Последняя поездка на дачу Во Владимирской области обнаружен нелегальный «дом престарелых». Репортаж Андрея Козенко

На территории садового товарищества «Сказка» во Владимирской области на протяжении нескольких месяцев функционировал частный нелегальный «дом престарелых». За ежемесячную плату от родственников в него принимали пожилых или тяжело больных людей. Их крайне скудно кормили и поили, у них отнимали телефоны, им не давали выходить на улицу. Люди лежали в тесном помещении на грязном белье, за ними ухаживали нелегальные мигранты. С марта по июль 2015 года там умерли восемь человек. Обитатели садового товарищества и полиция предполагали, что в одном из домов происходит что-то неладное, но очень долго ничего с этим сделать не могли. Специальный корреспондент «Медузы» Андрей Козенко выяснил подробности этой истории.

8 августа 2015 года в садовом некоммерческом товариществе (СНТ) «Сказка», которое находится на границе между Московской и Владимирской областями, проходило собрание — выбирали нового председателя. Атмосфера была так себе. Собирающийся сложить свои полномочия Александр Ягодин стоял в окружении нескольких людей крепкого телосложения. «А ты чего уставилась-то? — обратился один из этих людей к сидящей рядом пожилой женщине. — Иди уже под**чи». «Да как не стыдно», — только и выговорила женщина, которую поддержали ее соседки.

На Ягодина кричали. Требовали, чтобы он ушел немедленно.

— Я заявляю протест, — отвечал он. — Это грубейшее нарушение демократии.

— Демократии! О-о-о-о! — кричали ему.

— А судьи кто? Я здесь людей не вижу, — парировал председатель.

«Ухо ваше должно было навостриться еще в прошлом году, когда в том доме жили проститутки, — возмущался один из членов СНТ, он держал в руке оранжевый мегафон с надписью „Орало“. — Хотя ни Путин, ни этот, как его, который до этого, публичных домов не разрешали. А уж когда в доме сделали хоспис… Было бы ухо, ничего такого не произошло бы. А так мы попали в такое дерьмо, в какое еще не попадали ни разу». «Перевыборы!» — скандировала толпа дачников. «Нового председателя, новое правление — и точка», — завершил свое выступление оратор.

«Я когда пришел, членские взносы шли по черной кассе, — „Орало“ перешло к председателю, и он защищался. — Бухгалтерский учет был приведен в порядок. Не надо двойных стандартов». «Да ты убийца!» — кричали ему. «Считаю собрание незаконным. Требую аудиторской проверки, пусть выявит все недостатки», — стоял на своем Ягодин.

В принципе, такое собрание могло пройти в любом из дачных кооперативов России, если бы не одно но. В 20 метрах от председательского дома стоит двухэтажная, очень благополучная на вид дача. С марта по июль 2015 года тут незаконно (на территории СНТ по уставу запрещена коммерческая деятельность) функционировал частный платный дом для престарелых или тяжело больных — например, перенесших инсульт. Москвичи и жители Подмосковья находили объявления об этом доме в интернете и сдавали сюда своих родственников за 20-22 тысячи рублей в месяц. Оказавшихся здесь людей почти не кормили и не поили, у них отняли мобильные телефоны. Не исключено, что их обкалывали психотропными препаратами (или схожими по действию; следствие только началось, изъят 60-литровый черный пакет, набитый лекарствами). Большую часть времени люди просто лежали. С мая по июль здесь умерли восемь человек.

31 июля на дачу вломился сводный отряд бойцов ОМОНа, следователей СК РФ и представителей ФСБ. Они обнаружили здесь 18 человек в возрасте от 60 до 87 лет. Двое из них были мертвы. Управляющие домом престарелых не успели их вывезти. Живых отправили по больницам. Многие не могли ходить. Некоторые бабушки весили 30-40 килограммов. В больницах клиенты этой богадельни еще неделю прятали еду под подушку; думали, что отнимут. Те, кто мог говорить, назвали контакты своих родственников. В некоторых случаях родственники их забирать отказались. «Мы деньги заплатили, и вообще мне некогда этим заниматься», — примерно таким был ответ. Оставшихся без поддержки пожилых людей лечат и распределяют по нормальным домам престарелых.

