Долгое правление Реджепа Тайипа Эрдогана может очень скоро закончиться. Уже 14 мая в Турции пройдет первый тур президентских выборов — и Эрдоган вполне может их проиграть после 20 лет у власти. Главный конкурент действующего президента — Кемаль Кылычдароглу, депутат парламента и лидер оппозиционной Республиканской народной партии. Но готов ли Эрдоган в случае чего признать поражение? Или он попытается удержать власть силой? И будет ли Турция по-прежнему выполнять роль буфера между Россией и Украиной в случае победы оппозиции? На эти вопросы «Медуза» попросила ответить востоковеда и автора телеграм-канала о Ближнем Востоке Руслана Сулейманова.
— Как изменятся отношения Турции с Россией и Украиной после выборов?
— Я думаю, что в случае победы Эрдогана существенно мало что поменяется. И здесь важно отметить, что Эрдоган очень удобен для европейцев, тем более для России. Он имеет тесные контакты и с Москвой, и с Киевом, и сам всегда на этом акцентирует внимание. Кроме того, ведь это еще и ресурс для зарабатывания очков, когда Эрдоган преподносит себя таким мировым лидером, который может решать международные конфликты, — это важная имиджевая история для него.
В этом смысле кандидат [от оппозиции] непредсказуем. Неизвестно, как вообще будут выстраиваться отношения у Анкары, если победит Кылычдароглу. В предвыборной программе объединенной оппозиции ничего не говорится о войне в Украине. Она упоминается только раз — [и только] в контексте особой экономической зоны Турции в Черном море.
Тут проблема еще заключается в том, что оппозиция настроена пересматривать политику Эрдогана. И есть вероятность того, что позиция Анкары по посредничеству между Москвой и Киевом тоже будет пересмотрена. Оппозиция очень зациклена на внутренних вопросах, на экономике Турции и вообще на том, что происходит внутри страны, а не вовне. Оппозицию часто критикуют за то, что внешняя политика — это ее ахиллесова пята. Она никак не проработана.
— Многие издания, в частности The Economist, называют эти выборы самыми важными для мира в этом году. Что может измениться в зависимости от результатов?
— Может измениться многое. Если Эрдоган останется у власти, будет огромное разочарование в оппозиции: люди потеряют надежду на то, что в стране можно что-либо изменить.
Поражение оппозиции развяжет руки Эрдогану, хотя у него и так суперпрезидентские полномочия. Ему даже дополнительно не нужно принимать каких-либо законов. Принятые в 2017 году поправки к Конституции сделали его полномочия почти неограниченными. Тем не менее Эрдоган планирует принять новую Конституцию взамен действующей. Безусловно, она будет еще более президентской, с расширенными полномочиями Эрдогана. И тогда будут основания говорить о том, что Турция превратилась в деспотию.
Для Эрдогана это опять же имиджевый момент — встретить 100-летие республики 29 октября во главе страны. Эрдогана часто сравнивают с Ататюрком, ставят их портреты рядом на крупных мероприятиях. Но Эрдоган, на мой взгляд, в чем-то видит свою роль личности в истории гораздо шире: он обращается к славному османскому прошлому, преподносит себя ревнителем благ мусульман всего мира. В этом смысле правление Эрдогана и его партии иногда называют реваншем турецких исламистов за весь XX век.
Если говорить об оппозиции, то ее главная цель — вернуть Турции парламентскую систему. Напомню, что в оппозиции шесть абсолютно разных, непохожих друг на друга партий: исламисты, националисты, либералы. Но они солидарны в том, что нужно вернуть парламентскую систему. И тем не менее это будет очень болезненный переход.
— Какие проблемы могут возникнуть?
