Автофикшен — главный литературный жанр 2023 года в России «Медуза» выбрала 10 лучших книг, которые помогли своим авторам понять себя (пусть они помогут и вам)

В России расцвет автофикшена — прозы, сфокусированной на опыте и переживаниях автора. Вероятно, на популярность такой литературы повлияла и война: когда любое высказывание по главной теме последних двух лет может привести к преследованиям, писатели сосредотачиваются на своих личных историях — о теле, взрослении, отношениях с семьей или друзьями. При этом автофикшен позволяет авторам и читателям поговорить об общих травмах и найти утешение, когда оно особенно нужно. «Медуза» выбрала десять терапевтических книг, вышедших в России в 2023 году (редакция не влияет на выбор своих критиков; этот список составлен Лизой Биргер).

Чуть больше подробностей. Что такое автофикшен

В 1977 году автор первого автофикшен-романа «Сын» Серж Дубровски описал этот жанр как «вымысел абсолютно реальных событий и фактов». Понять смысл этого размытого определения поможет статья редактора издательства Ad Marginem Марии Левуновой. Центральной темой автофикшена она называет чувства автора, целью — преодоление через письмо некоей травмы, а основным приемом — монтаж флешбэков.

Автофикшен не всегда полностью автобиографичен: в таких романах важнее искренность авторского переживания, чем правдивое описание опыта. А вот терапевтичность — обязательная характеристика автофикшена: пережитый опыт приводит автора (а иногда и читателя вместе с ним) к излечению. Один из первых таких текстов на русском языке — «Памяти памяти» Марии Степановой, большой роман о поиске корней, вышедший в 2017 году и переведенный на несколько языков. Книгу Степановой отметили множеством престижных европейских премий. Чтобы понять «Памяти памяти», необходимо включить чувственное восприятие: подзаголовок «Романс» как нельзя лучше соответствует этой идее. Другой известный русскоязычный автофикшен-текст — «Рана» Оксаны Васякиной — изначально сопровождался похожим подзаголовком: «роман-поэма».

2022-й стал годом автофикшена во всем мире: Нобелевскую премию по литературе получила Анни Эрно — француженка, переупаковавшая весь свой жизненный опыт в книги «Событие», «Женщина», «Обыкновенная страсть», «Годы» и «Внешняя жизнь». Другие важные международные представители жанра — Оливия Лэнг, Рэйчел Каск, Мэгги Нельсон, Шила Хети.

Их русскоязычные коллеги — уже упомянутые Степанова и Васякина, а также Илья Мамаев-Найлз, Светлана Павлова, Мария Ныркова, Егана Джаббарова и Света Лукьянова. Автофикшен-прозу в России выпускают сразу несколько издательств: в 2023 году Оксана Васякина начала курировать секцию русскоязычного автофикшена в No Kidding Press; в издательстве Polyandria NoAge запустилась серия «Есть смысл», авторы которой ищут «новые способы осмысления актуальной российской действительности», в том числе через автофикшен-прозу.

10 лучших автофикшен-книг на русском языке. Выбор «Медузы»

Оксана Васякина «Роза»

М.: НЛО

Заключительная часть трилогии Оксаны Васякиной — до этого были «Рана» об отношениях с матерью (в 2022 книга получила литературную премию «НОС») и «Степь» об отношениях с отцом. В «Розе» писательница рассказывает о своей тете Светлане — хрупкой несчастливой женщине, чья жизнь, от рождения до заражения туберкулезом и смерти, прошла в маленькой квартире в Усть-Улимске. Там выросла и Васякина.

Никого из женщин, воспитавших рассказчицу, уже нет в живых — ни матери, ни бабушки, ни тети. Как и в прошлых книгах, писательница спрашивает себя, почему для истории ей обязательно нужна какая-то фигура извне. И отвечает: «Я — это основа отражающей поверхности зеркала. Металлическое напыление. Можно долго всматриваться в изнаночную сторону зеркала и ничего не увидеть, кроме мелкой поблескивающей пыли. Я отражаю реальность».

