истории

«Дышать вольно не можешь. А коли не можешь — и не живешь» Оккупированная часть Херсонской области. Чего боятся, о чем думают и как выживают украинцы, оказавшиеся в «русском мире»

Источник: Meduza

В этом тексте есть мат. Если для вас это неприемлемо, пожалуйста, не читайте его.

А.

Обычный спальный район, обычные панельки. Люди заняты обычными делами. У подъездов сидят бабушки. У гаражей выпивают мужики. На площадке играют дети. Из общей картины выбивается только гул пролетающего в небе российского бомбардировщика. 

Этот звук напоминает А. о фильмах про Великую Отечественную войну — и вызывает «страшные ощущения». Детей, наоборот, шум в небе привлекает. Один из них — на вид пяти-шести лет — пытается разглядеть самолет. Другой указывает пальцем: «Вон, вон он летит!» 

«У них нет понимания, что эта машина только что отбомбилась или, наоборот, летит бомбить украинские города», — говорит А. Он уверен: после 24 февраля 2022-го жизнь в Херсонской области — это постоянное «соседство обыденности с ужасом войны». 

А. — сотрудник одной из российских госорганизаций. Поездку на оккупированные территории ему предложили на работе в начале 2023-го — когда вторжение продолжалось уже больше года. Можно было отказаться, но А. хотел своими глазами увидеть регион, где, если верить российской пропаганде, на место упадка пришло процветание. И поговорить с людьми, которые якобы рады «русскому миру», — о том, что они чувствуют на самом деле. Аудиозаписи этих разговоров, а также фотографии из поездки А. предоставил «Медузе» (на них и основан этот текст).

Сам А. войну не поддерживает. «Я задумывался, стоит ли все это [рассказ о поездке на оккупированные территории] риска. И сейчас иногда кажется, так ли это важно и имеет ли это вообще смысл? — признается он. — Но если я могу сделать хоть что-то, то увиденное мной должны увидеть и другие». 

Место, где не было военных

В Херсонскую область российская армия вторглась из соседнего Крыма — и к концу февраля 2022-го заняла большую ее часть. По словам А., рассказы местных жителей о начале оккупации описывают всего один-два дня: «Они зашли, тут постреляли, там постреляли, ВСУ отступили, все. Это отрывочные, короткие воспоминания. Вспышка в памяти». И связаны эти воспоминания зачастую с недоумением: «Какая война? XXI век на дворе».

Через Крым и сейчас ведет самый популярный путь из России на оккупированную территорию. Он считается более безопасным, чем дорога из Ростовской области по самопровозглашенным ДНР и ЛНР. 

Сюда едут самые разные люди и по самым разным причинам: все те же военные, сотрудники оккупационных администраций, волонтеры, журналисты провластных СМИ и «военкоры». Есть и жители Крыма, которые приезжают в соседний регион к родственникам или ради развития бизнеса.

«Из России кто-то приезжает с „ультрапатриотичными мотивами“. Или просто так: „Почему бы не съездить?“ — говорит А. — Это не массовый поток, но это есть».

Тем более что попасть на оккупированную территорию «сравнительно просто». На въезде из Крыма — стандартные контрольно-пропускные пункты, примерно как на российских наземных границах (впрочем, блокпосты стоят и дальше, у большинства городов и сел).

«Обычные южные города», описывает собеседник «Медузы» оккупированную часть Херсонщины. В тех, что расположены на берегу Азовского моря, несмотря на войну, ощущается курортная атмосфера: солнце, пляж, люди на верандах. Нарушают ее лишь военные, которые часто встречаются на улицах. С местными они, как показалось А., «существуют в параллельных, но постоянно пересекающихся мирах».

«Мы никогда не видели военных здесь, никогда у нас не было никаких „зеленых человечков“, вообще никогда. У нас даже учения здесь никогда не проходили», — рассказала А. одна из местных жительниц. В правдивости этих слов он убедился сам, когда спросил в одном из военторгов, осталось ли среди товаров «что-то из старого, украинского». Ему ответили: «Здесь никогда не было военторгов, тут были продуктовые». 