— Всплывут наружу те многочисленные разногласия и противоречия, которые, конечно же, есть в оппозиции. Пока они еще не такие осязаемые, но когда они возьмутся за реальные дела (если будет такая возможность), то тут начнутся споры, начнутся дебаты. Например об экономических реформах, о роли ислама в обществе, об отношениях с Россией и с НАТО. Я даже не исключаю того, что эта оппозиционная коалиция может распасться.
В любом случае переходный период будет очень тяжелым. По разным оценкам, он займет до двух лет. Тем не менее Кылычдароглу, если он станет президентом, будет обладать очень широкими полномочиями, и в любом случае все должны будут прислушиваться к президенту. При этом Кылычдароглу видит свою роль в том, чтобы на закате своей политической карьеры, ему 74 года, вернуть Турции парламентскую систему и скромно уйти на покой.
Примерно такой план у оппозиции. Но, повторюсь, это настолько разношерстная коалиция, что у них все может резко поменяться.
— А как результаты могут повлиять на международное сообщество?
— Я думаю, если оппозиция победит, то это вдохновит очень многих людей по всему миру. Это будет образец того, как многолетнего автократа путем выборов можно действительно сместить с его должности.
В последние годы при Эрдогане демократические институты, за исключением, наверное, выборов, как я сказал, очень сильно подавлялись. Многие оппозиционеры оказались за решеткой, в вынужденной эмиграции. Но победа оппозиции вернет Турцию, скажем так, на олимп демократии.
В случае поражения оппозиции и победы Эрдогана это опять же будет огромным разочарованием для всех сторонников демократии по всему миру. Это разочарование выйдет за пределы самой Турции.
— Есть мнение, что Путин поддерживает Эрдогана и даже может попытаться вмешаться в выборы. Возможно ли это?
— Возможно. Этот вариант обсуждается в Турции уже давно. Сразу стоит сказать о том, что Кремль действительно сделал ставку на Эрдогана. И по-моему, в Москве этого не скрывают.
Мы можем проследить это, например, по тому, что в прошлом году Москва выделила Анкаре 20 миллиардов долларов на АЭС «Аккую». Плюс Москва отсрочила оплату по газу, поставленному в прошлом году (тоже на 20 миллиардов долларов), что, в общем, недвусмысленно намекает на то, что Кремль поддерживает действующую власть. По личным отношениям Путина и Эрдогана мы тоже видим, что Путин заинтересован в том, чтобы президент остался у власти.
В турецкой независимой прессе обсуждается вероятность использования Эрдоганом русских хакеров. На сегодняшний день мы не видим каких-либо доказательств того, что Москва как-то вмешивается в выборы, но мы не можем исключать такую возможность.
В четверг, 11 мая, Кылычдароглу уже опубликовал в своем твиттере довольно жесткое обращение к «русским друзьям», к которым обратился с призывом «держать руки подальше от турецкого государства». Я полагаю, это был очевидный месседж в адрес пресловутых русских хакеров, которых Эрдоган, думаю, все еще держит в рукаве
— Опросы показывают, что у лидера оппозиции небольшое преимущество перед действующим президентом Эрдоганом. Можно ли ориентироваться на эти опросы?
— С опросами общественного мнения по Турции все очень сложно. Во-первых, многие люди боятся говорить правду при том, как ожесточенно в последние годы подавлялась свобода СМИ. Я напомню: примерно 95% ведущих газет, телеканалов и журналов принадлежат ближайшему окружению Эрдогана. Плюс было заведено очень много дел по статье «оскорбление президента». Люди получали сроки за твит.
Кроме того, очень многие опросы ангажированы: кто-то симпатизирует оппозиции, кто-то симпатизирует Эрдогану. Но если мы говорим о более-менее равноудаленных и беспристрастных социологических компаниях, то все-таки нужно констатировать, что рейтинг Эрдогана падает.