Это не совсем честный ответ. Текст Васякиной никогда не состоит из одних отражений. Это предельно ясное и концентрированное письмо, в котором безнадежная жизнь женщины в российской глубинке (самогон, аборты, нищета, дешевая косметика) описана изнутри. Смонтированные друг с другом флешбэки и наблюдения — есть здесь и размышления о работах современных художниц, и описания лесных прогулок — приводят рассказчицу к обретению внутренней свободы, где «оказалось столько пространства, сколько я не могла себе представить». Примерно так же устроены и книги самой Оксаны Васякиной.

Анна Лукиянова «Это не лечится»

М.: Альпина фикшн

Анна Лукиянова родилась в 1993 году в Кирове, окончила факультет менеджмента НИУ ВШЭ и никогда не обучалась писательскому мастерству. По словам Лукияновой, ее дебютный роман — итог десятилетней работы с психологом, что сразу подчеркивает возможный терапевтический эффект этого текста. Хотя книга написана от третьего лица и вплоть до послесловия не подает признаков автобиографии, это история самой писательницы.

Героине по имени Аня 17 лет, она живет в Кирове и всего боится. Ей постоянно кажется, что вот-вот случится нечто страшное: в море обнаружат кишечную палочку, мама умрет от заражения крови, папа разобьется на самолете по пути в командировку. Чтобы справиться с этими мыслями, Аня придумывает магические ритуалы: например, считает все окна в здании напротив, наматывает круги вокруг дома, по несколько раз включает и выключает свет или моет руки.

За год, в который укладывается действие романа, с героиней как будто ничего особенного не происходит. Она выпускается из школы, ходит по врачам, дружит с мальчиком (он тоже не такой, как все), а главное — начинает понимать, что «в отклонении от нормы и есть человеческая норма». В послесловии писательница подтверждает, что рассказала о собственном опыте жизни с обсессивно-компульсивным расстройством. И признается, что после терапии ей стало гораздо легче радоваться «простому, человеческому».

Светлана Павлова «Голод. Нетолстый роман»

М.: Издательство Елены Шубиной

Светлана Павлова — выпускница школы литературного мастерства ВШЭ — называет свой первый роман «метафорическим описанием долгого и трудного пути к принятию своего отражения в зеркале». Но ее книга далеко не только об этом. Героиня «Голода», тридцатилетняя москвичка Лена, страдает от бессмысленности «нормальной жизни» в столице: с ипотекой, психотерапевтом раз в неделю и выставками в «Гараже». «Я сортирую мусор, ношу носки с надписью „Feminist“ и недурно говорю по-английски. Я обещаю себе поменьше ездить на такси и больше ходить пешком, убираюсь перед клинингом и свято верую в то, что страдания курьеров-мигрантов окупают мои чаевые».

А еще у Лены серьезное заболевание — булимия. Отправившись на групповую терапию, она встречается с Ваней, который пришел лечиться от клептомании. С этого момента Павлова довольно удачно сочетает два очень разных жанра. С одной стороны, это веселый чиклит о том, как в большом городе встретились странные одиночки, у которых в итоге все обязательно будет хорошо. С другой — это полноправный автофикшен с глубоким проживанием личного опыта и пристальным наблюдением за реальностью. Но главное, что общей терапевтической цели это странное сочетание жанров совсем не мешает.

Мария Ныркова «Залив терпения»

СПб.: Поляндрия NoAge

Мария Ныркова — студентка филфака и дебютантка в литературе. Героиня ее романа — тоже студентка филфака и тоже Мария. Она едет на Сахалин, чтобы продать наследственную квартиру. С самого начала это вполне бытовое путешествие подается практически как схождение в потусторонний мир: у гейта в аэропорту Марию встречают странные персонажи, героиня даже сравнивает дорогу на остров с путешествием «в смутную реку сознания».