В начале вторжения российские военные и местные жители нередко конфликтовали. По словам украинцев, солдаты много пили, дрались и даже устраивали гонки на КамАЗах. А еще — отбирали у местных ценные вещи и селились в домах, оставленных теми, кто бежал от войны.

Со временем в регионе стало спокойнее. «В отношениях местных и военных постепенно установился баланс, — говорит А., — первые тихо живут, вторые их в целом не трогают». Один из жителей Херсонщины сформулировал принцип поддержания этого «баланса» так: «Главное — самому в залупу не лезть». 

Некоторые местные женщины даже начали встречаться с российскими военными. «Девчонки побросали своих мужей и с русскими солдатами гуляют. Свой скучный муж, а тут приехали такие красавцы с деньгами, с горящими глазами. Голодные ребята, без секса, без женской ласки», — объяснила одна из местных жительниц. Она убеждена, что главная причина таких отношений — корысть: «Спят с вояками в надежде, что им что-то обломится. Знакомая сначала одному посдавала информацию [об оставленных домах и машинах], ничего не обломилось. Второму [рассказала] — тоже ничего».

Другая жительница региона, которая сама встречается с офицером армии РФ, заверила А.: чувства «действительно искренние и взаимные». А на войну и оккупацию пара смотрит «скорее как на фон».

Место, где не было брошенной земли

В сентябре 2022-го Россия официально аннексировала Херсонскую область (а также самопровозглашенные ДНР и ЛНР и оккупированную часть Запорожской области). Для этого провели «референдум» — под присмотром вооруженных военных и сотрудников ФСБ.

«Боялись идти, но в основном ходили „голосовать“, — пояснил один из жителей Херсонщины. — Против никто не голосовал. Те, кто был против, они не пошли. Война идет, кто против будет голосовать? Каждый второй [на улице] с автоматом».

После «голосования» на аннексированных территориях объявили «полное» военное положение. В Херсонской области ввели комендантский час и сухой закон (по словам нескольких местных жителей, спиртное продают только в некоторых магазинах и ресторанах — и только тайком).

Всего через полтора месяца, в ноябре 2022-го, Россия отступила из Херсона — хотя уверяла, что «пришла туда навсегда». Оккупационные власти перенесли «столицу» региона в Геническ — курортный городок на берегу Азовского моря, где до войны жили чуть больше 18 тысяч человек.

Побывав в Геническе, А. уверен, что город просто не приспособлен для выполнения каких-либо столичных функций: осенью 2022-го бегущие из Херсона чиновники, силовики и военные с трудом смогли разместиться в нем. Впрочем, решение нашлось быстро: «Экспроприация имущества, проходившая раньше в частно-инициативном порядке, вышла на институциональный уровень». Один из местных отмечал, что вместе с чиновниками на улицах Геническа появились машины с мигалками, без номеров или с регистрационными знаками ZZZ, KHERSON, AKHMAT. «Для таких нет ни [дорожных] знаков, ни светофоров, едут 120 [км/ч]». 

Возглавляет аннексированную часть Херсонщины Владимир Сальдо — вероятно, самый влиятельный региональный политик. В начале вторжения бывший мэр Херсона, признанный в 2008-м лучшим градоначальником Украины, заявлял, что «не предал свою душу». «Моя душа — Херсон, а Херсон — это Украина», — утверждал Сальдо в середине марта 2022-го. Несмотря на это, уже в апреле он руководил оккупационной администрацией, а в октябре стал временно исполняющим обязанности губернатора.

«Сальдо не дурак, умеет выступить, подать себя» — так описал политика один из местных предпринимателей. Другой собеседник — пророссийский активист, занимающийся гуманитарной помощью на оккупированной территории, — уверен, что на своем посту чиновник буквально «ничего не делает»: «Он свадебный генерал». Ранее «Медуза» писала, что общее направление политики на оккупированных территориях действительно задают российские чиновники — например, сотрудники президентской администрации.