Он стал снижаться после разрушительного землетрясения 6 февраля. Эрдоган поначалу пытался сыграть роль спасителя нации, когда призывал к тому, чтобы не политизировать тему землетрясения, пытался объединить страну вокруг общего горя, но у него это не получилось, потому что его партии стали припоминать прошедшие 20 лет (напомню: он сам пришел к власти спустя три года после разрушительного землетрясения 17 августа 1999 года, где погибли около 20 тысяч человек). И главный вопрос был — все ли было сделано, чтобы избежать катастрофы таких масштабов?
В последние недели Эрдоган делает ставку на то, что участвует в каких-то громких торжествах — например, открытии той же атомной электростанции «Аккую» с Путиным. Он как бы отвлекает внимание населения от экономических проблем. Рейтинг Эрдогана немножко стал расти, но мы наблюдаем и повышение рейтинга Кылычдароглу.
Поэтому в сухом остатке, на мой взгляд, соотношение сил пока примерно 50 на 50. Вероятность того, что Эрдоган проиграет, действительно существенная.
— Повлияло ли на рейтинг то, что Эрдогану стало плохо в прямом эфире?
— Я полагаю, что существенно не повлияло, потому что в этом эфире не произошло чего-то страшного для Эрдогана. Он не падал в обморок, не хватался за сердце, просто эфир прервался — и через 20 минут он сказал, что у него проблемы с желудком. И, собственно, все. Он отменил свое присутствие на мероприятиях на два или на три дня, затем снова появился. И, в общем, он продолжает активную кампанию.
Хотя очевидно, что это уже не тот Эрдоган, который вел свою партию к победе в 2002 году. Он стал медленнее говорить, стал медленнее передвигаться. И конечно, это вызывает вопросы у многих. Я думаю, что часть электората отвернулась от Эрдогана, глядя на то, что 69-летний политик уже не в тех кондициях, что были раньше. И конечно, многие задаются вопросом о том, способен ли он вести страну дальше. Хотя Кылычдароглу 74 года.
— А его возраст не влияет на рейтинг?
— Вы знаете, сложно говорить о том, как на это влияет именно возраст Кылычдароглу. Однако то, что до того, как его выдвинули единым кандидатом, он уступал остальным представителям оппозиции, — это факт.
Если мы берем опросы 2022 года и начала 2023-го, то, скажем, более молодые и энергичные мэр Стамбула Экрем Имамоглу и мэр Анкары Мансур Яваш опережали Кылычдароглу. На этом фоне были очень острые дебаты, оппозиция даже была на грани раскола.
Буквально за несколько дней до того, как они объявили о выдвижении Кылычдароглу, лидер Хорошей партии Мераль Акшенер сказала, что нет, выдвигаться должен или Имамоглу, или Яваш, потому что по всем опросам они более популярны.
Но было принято компромиссное решение. Кылычдароглу — представитель самых разных политических сил: и исламистов, и националистов и так далее и тому подобное. В последние недели ему удалось набрать популярность и у молодежи: он активно использует соцсети, в частности TikTok.
— Почему оппозиция выбрала все-таки Кылычдароглу, если были более популярные кандидаты?
— Я думаю, что главным образом это компромисс. Это дань уважения ветерану турецкой политики Кылычдароглу. Он председатель ведущей оппозиционной партии, Республиканской народной партии.
В то же время с мэром Анкары Яваншем и мэром Стамбула Имамоглу были проблемы. В декабре прошлого года в отношении Имамоглу было вынесено судебное решение. Его приговорили к двум годам и семи месяцам лишения свободы за «оскорбление представителей власти» и на пять лет запретили заниматься политической деятельностью. Притом что Имамоглу даже не присутствовал в зале суда.
Он остается в должности, у него сейчас идет апелляция. Но тем не менее это дамоклов меч, учитывая, что судебная система полностью подконтрольна Эрдогану. Могло произойти все что угодно, в последний момент его могли снять с выборов.
А с Яваншем проблема в том, что у него не очень хорошие отношения с курдами. Его критиковали за высказывания относительно курдов в прошлом, за националистическое прошлое.