С одной стороны, текст Нырковой — это классический автофикшен, основанный на личном опыте и плотном переживании реальности, по сути дневник. Все, что описывает рассказчица, оставляет отметины на ее теле, которое отказывается есть и спать и дрожит от адреналина. С другой стороны, каждое действие в романе по силе и масштабу напоминает мифы, и провести грань между реальностью и вымыслом оказывается невозможно.

Погружаясь в географию страны и трагическую историю своей семьи, героиня находит родину. То есть две. Первая «ссылала своих детей в лагеря», «поила радиационными отходами», «гнобила за мечты». Вторая — это семья, дом предков, собственное место героини. Последние страницы «Залива терпения» превращают сам процесс поиска — текста, места, семейной памяти — буквально в манифест сопротивления: «Нельзя отнять то, чего еще не коснулась наша рука».

Марина Кочан «Хорея»

СПб.: Поляндрия NoAge

В «Хорее» Марина Кочан описывает, как она, узнав о своей беременности, стала читать о генетических заболеваниях — и в итоге поняла (и подтвердила впоследствии), что ее отец умер от хореи Гентингтона , а не от болезни Альцгеймера, как считалось в семье. Теперь генетический тест должен выявить, может ли героиня заболеть сама или передать болезнь ребенку.

Важнее сюжета мысленное возвращение героини в детство, в родной Сыктывкар, переосмысление сложных отношений с отцом, сестрой и матерью, размышления о собственном грядущем родительстве. «Хорея» целиком состоит из описаний мелких сцен — будь то покупка праздничного торта, общение с медсестрами или изучение семейных фотографий. Воспоминания о болезни отца открывают возможности для примирения: и с семьей, и с собственным несовершенством.

Это повторяющийся сюжет российского автофикшена: прошлое было ужасным, но, если проживать и осознавать настоящее, окажется, что сейчас лучше. Семьи становятся крепче, герои — здоровее, жизнь — счастливее. 

Света Лукьянова «Я ничего плохого не делаю»

Цифровое издательство «Папье-маше»

Книга соосновательницы курсов писательского мастерства Write Like A Girl Светланы Лукьяновой — это история взросления в Татарстане 2000-х и долгого пути героини к признанию своей сексуальной идентичности. Поскольку из-за новых российских законов выложить такой роман на полки книжных магазинов уже невозможно, книга вышла только в электронном виде — ее выпустило новое цифровое издательство «Папье-маше». Литература предсказуемо уходит в сетевое полуподполье.

При этом в своей книге Лукьянова выходит за рамки истории о квир-становлении. Ее автофикшен — это смесь стихотворений, переписок, эссе и диалогов, которые позволяют в полной мере пережить вместе с героиней открытие истинной себя — свободной, творящей, влюбленной. «Мой писательский принцип, — говорит авторка, — идти туда, где страшно». Лукьянова смело описывает неловкие опыты первого секса, жизнь с расстройством пищевого поведения, долгую историю ухода от мужа к возлюбленной. А метод автофикшена позволяет ей вглядываться в себя почти до бесконечности.

Илья Мамаев-Найлз «Год порно»

СПб: Polyandria NoAge

О дебютном романе Ильи Мамаева-Найлза «Медуза» рассказывала весной. Герой книги, Марк из Йошкар-Олы, ушел из родительского дома, чтобы начать новую жизнь. Теперь он работает бариста, изучает историю родного края, переводит порнофильмы и тоскует по бывшей девушке, которая время от времени к нему возвращается.

По словам Мамаева-Найлза, добиться искренности ему помогает метод автописьма. Откровенный рассказ обо всем, будь то секс, болезнь отца или непростые отношения в семье, позволяет писателю найти точку, в которой пересекаются поколения. В ней они могут если не договориться, то хотя бы разделить некоторые переживания.

В «Годе порно» сошлись сразу несколько сюжетных линий: и поиск героем своих марийских корней, и современная история становления молодого человека в российской глубинке, и война («Год порно» — одна из немногих российских книг, ее отражающих). Конечно, она показана в романе намеками: некая катастрофа разрушает хрупкое взаимопонимание между героем и его близкими и отныне они могут встречаться разве что в Стамбуле во время пересадки.

