике. Франция Олланда поддерживала в Сирии правильную исламскую оппозицию, требовала отставки Асада, не ссорилась со всем, как у нас говорят, суннитским миром. Террористы — они же понятливые, разборчивые, с ними всегда можно по-хорошему поладить, если проводить правильную внешнюю политику. Может, кто-то и до сих пор так думает.

Однако же правильная внешняя политика (не поддерживать Асада, только его противников, не ссориться с суннитским миром) — во всяком случае такая, которая, по мнению многих, спасла бы Россию от теракта в самолете над Синаем, — не спасла Францию. Не очень понятно, почему в таком случае она должна была так уж надежно защитить Россию. Спасти от терактов Россию и вообще любую страну Запада, если следовать такой логике, должен полный уход с Ближнего Востока. Оставьте в покое ИГ, «Аль-Каеду», «Ан-Нусру» (организации запрещены в России), Фронт освобождения, дайте любому с плохо понятыми сурами в голове и оружием в руках делать что захочется и захватывать что им кажется своим, и вам ничего не будет. Однако ж это и означало бы выполнить требования ИГИЛ. И притом не давало бы никаких гарантий. 

Испания на карте ИГ закрашена в цвет халифата, США во время терактов 11 сентября не воевали в исламском мире, Россия на момент дагестанских атак и взрывов в Москве 1999 года находилась в Хасавюртовском перемирии. Косовский албанец, который расстрелял американских военных, или братья Царнаевы в Бостоне показывают, что заслужить признательность религиозных фанатиков невозможно.

Не надо вообще рационализировать способ принятия решений террористами. Здесь как у обычного преступника-убийцы — сами действия, само преступление бывает крайне рациональным, тщательно спланированным, но его мотив при этом может быть вполне безумен. Рационально рассуждая, участие Франции в бомбардировках ИГИЛа ничтожно. Триста ударов с воздуха за год — нынешняя недельная норма российской авиации — это меньше, чем у Иордании. Значит, жестоко наказывать надо не ее, начинать не с нее. Но эти рассуждения для джихадистов не имеют значения. Франция вообще могла не бомбить ИГ — как не бомбит его Италия, но джихадисты со времен старой бодрой «Аль-Каеды» грозят Риму: там ведь римский папа — глава врагов-христиан.

Погибших российских отпускников с детьми исламисты называют крестоносцами. Они ведут джихад против западного мира, западной культуры, глобальной современности. Париж — одно из мест, где родилась эта самая современность. Он должен быть наказан уже за это, как до этого без определенного повода был наказан Нью-Йорк.

Западу тоже имеет смысл пересмотреть политико-географическую конфигурацию происходящего. Разумеется, украинская проблема не может быть просто снята, там надо договариваться и сближать позиции, в том числе напоминать о границах дозволенного, о том, что одно не продается за другое, иначе опасно: опять может возникнуть искушение простых и грубых решений. Но нельзя по причине Украины, тем более просто по инерции — из-за исторической памяти о старых угрозах и сдерживании России — переносить украинскую конфронтацию вообще на все на свете.

Западная цивилизация, которую атаковали, — прежде всего цивилизация рационалистическая, и образ действий в критической ситуации должен быть рациональным. Странно, если Запад будет руководствоваться логикой самых эмоциональных из критиков российского режима: ни в коем случае, любой ценой не делать, не писать и не говорить того, что могло бы понравиться Путину. Все, что угодно, лишь бы он не потирал руки. Проблема ИГ еще больше, чем иранская ядерная программа, доставка экипажей на МКС или транзит натовских грузов в Афганистан, она заслуживает того, чтобы заниматься ею отдельно, а накопившиеся претензии по остальным вопросам, не говоря о привычках, вынести за скобки. Судя по встрече Путина и Обамы на саммите G20 в Турции, делать все друг другу назло не входит в их планы.

Одна цивилизация

И мы здесь, и на Западе привыкли, что Россия живет более-менее отдельно со своими проблемами, а Запад отдельно — с гораздо более деликатными своими. Они проводят тонкую и рациональную внешнюю политику, Россия грубо импровизирует. Однако то, что граждане России и Европы были почти синхронно атакованы одними и теми же силами, показывает, что для этих сил между ними нет особой разницы.

Проведенные синхронно теракты демонстрируют, что нет возможности рассматривать российскую и западную войну в Сирии абсолютно отдельно друг от друга. Тем более что Россия, пусть непрошенно и по своим причинам, вступила в войну, которую Запад уже давно вел, и подверглась за это удару. Тут граждане России имеют право задать вопросы своему правительству (к сожалению, они имеют для этого мало возможностей), но западные политики должны проявить к этой жертве уважение: петербуржцы и парижане пали от одних преступных рук. Не очень прилично рассуждать, что одни виноваты в этом больше, чем другие, тем более что для этого нет никаких оснований. ИГИЛ — во-первых, прямое следствие иракской войны 2003 года, а все остальное — во-вторых.