— Какие основные претензии у оппозиции к Эрдогану?
— Помимо того, что Эрдоган превратил Турцию, как говорят, в режим одного человека, он стал объединять вокруг себя часто лояльных, но некомпетентных людей. Очень важно подчеркнуть, что в сегодняшней оппозиции есть очень яркие бывшие сторонники и соратники Эрдогана. Например, бывший премьер-министр и бывший министр иностранных дел Ахмет Давутоглу, который вообще считается архитектором внешней политики Эрдогана. Сегодня он оппозиционер.
Также стоит упомянуть про Али Бабаджана. Он, можно сказать, главное экономическое звено в оппозиции. Бабаджан — бывший министр финансов, бывший министр иностранных дел, бывший вице-премьер. Он часто говорит о некомпетентности Эрдогана и его людей в вопросах экономики. Президенту припоминают то, что за последние годы произошел чудовищный обвал турецкой лиры — примерно в пять раз. В конце прошлого года инфляция превысила 83% — это рекорд за последние 25 лет. К этому привела и его непоследовательная политика по процентной ставке: когда весь мир повышает ставку, Эрдоган ее понижает, ссылаясь на какие-то свои религиозные убеждения. В исламе запрещено ростовщичество, и Эрдоган стоит на том, что, понижая процентную ставку, он тем самым борется с инфляцией — хотя происходит ровно наоборот.
Партия Эрдогана действительно вывела страну из тяжелого экономического кризиса начала нулевых годов. Но страна сделала полный круг и вернулась, по сути, к тому же кризису, который был 20 лет назад.
Кроме того, Эрдогана критикуют за его довольно эксцентричную внешнюю политику, за то, как он ведет себя по отношению к западным странам. Главный посыл оппозиции заключается в том, что не обязательно целоваться с странами НАТО, но нужно хотя бы с ними разговаривать и не ссориться. А Эрдоган в любой момент может просто мгновенно накалить отношения. Например, в турецкий МИД резко вызываются послы нескольких западных стран, как в феврале нынешнего года.
Он вообще в этом плане сложный. А оппозиция настаивает на том, что она хочет решать все вопросы путем диалога. Например, по вступлению Швеции в НАТО — если оппозиция победит, этот вопрос будет очень быстро решен. Оппозиция настроена на конструктив и на диалог со странами НАТО.
— Объединенная оппозиция продвигает возвращение к парламентской системе, но не сможет их провести, если не победит на парламентских выборах. Какие прогнозы на них?
— Мы видим, что партия Эрдогана по многим опросам опережает оппозиционную Республиканскую народную партию. И скорее всего, ни у одной из коалиций не получится набрать нужного большинства (минимум 301 кресло в 600-местном парламенте) для того, чтобы продвигать свои законы.
Сейчас у сторонников Эрдогана нет большинства, и поэтому какие-то инициативы продвигаются с очень большим трудом. Но, например, выборы в Турции были перенесены с 18 июня на 14 мая по закону, который подписал Эрдоган в обход парламента.
Так что, я думаю, ситуация в парламенте будет еще более тяжелой. Повторюсь, на мой взгляд, ни одной из сторон не удастся получить нужное число мандатов в законодательном органе.
— А какие прогнозы в целом по распределению мандатов в парламенте?
— Все идет пока ноздря в ноздрю, пока 50 на 50. Я думаю, что все-таки оппозиции удастся набрать больше мест, получить больше мест в парламенте, чем у Эрдогана. Небольшое преимущество у оппозиционеров будет, но недостаточное для того, чтобы спокойно проводить свои законы.
— Объединенная оппозиция в программе заявила, что возьмет курс на вступление в Евросоюз и улучшение отношений с США. А какая позиция у коалиции по отношениям с Россией?
