«Автохтоны», яблоки в армянском Маране и зверолюди Новая женская проза — в обзоре Галины Юзефович

Еженедельно литературный критик Галина Юзефович рассказывает на «Медузе» о книжных новинках, выпущенных в России. В этом обзоре новинки от писательниц — «Автохтоны» Марии Галиной, «С неба упали три яблока» Наринэ Абгарян и «Гретель и тьма» Элайзы Гренвилл.

Словосочетание «женская проза» таит в себе нечто сострадательное и вместе с тем уничижительное. О гендерной принадлежности автора вспоминают по большей части тогда, когда о его тексте сложно сказать что-то определенно хорошее. В сегодняшнем обзоре — три книги, написанные женщинами, но очевидно не нуждающиеся в подобных милосердных ярлыках.

Мария Галина. Автохтоны. М.: «Новый мир», № 3-4, 2015

Первое и главное, что нужно знать об «Автохтонах» Марии Галиной (пока, к сожалению, доступных только в виде толстожурнальной публикации) — это классический page-turner смертоносной системы «коготок увяз, всей птичке пропасть». Большая это проза или жанровая, в чем заключается главная идея автора, на что похож роман и нужно ли выискивать в нем политические коннотации (а еще не выкипел ли суп и не пора ли за ребенком в детский сад) — обо всем этом вы непременно задумаетесь, но только после того, как дочитаете до конца. А до этого момента плавный, но совершенно неудержимый поток из мистики, обмана и местного колорита будет нести вас по переходам и закоулкам этого хитро устроенного текста, не оставляя ни малейшей возможности соскочить.

Начать, пожалуй, следует с местного колорита. Так же, как и в предыдущих романах Галиной (если вы еще не читали «Малую Глушу» и «Медведок», то сейчас подходящий момент, чтобы ликвидировать пробел — а заодно скоротать время в ожидании книжной версии «Автохтонов»), место действия в книге одновременно предельно конкретно и в то же время полностью анонимно. Некий Город, собранный из фрагментов Львова, Киева и Одессы (преобладает Львов), но как бы без выраженных украинских черт, так и остается безымянным, обрастая при этом разветвленной историей, топографией, вкусами, запахами, погодой и даже локальной мифологией — просто хоть туристические маршруты прокладывай. Не зря Галина долгое время числилась по ведомству фантастов — в деле конструирования воображаемых миров ей сегодня, пожалуй, нет равных в русской прозе.

В этот безымянный город прибывает такой же безымянный герой — безликий «он», человек без имени и без персональной истории. Вообще-то он, вроде бы, искусствовед, прибыл сюда писать статью о нашумевшей постановке 20-х годов, когда в местном театре царили нравы более чем вольные. Разного рода богема, по большей части сбежавшая сюда от советской власти (из текста следует, что сам Город отошел СССР по пакту Молотова-Риббентропа), ставит на городских подмостках оперу «Смерть Петрония», первое и единственное представление которой плавно перерастает в оргию. Художник, хореограф, автор либретто, композитор и исполнители главных ролей — все они оказываются вплетены в сложную историю с элементами метафизики и детектива, которую герою предстоит распутать.

Тени оживают, город наполняется выходцами из прошлого, которое вроде бы давно закончилось, но в то же время продолжает длиться. Оперная дива, убитая прямо на сцене ревнивым любовником, прорастает в собственной полубезумной правнучке; под сенью барочного монастыря затаился призрак, отлично помнящий ужасы Холокоста и готовый в любой момент рассказать о них всем желающим; официантка в местом кафе работает тут, по ее собственным словам, с конца XVIII века, а вездесущий старикашка, которого главный герой нанимает в качестве консультанта, похоже, и вовсе вечен. Все вместе они формируют странную и выморочную расу древних обитателей этого города — неотделимых от него, сумрачных и загадочных автохтонов. И все они так или иначе связаны с таинственной и практически забытой постановкой без малого столетней давности.

Дочитав роман до конца и слегка переведя дух (а заодно не без легкого огорчения обнаружив, что все это время автор крайне успешно водил за нос и читателя, и героя), можно начать размышлять над вопросами, поставленными в первом абзаце. Сама Галина регулярно подчеркивает свою преемственность по отношению к братьям Стругацким (вот и на сей раз в самой серединке романа имеется изящный реверанс в их сторону). Однако нет: мир Марии Галиной — теплый, вещный, с мокрыми носками и творожными запеканками, ничуть не похож на предельно схематичных, чуждых любой детальности Стругацких. Зато он похож — и вряд ли это случайно — на мир «Американских богов» Нила Геймана, а еще немножко на «Волхва» Джона Фаулза. Нет, никакой политики в том, что украинский город лишен всех признаков украинскости (кроме, разве что, казацкого кулеша, который подают в полуподпольном кабаке), усматривать не стоит. Большая это проза или жанровая — вопрос сложный и, пожалуй, совершенно избыточный. Что же до авторской сверхидеи, то она — и это вечный трюк Галиной, одновременно восхитительный и раздражающий — как будто маячит где-то на краю сознания: протяни руку и ухватишь, но при этом решительно отказывается вербализоваться. Возможно, для того, чтобы ее все же поймать и сформулировать, роман следует просто перечитать — уже без первоначальной горячки.

