«Подготовьте мне кабинет» Новый директор новосибирской оперы Владимир Кехман встретился с труппой. Полная расшифровка

Министерство культуры России 29 марта отправило в отставку директора Новосибирского театра оперы и балета Бориса Мездрича из-за постановки оперы Вагнера «Тангейзер». Чиновники считают, что спектакль, «оскорбивший» представителей РПЦ, внес раскол в общество, а директор, отказавшийся извиняться, должен быть наказан. Новым руководителем театра назначен бизнесмен, гендиректор Михайловского театра (Петербург) Владимир Кехман, владелец компании-банкрота JFC, бывшего импортера фруктов.

На новом посту Кехман первым делом убрал «Тангейзера» из репертуара. Во вторник, 31 марта, директор новосибирской оперы познакомился с труппой. На закрытой встрече также присутствовали первый заместитель министра культуры России Владимир Аристархов и уволенный с поста директора Борис Мездрич. После разговора сотрудники театра отказались беседовать с журналистами, объяснив, что они «не вправе комментировать ни встречу, ни дальнейшую жизнь театра». 

В распоряжении редакции есть аудиозапись этой встречи. «Медуза» публикует расшифровку без сокращений. 

Владимир Аристархов: Здравствуйте, уважаемые дамы и господа! Министром было принято решение о смене руководителя Новосибирского академического театра оперы и балета. И прежде чем озвучить это решение и представить нового директора, я скажу несколько слов. Многие годы во главе театра был Борис Михайлович Мездрич. Я от имени министра и министерства выражаю глубокую благодарность за все, что было сделано вашей командой, командой Бориса Михайловича. В этом зале сидят многие, кто проработал здесь десятилетия. Я помню, как Борис Михайлович пришел в театр; кто он был тогда и кто он есть сейчас? Сделана огромная работа, и мы искренне благодарны за все эти годы. И мы надеемся, что эпоха Мездрича займет достойное время в истории театра. Спасибо вам большое, Борис Михайлович! 

Аплодисменты. 

Владимир Аристархов: На пост директора театра назначен Владимир Абрамович Кехман. 

Тишина в зале.

Владимир Аристархов: Я думаю, что он сам скажет о своих творческих планах. 

Я скажу от себя и министерства. Министерство поддерживает любые кадровые, организационные и творческие решения Владимира Абрамовича. Мы уверены в его творческом и организационном потенциале. Мы считаем, что в данный момент — сегодня — это оптимальная кандидатура на должность театра вашего уровня. И я призываю всех помочь Владимиру Абрамовичу! Сегодня у нас с вами общая задача — сохранить традиции академического театра, одного из крупнейших театров Евразии. Чтобы театр был крупнейшим, известным не только в Сибири, но и за ее пределами. Сделать так, чтобы городской потенциал области и города Новосибирска, городской, культурной общественности и театра был стопроцентно реализован. Чтобы он был реализован больше, чем на 100%. Мы верим, что Владимир Абрамович сможет это сделать с вашей помощью, с вашей поддержкой. Мы просим вашей поддержки. Слово Владимиру Абрамовичу.

Владимир Кехман: Добрый день. Знаете, я когда вчера зашел вот в этот зал… Я, конечно, не ожидал. Правда, не ожидал увидеть вот эту красоту. Это… Не зря его называют «сибирский Колизей». Это действительно театр, который… Знаете, вот даже слово какое-то… Почему я и хочу, чтобы его называли Большой театр Сибири, как его хотели назвать в 1928 году, когда он начинал строиться. И, безусловно, я сделаю все, чтобы это название было, потому что это грандиозное сооружение. Также, знаете, я попросил хор сегодня исполнить одно мое любимое произведение из [оперы Верди] «Набукко». И у нас сегодня у главного хормейстера день рождения. Давайте его поздравим.

Аплодисменты.