— У нее опять же нет какого-то четкого плана, четкой стратегии относительно того, как выстраивать отношения с Москвой. Как я уже говорил, заявления оппозиционеров, особенно в прошлом году, противоречили друг другу. Но в последние недели лидер оппозиции сделал несколько довольно четких заявлений о том, что оппозиция настроена на развитие отношений с Россией. Кылычдароглу вообще довольно спокойно, лестно и тепло высказывается об отношении к России.
На мой взгляд, у него, конечно, не будет такой химии с Путиным, как у Эрдогана, но тем не менее у Москвы и Анкары столько общих вопросов и столько переплетений, столько международных вопросов. Москва и Анкара не могут друг без друга. Не думаю, что отношения как-то существенно изменятся. Главное изменение в том, что при новой власти эти отношения не будут привязаны к личным отношениям Путина и Эрдогана. В Турции часто говорят о том, что российско-турецких отношений вообще нет, а есть отношения Путина и Эрдогана. А при Кылычдароглу они будут носить более системный характер.
— Оппозиция также заявила, что добровольно отправит сирийских беженцев домой — возможно ли это?
— Я думаю, это отчасти популистское заявление, потому что на земле это не выглядит так уж легко. Достаточно сказать о том, что режим [Башара] Асада до сих пор не контролирует полностью сирийскую территорию. Я думаю, что такое заявление было сделано во многом для зарабатывания очков, потому что сирийские беженцы уже, так скажем, набили оскомину турецкому населению. Это действительно головная боль, это проблема. Это и налоги турецких граждан, это и просто засилье сирийских беженцев в больших и малых городах Турции. Сирийцы пытаются социализироваться, те же дети начинают ходить в турецкие школы, но это не всегда происходит гладко. Так что это огромная проблема, и возвращение сирийских беженцев обратно — это то, в чем заинтересованы очень многие жители Турции.
— Какая позиция у оппозиции в отношении курдов, которые, по разным оценкам, составляют от 15 до 23% населения страны и без голосов которых будет сложно победить с большим отрывом?
— Да, курды — это очень важный фактор, и я думаю, он может даже стать решающим. Проблема заключается в том, что в первые годы нахождения у власти Эрдоган пытался с ними заигрывать и чуть ли не вступал с ними в коалицию. Он часто говорил о том, что курдский вопрос — это для него личный вопрос. Но в 2015 году, когда прокурдская Демократическая партия народов неожиданно для всех набрала много голосов и тем самым партия Эрдогана не смогла единолично сформировать правительство, отношения с курдами резко ухудшились — Эрдоган начал их клеймить террористами.
Поэтому курды однозначно поддерживают Кылычдароглу. Тем более землетрясение во многом затронуло районы Турции, где проживают именно курды. Протестное голосование там и так всегда было очень сильно, но после землетрясения будет еще сильнее.
Из-за этого Эрдоган называет Кылычдароглу террористом. Говорит, что Кылычдароглу якобы сотрудничает c «Рабочей партией Курдистана» — запрещенной и считающейся террористической в Турции. В свою очередь, оппозиция стремится все чаще демонстрировать свою солидарность с курдами, не опасаясь обвинений Эрдогана.
— Зная, что Кылычдароглу лидирует согласно опросам, предпринимает ли какие-то действия Эрдоган?
— Мы не видим каких-то дополнительных действий, кроме, на мой взгляд, ужесточения, даже остервенения риторики, где он в открытую называет оппозицию террористами и пытается приписать им сотрудничество с той же «Рабочей партией Курдистана». Он обвиняет их в поддержке ЛГБТ-сообщества, а себя преподносит таким ревнителей благ всех турок, защитником семейных и мусульманских ценностей.
Пока сложно сказать, на что Эрдоган готов пойти. Опять же, повторюсь, нельзя исключать попытки вмешательства в выборы через российских хакеров. Ну и в конце концов, он может вывести на улицы сотни тысяч, даже миллионы своих сторонников, если поймет, что он проигрывает. И в случае поражения, я убежден, он будет требовать пересчета голосов — и даже перевыборов.