Вслед за солдатами и оккупационной властью на левый берег бежали и так называемые сторонники «русского мира» из числа жителей региона. «Были люди, которые так или иначе сотрудничали с оккупационной администрацией: от плотно взаимодействующих до людей, которые в школах работали… — объясняет А., — Кто-то уехал по идейным соображениям. Кто-то просто боялся, что его посчитают коллаборантом». 

После «референдума» жизнь в оккупированной части региона все так же строилась вокруг военных. «Город пустой. Только солдаты и выручают. Они едут в отпуск, нужно сувенир какой-то привезти», — пояснил владелец одного из местных магазинов (до войны многие жители Херсонщины были заняты именно в туризме). По словам предпринимателя, младшие чины чаще берут открытки, старшие могут купить и картину.

Работы в регионе теперь мало: многие компании и предприятия были вынуждены закрыться. На улицах Геническа и других городов часто можно увидеть объявления о заработке в России: «Вплоть до Чукотки — езжайте, работайте там». 

«Тут равнины, поля. [Раньше] все было засажено, пшеница, подсолнухи. Сейчас [так] не садят. Война, блядь, половина хозяев [земель] в бегах», — рассказал один из собеседников А. То, что в области много брошенной земли, подтвердил еще один местный житель — но по его словам, это не единственная проблема: «Здесь очень хорошая земля для овощей, крупнейший в Европе оросительный комплекс. Но вся логистика завязана на [правый берег реки] Днепр». 

Некоторые жители лишились даже подработок — например, в начале 2023-го военные стали забирать у рыболовов катера. Вот что рассказал один из них:

Хоть как-то «задобрить» людей в таких условиях оккупационные власти пытаются при помощи льгот и социальных выплат. Например, жителям Херсонщины не нужно оплачивать коммунальные услуги, а выплаты пенсионерам выросли в несколько раз (правда, местные жалуются, что иногда начисления приходят с задержкой). 

Впрочем, примерно так же выросли и цены. «Как раньше было? Цены у нас были ниже, если на гривны. Отдыхающие приезжали, деньгами раскидывались. У нас постоянно было мясо свежее, рыба свежая, овощи и фрукты. А с этим рублем все подскочило!» — пояснил предприниматель из Геническа.

Еще одна причина подорожания — трудности с логистикой. До полномасштабной войны большинство товаров привозили в Херсонскую область из других регионов Украины, теперь — в основном из Крыма. «Полно деревень, где есть определенные дефициты — особенно того, что на этой территории никогда не производилось. Например, одежды, медикаментов», — рассказывает А. 

В результате в регионе немало тех, кому необходима гуманитарная помощь. «Были люди, которым и до этого [войны] жилось не очень, — говорит А. — Теперь же многим продуктовые наборы важны. Некоторым жизненно важны». Однако, по словам местных жителей, помощь не всегда доходит до нуждающихся: «Чиновники маленького уровня распиливают между собой гуманитарку. Оставляют себе самое хорошее. Что-то перепродают».

Проект «Давайте» — это помощь мирным украинцам, пострадавшим от войны. Если вы не в России, присоединяйтесь к сбору пожертвований.

Место, где не было прошлого

А. побывал в нескольких городах на левом берегу Днепра. На улицах он иногда слышал и украинскую речь, и суржик. А вокруг было немало вывесок, напоминающих о довоенной жизни: «Укрпошта», «Обережно! Злий пес», «Мiсто сонця Генiчеськ», «Пиво тут: найкраще, смачненьке, холодненьке».