Егана Джаббарова «Руки женщин моей семьи были не для письма»

М.: No Kidding Press

Первый деколониальный автофикшен в России (в книге марийца Ильи Мамаева-Найлза эта тема тоже есть, но именно у Еганы Джаббаровой она становится главной). Писательница рассказывает историю своей семьи, «путешествуя» по собственному телу. Каждая его часть — волосы, руки, нос или живот — отправная точка для рассказа о судьбах матерей, бабушек и теть, азербайджанок и грузинок, наученных молчать, жить под постоянным наблюдением общества (в том числе его привилегированной части — россиян), бесконечно готовить и слушаться мужей.

Обрести себя и свободу героине помогает болезнь, из-за которой она чуть не оказывается парализованной. Для нее это означало бы потерю не только способности двигаться, но и доступа к семейной памяти. Поначалу тело героини на наших глазах разрушается, но со временем она находит силы собрать себя заново. Как и для многих других представителей жанра, для Джаббаровой автофикшен с его практикой пристального наблюдения за миром вокруг становится способом говорить о сходствах и различиях: у всех нас, по сути, одинаковые тела, но наш опыт жизни с ними может отличаться самым драматическим образом.

Маша Гаврилова «Ужасы жизни»

М.: No Kidding Press

В аннотации сказано, что книга Маши Гавриловой — это «магический автофикшен». Действительно, рассказ писательницы начинается как описание авторского опыта, но вскоре перерастает в сказочный сюжет. Так, история о потерявшей ребенка подруге, с которой героиня сблизилась во время просмотра «Игры престолов», заканчивается рождением и воспитанием мальчика из плесени, что завелась в кастрюльке из-под грибного соуса. В другом рассказе на прогулке в Стамбуле героиням помогают кошки — показывают, куда сбежать от погнавшихся за ними нарисованных женских ног, и приносят в зубах новые айфоны. В третьем героиню похищает дракон, который оказывается типичным абьюзером. И так далее — постоянная игра между знакомым и незнакомым, повседневность, на которую всегда можно взглянуть как-нибудь иначе.

Дарья Серенко «Я желаю пепла своему дому»

Тель-Авив. Издательство книжного магазина «Бабель»

Дарья Серенко — поэтесса, акционистка и соосновательница «Феминистского антивоенного сопротивления». Ее первая проза, «Девочки и институции» (2021), рассказывала о столкновении молодых женщин с российскими культурными учреждениями: до войны Серенко несколько лет работала кураторкой в галереях и библиотеках, откуда ее не раз увольняли за активизм. При этом она описывала индивидуальный опыт как общий, знакомый многим (если не всем) женщинам. Героини ее книги — это собирательные «девочки», целый хор, как в античной трагедии.

«Я желаю пепла своему дому» — логичное продолжение этой идеи. Бо́льшую часть книги авторка написала в СИЗО, где в феврале 2022-го провела 15 суток за пост с символикой «Умного голосования».

Важно! Книга Дарьи Серенко «Я желаю пепла своему дому» стала первым цифровым релизом в издательстве «Медузы». Это значит, что ее можно прочитать совершенно бесплатно в нашем приложении. Кстати, оно умеет обходить блокировки. Скачайте его себе и помогите своим близким установить его.

Теперь коллективные «девочки» Серенко стоят на пикетах, разбирают передачки с воли, готовятся к неизбежному отъезду из страны и бегают от сотрудников ФСБ. А сама активистка искренне рада, что в ее тексте нет ничего исключительного, никакого нового опыта — это «просто еще один текст в ряду женской лагерной и тюремной прозы».

Предвоенные дни, о которых Серенко рассказывает в книге, — последние, когда «девочки» едины. 23 февраля героиня выйдет из спецприемника, 24-го начнется война, 25-го начнется история «Феминистского антивоенного сопротивления». А дальше кто-то, включая саму Серенко, уедет из России, другие останутся, и некогда общий опыт обеих сторон станет радикально разным.