— А если будет второй тур, предпримет ли Эрдоган какие-то действия в перерыве между голосованиями?
— В последние недели обсуждается вопрос о том, что, если Эрдоган понимает шаткость своего положения, он может пойти на какую-то авантюру. Один из возможных вариантов — это провокация на турецко-сирийской границе или, возможно, на турецко-греческой границе. Хотя после землетрясения греческий сценарий уже не рассматривается, потому что греки очень сильно помогли Турции в преодолении последствий землетрясений и вероятность военного конфликта с Грецией уже сведена к нулю.
А вот в Сирии все может быть. Мы видим жесткую позицию Башара Асада, который укрепил переговорные позиции, он однозначно требует вывода турецких войск. Турецко-сирийские противоречия, по-моему, только нарастают. И вариант с тем, что Эрдоган введет — в перспективе — даже военное положение, тоже нельзя исключать. Согласно Конституции Турции, именно военное положение — единственная причина для переноса или отмены выборов. Поэтому между первым и вторым туром можно ожидать каких-то непредсказуемых действий Эрдогана — если он будет понимать, что он проигрывает.
— Может ли турецкий ЦИК в принципе кого-то, кроме Эрдогана, назвать победителем?
— Думаю, что особенно при наличии какого-то существенного разрыва ЦИК может объявить победу Кылычдароглу. Он это делал с Имамоглу, который представляет оппозицию и победил на выборах мэра Стамбула в 2019-м. Напомню, сначала он победил с минимальным перевесом в несколько тысяч голосов, после чего Эрдоган и его партия потребовали перевыборов. На повторных выборах Имамоглу снова победил, но уже с большим преимуществом — в несколько сотен тысяч голосов. Поэтому ЦИК, я убежден, в случае победы кандидата от оппозиции назовет его победителем.
— А возможен ли мирный транзит власти в Турции?
— Мирный транзит, конечно, возможен. Но, на мой взгляд, вероятность того, что Эрдоган будет цепляться за эту власть, есть. Ну, по крайней мере, он попытается.
Даже если мы не рассматриваем какой-то совсем кровавый вариант с уличными боями, то Эрдоган будет пытаться требовать пересмотра результатов, использовать свое давление на судебную систему: тот же Конституционный суд, например, вполне может отменить результаты выборов. Он будет бороться до последнего. Но если все институты власти будут солидарны с оппозицией, Эрдогану придется признать свое поражение.
О чем речь?
После попытки переворота летом 2016 года Эрдоган провел референдум о расширении полномочий президента страны. Поправки упразднили пост премьер-министра и обнулили срок правления Эрдогана. Кроме того, президент получил право разогнать парламент.
Поправки в Конституцию
15 января 2020 года Владимир Путин в послании Федеральному собранию предложил внести в Конституцию несколько поправок, часть из них предполагали усиление президентских полномочий. Уже 20 января в Думу был внесен проект закона, он содержал свыше 200 поправок. 10 марта, во время рассмотрения проекта во втором чтении, депутат Валентина Терешкова предложила поправку, «обнуляющую» прошлые президентские сроки для Путина. Так он получил возможность оставаться на своем посту до 2036 года. 14 марта закон был принят. 25 июня он был вынесен на всероссийское голосование. 2 июля он вступил в силу.
Что за это грозит?
Статья предусматривает наказание в виде лишения свободы сроком от одного до четырех лет.
Что это за партия?
Консервативная партия, которая имеет парламенте страны 36 депутатов.
За что?
Обвинения против Экрема Имамоглу выдвинули после того, как в 2019 году он назвал «глупостью» отмену результатов выборов мэра Стамбула, на которых он победил.
О чем речь?
После начала гражданской войны в Сирии в 2011 году в Турцию бежали миллионы сирийцев. На данный момент в Турции проживает более трех миллионов сирийских беженцев.