Наринэ Абгарян. С неба упали три яблока. М.: АСТ, 2015

Есть книги, создающие комфортное ощущение параллельной реальности. Кажется, что они начались до своего начала и будут продолжаться после того, как мы их отложим, перевернув последнюю страницу. В таких книгах течет некая автономная, не зависящая от внешнего читателя жизнь — обстоятельная и неторопливая, за которой мы можем некоторое время наблюдать через небольшое окошко, любезно проделанное для нас автором. «С неба упали три яблока» Наринэ Абгарян — из числа таких книг: крошечная армянская деревушка Маран, о которой в ней рассказывается, кажется не выдуманной, а подсмотренной. И трудно отделаться от ощущения, что, сделав перерыв в чтении, мы рискуем что-то пропустить — в конце концов, не будут же жители Марана стоять и ждать, покуда мы вернемся на свой наблюдательный пункт.

Если провести мысленно прямую, соединяющую Фазиля Искандера с Габриэлем Гарсиа Маркесом, то проза Наринэ Абгарян окажется примерно посередине, но, пожалуй, чуть ближе к Искандеру. Ее герои — несколько семей, живущих в горах и связанных между собою давними выходящими за рамки одного поколения узами (неприязни, дружбы, мести, родства, любви), водят знакомство с духами и страдают от родовых проклятий. В то же время они пекут пахлаву, уходят на войну и возвращаются с нее, голодают, выходят замуж, ездят в гости к родственникам, рожают детей и занимаются множеством других повседневных дел.

Нежное, чуть дремотное бормотание, колдовским образом затягивает тебя внутрь особого пространства, где так хорошо, тепло и покойно, что даже печальные события (а их в Маране происходит немало) кажутся чем-то органичным, не вызывающим внутреннего сопротивления. Здесь хочется задержаться подольше. Словом, отличное чтение для впавших в уныние или просто переутомившихся — баюкающее, обволакивающее и, как принято сегодня говорить, гармонизирующее.

Ну, а если бы я была армянским правительством, я бы, пожалуй, присудила Абгарян какую-нибудь премию за достижения в области туризма: после ее романа идея съездить на недельку в Армению начинает казаться чертовски привлекательной. Вдруг там в самом деле все так, как в ее Маране.

Элайза Гренвилл. Гретель и тьма. М.: Фантом Пресс, 2015

Роман Элайзы Гренвилл относится к категории «Ух ты, как завернуто!». Это не столько образчик высокой литературы, сколько отличный аттракцион, предлагающий читателю широкий спектр развлечений — от сугубо интеллектуальных шарад до тонких (но при этом не слишком болезненных) эмоциональных переживаний.

Сначала кажется, что автор рассказывает две параллельные истории. Действие одной разворачивается в конце XIX века: известный немецкий психиатр, друг и наставник Зигмунда Фрейда Йозеф Бройер встречает едва ли не самую удивительную пациентку в своей практике. Избитую, обритую налысо девушку со странными татуировками на руках принесли к нему в дом без сознания. Придя в себя, Лили (так решает звать ее Бройер) сообщает своему спасителю, что она — не человек, а особая форма машины, и что она прибыла в Вену с тайной миссией — найти и уничтожить затаившегося здесь ужасного монстра.

Вторая линия — история маленькой девочки Кристы, отец которой работает в очень странном «зоопарке», где содержатся особые зверолюди — неполноценные существа, над которыми ставят сложные и важные медицинские опыты. Отец очень занят, а Криста скучает дома в одиночестве, вспоминая страшные сказки своей няни, покуда не знакомится с одним из этих зверолюдей — мальчиком по имени Даниил. И вот тут-то самые страшные из услышанных Кристой сказок начинают воплощаться в жизнь…

«Мальчик в полосатой пижаме» Джона Бойна, «Весь невидимый миру свет» Энтони Дорра — если в пересказе романа Элайзи Гренвилл вам почудилось нечто знакомое, вы совершенно правы: это книжка того же типа. Однако, надо признать, более хитрой конструкции: стоит тебе привыкнуть к постоянным перескокам между двумя историями, они вдруг диковинным образом вздыбливаются, первая вкладывается во вторую и вообще многое оборачивается не тем, чем казалось изначально.

Словом, на магию (анонсированную в аннотации) можно не рассчитывать, но механика с акробатикой отработаны на отлично. «Ух ты, как завернуто!» — умри, точнее не скажешь.