«Нам о том, что там происходит, стало известно от неких полицейских руководителей, — говорит мне помощник главы управления СК РФ по Владимирской области Дмитрий Антонов. — Мы узнали от них и озаботились тем, что в одном и том же месте происходит одна некриминальная смерть за другой. Стали, образно говоря, рыть. Вот и раскрутили историю». «История» раскрутилась до федерального уровня, и теперь местные силовики отчаянно пытаются прикрыть себя. В Следственном комитете РФ грозят завести дело против участкового из ближайшего к «Сказке» города Покров. Там сейчас вовсю идет проверка, некоторые полицейские отстранены. В управлении МВД Владимирской области жалуются на нехватку кадров, а начальник ведомства Сергей Губарев говорит, что как раз в том районе, где все и произошло, должность участкового была вакантной.

По делу сначала задержали четверых человек. Имена двоих во владимирском СК не называют. Это 28-летний мужчина и 24-летняя девушка. Они были арендаторами дачи и управляющими-распорядителями дома престарелых. Они частично, по словам Антонова, признали свою вину, и суд арестовал их на два месяца по части 2 статьи 238 УК РФ («Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности, повлекших причинение тяжкого вреда здоровья или смерть человека»). Еще двое задержанных — это председатель СНТ Ягодин и фактическая владелица дома, 70-летняя Наталья Астафьева. В дачном поселке многие надеялись, что увидят обоих не скоро, но их выпустили уже через 48 часов в статусе свидетелей. Такая странность этого дела: оба были, как минимум, в курсе того, что происходило внутри дачи.

За этой дачей находится еще один большой земельный участок. Я сижу и разговариваю тут с двумя соседками Астафьевой. Елена Богатова живет здесь около пяти лет — летом и осенью, Светлана Егорова с 1984 года, причем в «Сказке» проводит больше времени, чем в Москве.

«Чисто по-бабски скажу: Астафьева — это такая женщина а-ля Екатерина Вторая. Величественная. Хотела тут женское общество при себе создать, да со многими характерами не сошлась», — характеризует ее Егорова. В 1990-е годы Астафьева занимала один из руководящих постов на таможне аэропорта Домодедово. Судя по всему, это было ее золотое время. Тогда они с мужем купили этот участок и начали отстраивать дом. Первые гости Астафьевой до сих поражены его первоначальной обстановкой: картины на полстены, саксонский фарфор, дорогие ковры, новейшая техника.

Однажды в начале нулевых на домодедовскую таможню приехал ОМОН в масках и уложил все руководство лицом в пол; следователи начали изымать документы. Соседки Астафьевой с ее слов рассказывают, что та спряталась в туалете и дожидалась, когда силовики уедут. Следующие три года она потратила на то, чтобы уйти от ответственности, и ей это удалось.

В 2006 году муж Астафьевой погиб, ее дела постепенно становились все хуже. Она сошлась с председателем Ягодиным. Большую часть жизни он работал барменом в гостинице «Пекин» (часть дачников, правда, говорят, что в гостинице «Космос», но все как один характеризуют его как человека, у которого вместо глаз монеты). Некоторое время Астафьева занималась газификацией дачного поселка. Жители убеждены, что она беспощадно их обирала. «Обувала садоводов, — усмехается Егорова. — Там две тысячи с участка, здесь еще несколько. А участков-то много». Когда Астафьеву ловили чуть ли не за руку, сметы на проведение работ снижались вдвое, но одновременно дачники приобретали в лице Астафьевой злобного врага. Примерно в 2011 году, обзывая всех ворами, она съехала с дачи. Жила то у Ягодина, то где-то в Орехово-Зуево. Дачу же начала сдавать, и вот с тех пор жители «Сказки» начали получать одно сильное впечатление за другим.