Владимир Кехман: Мне сказали, что были какие-то проблемы со званием. Мы решили эти проблемы, безусловно. Потому что хор у нас прекрасен. Особенно, как всегда, женский хор — великолепный. Все девочки очень красивые, молодые, так что в этом плане вы большие молодцы. Теперь — все, что касается моих ощущений от города, от театра. Вы сразу расслабьтесь, можете быть спокойны — я посмотрел несколько произведений в вашем исполнении вчера, закончил где-то в три часа ночи и вчера же послушал оркестр. Могу сказать, что с творческой точки зрения — у вас очень высокий уровень. Я неожиданно, неожиданно просто спокоен, что с точки зрения творческих планов мы готовы к любым произведениям. Просто к любым.

И когда мы вчера обсуждали с руководителем оперной труппы названия [спектаклей], безусловно, это счастье, потому что я не мог эти названия делать. Потому что, безусловно, я не мог реализовывать эти проекты в Михайловском театре по причине нашего старшего брата-конкурента Мариинского театра. Поэтому все те названия, большие спектакли — «Годунов», «Аида», «Набукко» — и все, все, все, что мы вчера обсуждали, — это, безусловно, огромное счастье. Я надеюсь, что мы здесь сделаем Шостаковича, может быть, получится сделать «Саломею», которую невероятно хочу сделать. Я, безусловно, тронут и мне приятно то, что такой высокий музыкальный уровень. То, что касается певцов — они всегда славились. И здесь я спокоен абсолютно. Все, что касается балета, к сожалению, я… А вот кто у нас фотограф?

Фотограф: Я фотограф. С 1987 года в театре.

Владимир Кехман: Как вас зовут?

Фотограф: Евгений Иванов.

Владимир Кехман: Очень хорошо. Прекрасно. И где у нас директор музея? Есть? Вот. Подготовьте мне кабинет, чтобы украсить историческими какими-то… Можно поставить, может быть, макеты старых спектаклей. Подумайте, пока меня не будет здесь до 5 апреля. И когда я вернусь — чтобы обязательно это было, хорошо? 

Тишина в зале.

Владимир Кехман: Спасибо. Так вот, то, что касается балета… Чтобы вы знали, оно — следующее: балет — это главный после оркестра коллектив театра.

Аплодисменты.

Владимир Кехман: Следующий по значимости коллектив, который приносит деньги, и за счет кого мы обычно живем, это, конечно, балет. Поэтому балет я невероятно люблю. И балет у нас, я считаю, что… К сожалению, не был ни на одном спектакле, но труппа, во всяком случае, под руководством Игоря [Зеленского], который работает здесь больше восьми лет, очень высокого уровня. Мы договорились с Игорем сегодня обсудить наши будущие творческие планы. Мне очень хвалили ваши последние премьеры, а именно «Щелкунчика», поэтому я очень надеюсь, чтобы сейчас мы смогли сделать нашу афишу, наш репертуар, чтобы как Михайловский театр, где у нас все планы сделаны практически до конца 2018 года. Сейчас мы уже планируем до конца 2020 года — и репертуар у нас до конца 2016 года или еще дольше, в зависимости от того, как мы договоримся с нашими творческими коллегами.

Поэтому что еще хочу сказать: мой принцип — он очень простой — следующий: театр должен блистать. Понимаете, да? Поэтому сейчас главный вопрос — как нам сделать так, чтобы в этом прекрасном здании мы каким-то образом, чуть-чуть, но навели лоск. Вот этим мы займемся. Вот сейчас я лечу в Министерство культуры и узнаю, дадут ли они нам каких-то денег. Или не дадут ли нам каких-то денег. После этого приеду и расскажу вам — будем двигаться.

Конечно, то, что я стою и вижу этот ковер, вот… (Слышен смех.) Прибитый гвоздями. Это тяжело — смотреть на это. Я это говорю всем техническим службам, которые присутствуют здесь. В отличие от Михайловского театра, здесь все внутри: пожарники, водители, гаражи, чего тут только нет. Отношение у меня к театру следующее: зритель, придя в театр, должен здесь увидеть, услышать и почувствовать то, что он не может почувствовать в своей обыденной жизни. Соответственно, мы все работаем, чтобы — главный наш мотив, скажем так, был такой — чтобы зритель был доволен. Всю ту энергию, которую отдает зритель через аплодисменты — вы тоже отдаете. Вы живете этими взаимоотношениями: зритель вам — вы зрителю. И поэтому все технические службы, я вас очень прошу, капельдинеры, я не знаю, знаете ли вы это слово или нет — надеюсь, знаете. Капельдинеры, все люди, которые работают в театре, работают для зри-те-ля. Это надо запомнить раз и навсегда.