Синхронные атаки на Россию и Европу показывают, что все разговоры наших идеологов и политиков про Россию как отдельную цивилизацию, которая хорошая Европа, а лучше вообще не Европа, совсем не Европа, ничуть не Запад, а мир традиционных высокоморальных ценностей, которые мы делим с Востоком, со всеми традиционными религиями мира — включая ислам, — на самом ядреном Востоке не имеют никакой силы. Россия для них такая же часть западного мира, по которому нужно бить. И России лучше не рассаживаться в эту дикую раскорячку, потому что вся эта диковинная антизападная риторика, весь этот православный Иран и отечественный ИГИЛ, с вечными, вроде хронического насморка, оскорбленными чувствами, только мешают добиться той внешнеполитической цели, которая поставлена хотя бы в той же путинской речи в ООН: создать общемировой антитеррористический фронт. Она же не только перед Западом, она же перед местными политиками и идеологами поставлена: пусть выполняют. Не говоря уж о том, что эта антизападная словесная метель мешает всему остальному, начиная с экономического развития страны.

Территория тьмы

Разделять борьбу с террористическими опасностями в России и в Европе по инерции заставляет среди прочего то, что они принадлежат к двум разным причинно-следственным мирам. Разница состоит в том, что в среднем западном восприятии (впрочем, и внутрироссийском сплошь и рядом тоже) если что-то плохое случается в России, то причины этого надо искать в самой России, в ее плохом устройстве и поведении, а если что-то плохое случается на Западе, то причины надо искать вне Запада. Беда в России — закономерность, часть системы, беда на Западе — сбой системы.

В обыденном человеческом сознании, включая сознание политиков и журналистов, мир делится вовсе не на мир демократий и авторитарных режимов, старых и новых рынков, развивающихся или развитых стран. Он делится на две зоны, два пятна — светлое и темное. На область, где между катастрофой и местом, где она произошла, проводится причинно-следственная связь, и зону, где такая связь не проводится или отвергается.

В одном из них — в темном пятне — если происходит что-то дурное, в этом нет ничего необычного. Падение самолета, прорыв дамбы, обрушение кровли, пожар с разрушениями и беженцами там — неудивительная часть пейзажа. В этом темном пятне все время что-то взрывается, рушится, падает, спецназ что-то грубо штурмует, так что гибнут свои, а наводнения и землетрясения там приводят к массовым жертвам. Но главное, что все это происходит не просто так, а в причинно-следственной связи с местом, где это произошло, с темной зоной мира, которую англо-индийский писатель Найпол, описывая свою историческую родину, назвал «территорией тьмы». Иногда это даже соответствует действительности.

В другой части мира, которая находится в светлом пятне обыденного, массового сознания, те же самые события и столь же тяжкие их последствия не ставятся в причинно-следственную связь с местом, где они случились. Они не потому что, а вопреки, сбой в системе, оплошность, никакой причинно-следственной связи между тем, что и где, не выстраивается.

Однако же если посмотреть на Париж прошлой пятницы, на хронологию террористических атак во Франции за год, забыв, что это Франция, а представив себе, что это просто какая-то страна, вообще страна, где-то не обязательно в Европе, а где угодно, может, Россия, Аргентина или Индонезия, где в течение года с небольшим расстреливают редакцию газеты, пассажиров поезда, врываются на завод и отрезают голову одному из директоров, наконец, расстреливают прохожих на улице, в кафе, ресторане, стадионе и концертном зале, можно легко представить себе, что речь идет о стране с темной стороны ментального глобуса. «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла великий город. Исчезли висячие мосты, дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды. Пропал Ершалаим — великий город, как будто не существовал на свете. Все пожрала тьма, напугавшая все живое в Ершалаиме и его окрестностях».

В мире произошел сдвиг территории тьмы. Нельзя сказать, что она механически расширилась. Но ясно, что государственные границы перестали быть от нее надежной защитой. Больше не получается удобно делить мир на светлое пятно, где дурное происходит вопреки, и темное, где оно же происходит потому что. Мир теперь устроен так, что, если тьма есть где-то в одном месте, она непременно пролезет и покажет себя в другом. Возможно, это означает, что миру надо вернуть контрастность, но, скорее всего, придется идти к сердцу тьмы — только по-честному, к настоящему, а не выдуманному.

Другие тексты Московского центра Карнеги по теме:

Почему России простили Сирию 

Как теракты 13 ноября изменили Францию 

Откуда на Синае террористы 

В России признаны террористическими и запрещены организации:«Аль-Каеда» (2003), «Исламское государство» (2014) и «Фронт ан-Нусра» (2014)