С участка Елены Богатовой прекрасно видно второй этаж дачи Астафьевой. А небольшой забор между участками вообще появился сравнительно недавно. Астафьева, занимавшая у Богатовых деньги, решила, что ей выгоднее с ними поссориться, чем возвращать долги. «Первыми тут поселились кирбисты», — говорит Богатова; это звучит как название секты, и мне приходится переспрашивать. Речь действительно не про сектантов: Астафьева заключила договор с какой-то коммерческой фирмой и поселила в доме человек 20 коммивояжеров. Днем они продавали пылесосы Kirby, а вечером проводили на даче время как умели. Бывало, что пили и дебоширили. Изгадили всю дачу, сломали котел отопления и были изгнаны.

Их сменили строители из Сербии. Про них в дачном поселке воспоминания самые лучшие: сербы были дружелюбны, не пили, а по вечерам хором пели красивые песни. Следом за сербами появилась интернациональная бригада строителей. Про нее воспоминания хуже. Новые арендаторы склоняли некоторых слабых к алкоголю жителей «Сказки» к совместным запоям. По их же наводке вскрыли несколько дач, откуда украли исключительно алкоголь.

А в прошлом году на даче Астафьевой функционировал публичный дом. Девушки принимали клиентов на даче. Иногда выходили на трассу, ведущую из Москвы в Нижний Новгород. Дачники девушек, можно сказать, жалели. Приезжая зимой, шутили: мол, вон наша на дороге стоит, все уши отморозила, давай ее домой отвезем. Сейчас дачники с тревогой вспоминают, что вместе с проститутками в доме жили и несколько детей. Они очень надеются, что это были просто сыновья и дочери девушек, и их никто не эксплуатировал.

А весной 2015 года соседям Астафьевой стало совсем не смешно. В доме была полная тишина, но при этом там явно кто-то был.

В хорошую погоду семья Богатовых любит завтракать на свежем воздухе. С наступлением тепла семья возобновила эту традицию и сразу обнаружила, что из окна второго этажа дачи за ними пристально наблюдает пожилой полуголый мужчина. Он ничего не говорил, не делал никаких жестов, не пытался вступить в контакт. Он просто стоял и смотрел. Так продолжалось несколько дней; маленькую дочь Богатовых это доводило до истерики, они не могли есть. Все попытки вступить с мужчиной в контакт завершались тем, что его силой кто-то убирал от окна; впрочем, потом он опять там появлялся.

Терпение Елены Богатовой кончилось, когда в один из дней она услышала с соседнего участка звук падения человеческого тела и очень болезненный вскрик. Она пошла знакомиться с соседями уже в довольно ультимативной форме. Дверь ей с неохотой открыл молодой парень в камуфляжной одежде. На участке находились еще две женщины — как позже выяснилось, нелегальные мигрантки из Киргизии. Они занимались уходом за пожилыми людьми; после того, как все вскрылось, их не арестовали. Пока непонятно, будут ли они свидетельницами по делу.

Парень же оказался очень недружелюбным; он сказал Богатовой, что здесь проходят реабилитацию люди, попавшие в автомобильные аварии. На вопрос, сколько людей, заявил, что это — коммерческая тайна. На вопрос, какая может быть коммерческая тайна в некоммерческом товариществе садоводов, начал хамить и свернул разговор.

Богатова и другие соседи ходили к председателю Ягодину и требовали объяснений. Говорили, что непонятную деятельность на даче его сожительницы пора прекращать, тот делал вид, что не понимает, о чем речь. От сторожей (на въезде в дачный поселок шлагбаум и будка-сторожка) не было никакого толка. Они все как один пили, не жалея себя.

Когда на дачу приехал участковый фиксировать очередную ненасильственную смерть, дачники окружили и его. Они потребовали объяснений, но тот мало что мог им сказать, потому что арендаторы дачи поступили довольно хитро.