Ну и, наверное, последнее, чтобы не занимать так долго вашего времени, я хочу сказать еще одну важную вещь: хочу поблагодарить Бориса Михайловича за абсолютную преданность театру. Я понимаю все его чувства. Я понимаю то, что он, может быть, обижается каким-то образом на эту ситуацию. Или нет. Я хочу, чтобы он тоже сказал для вас. Я хочу вам сказать, Борис Михайлович, следующее, что вы — дорогой мой гость. Мы всегда в любое время будем рады вас видеть, и любые советы или пожелания, которые вы сможете сформулировать для меня — я всегда буду к ним открыт. Потому что то, что вы здесь делаете эти многие годы, это беспрецедентно. Не было в истории регионального театра, пусть даже федерального подчинения, таких дирижеров, таких постановок и такого, скажем так, мощного… Продвижения.

В связи с тем, что со мной поступят так же, если я вовремя не уйду — вот, вы не переживайте. Мариуса Петипа тоже не пустили в Мариинский театр. И он после этого умер. (Смех в зале.) Поэтому, я желаю вам, Мариус Иваныч (надеюсь, вы знаете эту историю), крепкого здоровья. Чтобы вы спокойно отдохнули, похудели. И мы вас ждем всегда, и я очень надеюсь, что вы не будете держать никакого зла на нас. Тем более Министерство культуры, я считаю, поступило абсолютно тонко в отношении этой сложной ситуации, и хочу вам еще раз сказать следующее — не держите зла. Я вас очень прошу. Я вам сказал — вы мне объяснили, почему и что; я все принял, все мне понятно. Поэтому сейчас я передаю вам микрофон. Я восхищаюсь, что даже — ковер не ковер — вы сохранили этот творческий потенциал труппы. Это самое важное. Все остальное можно поправить. Творческий потенциал труппы, который здесь есть, я говорю вам с полной ответственностью, невероятно высокого уровня. Это меня, конечно, сильно и невероятно — неправильное слово, которое я хочу здесь сказать — возбуждает, вдохновляет на будущие свершения вместе с вами.

Борис Мездрич: Не прошло и почти 14 лет — и все так же. Я хочу только одно сказать: спасибо всем. Спасибо за все. Мы с вами прошли большой путь. Было много разного — не будем сейчас этого вспоминать. Главное, что в театр ходят зрители. И новосибирский театр очень хорошо позиционируется в российском театральном ландшафте. Разные ситуации мы с вами прошли, и реконструкцию, и всякие интересные вещи, и трудные — мы все преодолели. Я думаю потому, что за годы у нас сформировался хороший коллектив и хороший принцип.

Хочу напомнить, если кто-то забыл, о чем идет речь: мы с вами всегда старались придерживаться принципа — во всех случаях профессионально должно быть выше. Во всех взаимоотношениях, не важно, от верха до низа или в горизонтальных связях между собой, между дирекцией и персоналом, то выстоять можно было в любой ситуации. Я очень рад, все-таки рад, что во время реконструкции, учитывая наши скромные ресурсы, нам удалось сделать сценический комплекс — более-менее приличный в техническом плане, технологическом. И зал мы сделали. Но все-таки главные усилия были потрачены, чтобы сценический комплекс, свет, механика, удобные бесплатные маршруты на спектакли были выдержаны и сделаны.

Теперь настанет время того, что Владимир Абрамович — я не выговариваю первую букву — называет лоском. Если история пойдет и действительно выделят [деньги], тогда тут есть куда развернуться. Начиная с этого ковра. Много чего предстоит. Но главное вот здесь — на сцене, в этом эпицентре. И последнее, что я хочу сказать — сохраните свое лицо. Профессиональное, человеческое лицо, и тогда любые события будут все равно поняты коллегами. Спасибо вам всем за все годы. Спасибо!

Аплодисменты.