Но по соседству с ними — российские триколоры (некоторые нарисованы прямо поверх желто-синих флагов), баннеры с «героями СВО» и граффити с погибшей пропагандисткой Дарьей Дугиной. Сигналы украинских радиостанций и телевидения глушат — узнать новости с другой стороны можно только в интернете и только при помощи VPN (многие сайты, в том числе ютьюб, заблокированы; при этом во «ВКонтакте» и телеграме открылась целая сеть пророссийских пабликов и каналов). Из библиотек изъяли довоенные книги, в основном по истории Украины. В школах отменили преподавание на украинском — за исключением самого языка и литературы.

С детьми и молодежью, говорит А., оккупационная администрация работает особенно активно — при помощи сети российских и «новороссийских» организаций. Самая значимая и крупная из них, по словам местного чиновника, — отделение «Юнармии». Ее активисты участвуют в «патриотических» пробежках, встречаются с бойцами «СВО» и даже выезжают на полигон, чтобы пострелять из пулемета. 

Взрослым выдают российское гражданство — и соответствующие паспорта. «Синяя книжечка с трезубцем становится более и более прокаженной, — поясняет А. — Получать пенсии или пособия, не оформив российский паспорт, еще можно. А вот заниматься предпринимательством или работать в бюджетной сфере — нет». Уже в начале 2023-го водителей с украинскими документами тщательно проверяли на блокпостах. А владельцы кафе, пансионатов и магазинов не могли легально проводить операции через местные банки.

В конце мая 2024-го врио губернатора Владимир Сальдо утверждал, что российские паспорта получили «абсолютное большинство» жителей региона. Вот что об этом процессе рассказывали собеседники А.:

То, что переживают украинцы, оставшиеся в оккупированной части региона, один из местных жителей описал так: «Дышать вольно не можешь. А коли ты дышать вольно не можешь, то ты и не живешь». Другой добавил: «Ты должен быть чистым, [то есть не иметь связей с Украиной]. А если не чистый — пизда. Везут на Запорожье, на границу, дают литр воды и пешком иди в свою Украину. Депортируют со своей земли». 

О принудительной депортации рассказали и другие жители Херсонской области. По их словам, некоторые перед выдворением попадали «на подвалы» — так на оккупированной территории называют секретные тюрьмы, где удерживают и пытают неугодных.

В Геническе «подвал» — это здание ПТУ № 17, рассказали А. местные жители. «Просто огороженная территория. По периметру натянута колючая проволока, вход охраняют военные с автоматами. Окна заклеены и заложены мешками, — описывает он. — Если не знать, что там происходит, с виду и не скажешь, что это что-то страшное».

Одна из местных жительниц пояснила: «Про ПТУ № 17 рассказывают те, кто там побывал, — а таких правда сотни. У нас есть знакомая семья с тремя детьми. Мешки на головы надели родителям и прямо на глазах у детей увели. У них дочь, 20 лет, несколько месяцев назад умерла. У нее от испуга, от стресса заболевание сердца обострилось. Она просто сгорела за несколько недель».

В секретные тюрьмы попадают по самым разным причинам. Здесь «перевоспитывают» не только несогласных с пророссийскими властями (например, крымскотатарских активистов), но и людей с наркотической зависимостью, и бездомных. Иногда «подвалами» пользуются для сведения личных счетов — или чтобы отнять что-то ценное: «Угроза „на подвал поедешь“ может прозвучать даже от соседа».

Жители оккупационной «столицы» рассказали А., что для одних попадание в ПТУ № 17 ограничилось допросом, других пытали (в том числе с применением тока). О судьбе некоторых по-прежнему ничего не известно — возможно, кто-то из них покинул регион.

«Свидетельств убийств в ПТУ местные жители привести не смогли, хотя в целом такие слухи ходят по области», — говорит А. Он уверен, что репрессии на оккупированной территории — это «русская рулетка»: «Кого-то могут забрать за что-то относительно невинное, а кого-то не трогают и за конкретные проукраинские высказывания, просто потому что он не попал в поле зрения».