На участке рядом с самой дачей изначально стояло еще одно большое строение. Это была бильярдная и сауна. Арендаторы (с согласия Астафьевой или без него — это неизвестно) поставили между двумя этими строениями забор. А дальше поступали следующим образом. Когда очередной человек умирал, его переносили из общего дома в сауну и вызывали участкового. Полицейский заставал всякий раз одну и ту же картину: пожилой покойник лежит на диване, а рядом с ним сидит грустная девушка. Девушка объясняла, что ухаживала за пенсионеркой, но той пришло время умереть. А вот телефон ее родственников, которые и просили ухаживать. Участковый звонил родственникам, убеждался в том, что договор существует, и ему ничего не оставалось сделать, как заполнить протокол и вызвать машину из морга. Формального права зайти в соседний дом и посмотреть, что там творится, у него не было — на это требуется согласие владельца дома. Кроме того, по документам дача находится на одном земельном участке, а сауна на другом.

С марта по июль участковый приезжал шесть раз. Богатова пересказывает один из их разговоров: участковый жаловался, что его начальство уже «язык отбило», докладывая наверх о том, что в «Сказке» происходит что-то очень странное.

Все кончилось 31 июля, когда рядом с дачей появились, как минимум, пять автомобилей «скорой помощи», а также машины силовиков. Человек с генеральскими погонами ходил по участку, время от времени показывая пальцем: «И этого арестовать». Богатова в роли понятой впервые зашла в соседский дом и ужаснулась. Койки стояли вплотную друг к другу. К одному из людей, который не мог встать, у врачей никак не получалось протиснуться с инвалидной коляской. Всюду скомканное и очень грязное белье. Никакого намека даже на запах еды — и только телевизоры в паре комнат. «Если бы мы только сразу понимали, что там творится», — сокрушается Богатова.

Товарищество «Сказка» сейчас как разворошенный муравейник. Говорят, что пожилые люди могли быть жертвами «черных риелторов» (в СК так не считают). Дачники уверены, что Астафьева однозначно была в курсе всего происходящего. Она ежемесячно приезжала, чтобы снимать показания электросчетчиков. Некоторые не исключают, что она не по своей даже воле устраивала из дачи то общежитие, то бордель, то вообще дом смерти. Якобы она должна большую сумму, порядка шести миллионов рублей, неким «влиятельным людям» из Орехово-Зуево. По одной версии, чиновникам, по другой — бандитам; при этом дачники явно имеют в виду одних и тех же персонажей. И якобы они могли заставлять хозяйку дачи делиться ей, прощая часть долга. Дачники говорят, что Астафьева корыстна — это да, но чтобы превратить свой дом в место, где люди подвергаются жестокому обращению и умирают, — это слишком даже для нее.

С дачи всех вывезли, силовики опечатали ее, забыв внутри собаку, которая жила в доме. Голодный пес перебрался к Богатовым, и теперь те не знают, что с ним делать. Оставлять его у себя нет ни малейшего желания, а приютов для брошенных животных во Владимирской области нет.

Возможно, это защитная реакция на произошедшее, но многих дачников бардак в правлении волнует больше всего остального. «Так и напишите: мы выражаем полное недоверие правлению и лично Ягодину», — убеждала одна из них, предварительно расспросив, насколько влиятельна «Медуза» на всевозможные органы власти. Избранный новым председателем Николай Комков (он уже занимал эту должность до прихода Александра Ягодина) долго и с удовольствием рассказывал мне историю создания «Сказки». О том, что первоначально здесь были дачи сотрудников Госплана, их и сейчас тут много (сам Комков работал референтом главы Госплана Николая Байбакова); как при нем провели сюда воду и свет. Но когда я его спросил про дом престарелых, пожал плечами — он, как и все, ничего не знал. Впрочем, знал про публичный дом, но «как обычный дачник», живущий тут только летом, он ничего с этим сделать не мог.

«Мы в каком-то смысле первопроходцы, — говорит Дмитрий Антонов из владимирского СК. — Сколько таких домов по всей России. У нас ведь что не запрещено, то разрешено. А такую деятельность государство должно лицензировать».

Ягодин после собрания, на котором его свергли, обозвал всех «рейдерами» и куда-то уехал. Его телефон сперва не отвечал, а потом был выключен. Оба телефонных номера Натальи Астафьевой заблокированы и не обслуживаются. Дачники говорят, что она уже больше года опасается какого-то преследования и меняет номера раз в несколько недель.