Место, где не было войны

Так свою жизнь после начала войны описала одна из жительниц Геническа. Разговоры А. с местными всегда начинались с «прощупывания почвы». После пары «банальных» вопросов о том, подорожали ли продукты и стало ли сложнее жить после 24 февраля 2022-го, становилось понятно, каких взглядов придерживается собеседник. «Где-то можно было встретить скорее прогосударственные позиции, а где-то видишь тоску на лице, когда затрагивается тема довоенной жизни. Были те, кто могли принять [мои расспросы] как провокацию, они замыкались в себе. А были те, у кого наболело, и им хотелось поговорить».

О своих переживаниях жители Херсонщины говорили осторожно, но все же не показались А. «запуганными». «Еще недавно они жили в Украине и в чем-то чувствуют себя более свободно, чем, например, люди в Донецкой области», — говорит собеседник «Медузы».

При этом и сторонники «русского мира», и его противники, с которыми удалось пообщаться А., считают, что большинство людей на Херсонщине — так называемые ждуны, то есть те, кто ждет освобождения территории украинской армией. Один из местных чиновников привел такое соотношение: 60% — «ждуны», 20% — все равно, чья власть, а еще 20% — за Россию. 

Большинство встретившихся А. людей с пророссийскими взглядами — это те, кто в советское время переехал сюда из российских городов. Но были среди них и уроженцы Херсонщины, и приезжие из других украинских регионов, которые рассуждали примерно так: «Что мне эта Украина дала? Чем помогла? А тут Россия пришла, пошли деньги [в регион]». Некоторые напрямую обвиняли украинское руководство в предательстве: «Почему Украина так поступила? Без боя [оставила территорию]. Я думаю, нас продали, как Крым продали без всякого боя».

Сам А. убежден: «Российские государственные СМИ транслируют картинку, как все рады, как всем хорошо, как развивается территория. На деле — что-то „заливается“ деньгами, например строят дороги. Но за этим — сложный, многослойный мир. Мир людей, которые в массе своей не рады россиянам».

Массовых протестов против оккупации в Херсонской области нет с весны 2022-го: любое сопротивление подавлено силовиками. Несмотря на это, А. уверен, что большинство местных по-прежнему считают себя частью Украины — но не понимают, что будет с ними в случае освобождения этой территории.

«А вот придут ВСУ, а я в школе работал, продолжал преподавать, допустим, математику, что мне за это будет?» — подобные рассуждения, по словам А., можно услышать от совершенно разных людей. Один из жителей области уверял: «Если Украина придет — пизда всем будет. Они же дальше пойдут, всех на хуй в армию загребут. И не только в армию, и допросы [будут]». В освобожденном Херсоне нашли несколько десятков коллаборантов, по украинским законам им грозит до 15 лет тюрьмы.

Но самый большой страх, по наблюдениям А., объединяющий почти всех в регионе, — это страх участвовать в войне. И неважно, с какой стороны. Один из жителей области рассказал:

Другая собеседница говорила:

* * *

Для Геническа обстрелы редкость, для жителей городов и сел, расположенных ближе к Днепру и линии соприкосновения, — обыденность. Они рассказывали А. о плохой связи, частых перебоях с электричеством и работе саперов после «прилета» во двор или дом.

Однако военные действия уже привели к катастрофе, которая затронула оба берега. 6 июня 2023-го была разрушена плотина Каховской ГЭС, в зоне затопления оказались десятки населенных пунктов, погибли люди и животные. Долгосрочные последствия этого события для региона до сих пор невозможно оценить.

«Мне кажется, самое мерзкое для человека чувство — бессилие, — говорит А. — Россияне его ощущают, но украинцы на оккупированных территориях, среди российских военных, бессильны в разы больше». Жители России, продолжает он, оказались в своей реальности постепенно, Украины — всего за несколько недель и в гораздо более жестокой форме.

Находясь на оккупированной территории, признается А., он постоянно ощущал, что это — «неправильно», его здесь быть не должно. Желания повторить поездку или побывать в других подконтрольных России регионах у него нет.

«Главные выводы я для себя там сделал, — объясняет он, — и возвращаться за частностями нет смысла».