Меркель с удовольствием поучаствовала бы в разрешении нынешнего мирового кризиса — но ее не зовут Немецкий журналист Александер Озанг много раз встречался с ней после ее отставки — и написал изумительный репортаж. Мы его пересказали

Александер Озанг — один из ведущих журналистов Германии и один из немногих, кто пользуется доверием довольно закрытой для прессы Ангелы Меркель. Именно он задавал вопросы 7 июня 2022 года во время ее первого появления перед публикой после ухода с должности канцлера. Особенность его стиля — попытка нарисовать психологический портрет Ангелы Меркель. В журнале Der Spiegel вышел репортаж Озанга о последнем годе жизни Меркель после ухода с поста. «Медуза» пересказывает этот материал.

Новый кабинет Ангелы Меркель выглядит так же как старый — вернее, как уменьшенная копия старого. Как будто это кукольный домик, специально построенный для того, чтобы ей проще было приспособиться к этому ничем не примечательному административному зданию возле Бранденбургских ворот — после 16 лет, проведенных в офисе канцлера. Позади ее рабочего стола по-прежнему висит портрет Конрада Аденауэра работы Оскара Кокошки — теперь он куда больше заметен, ведь потолки тут гораздо ниже. Никуда не делась и скульптура Кайроса — древнегреческого бога, который отвечает за благоприятный момент принятия решения (кажется, долгие годы этот бог благоволил самой Меркель).

Раньше здесь помещался офис Гельмута Коля — после того, как он ушел с поста канцлера. Еще раньше, когда город разделяла стена, здесь был кабинет министра образования ГДР Маргот Хоннекер. Когда Ангела Меркель впервые услышала об истории ее нового офиса, говорят, она сказала: «Вот дерьмо».

Когда почти год назад Меркель покинула свою должность, она была символом свободного мира. Прощавшаяся с ней страна наблюдала на телевизионной церемонии сидящую женщину в пальто, которая на холодном ветру на площади Бендлерблок (тут казнили графа фон Штауффенберга и его соратников после неудачного покушения на Гитлера) слушала, как оркестр бундесвера играет одну из ее любимых песен — «Ты забыл взять с собой цветную пленку» — шлягер Нины Хаген, уроженки Восточного Берлина, которая сделала успешную панк-карьеру на Западе.

Концерт игрался для самоуверенной немки — первой женщины на этой должности, первой уроженки Восточной Германии во главе страны, первого ученого-естествоиспытателя на этом посту, успешно боровшейся со всеми популистами и мачо этого мира.

Преемником Меркель стал Олаф Шольц — невысокий мужчина, выходец из немецкой социал-демократии, носящий темные приталенные костюмы. Поначалу все надеялись, что он продолжит ее политику. Год спустя мир находится в огне, Россия напала на Украину, цены на газ и бензин взлетели, Германия не знает, как пережить зиму. От наследства Меркель ничего не осталось — из кумира она превратилась в козла отпущения, из кризисного менеджера — в создателя кризисов.

Удивительно, что сама Меркель внешне за год ничуть не изменилась и не потеряла политического лоска. Она выглядит такой расслабленной, словно в ее кукольный домик не доходят плохие новости. Тут же рядом — рабочее место Беате Бауман, которая, кажется, и сама стала предметом интерьера: она уже несколько десятилетий управляет всеми офисами Ангелы Меркель. 

Мы разговариваем о британской королеве, с которой Меркель несколько раз встречалась. Она рассказывает, как однажды, подъезжая к Букингемскому дворцу, увидела королеву, выглядывающую из окна с чашкой чая в руке. В другой раз королева поцокала в присутствии Меркель языком, показывая, какой звук издают копытами дворцовые лошади. Кажется, Меркель может вечно говорить о королеве — с пылкостью девочки-фанатки. Разумеется, она смотрела и «The Queen» с Хелен Миррен и — в свободные недели после отставки — сериал «The Crown». Смотрела она — от начала и до конца — и трансляцию того, как Британия и мир прощались с королевой.

Узнает ли она в королеве себя?

Взгляд Ангелы Меркель выражает скепсис — есть ли в этом вопросе подвох? Отвечает: «Нет».

Однако, кажется, она и сама понимает, что у обеих женщин много общего — исключительная надежность, любовь к природе, некая холодноватость, брак с сильным мужчиной, которому приходится довольствоваться ролью второго плана и «дамской программой» на саммитах.

«Ушла эпоха», — говорит Меркель. Эпоха, в которой проблемы решались сами по себе, если ты не начинал нервничать — эпоха терпения и чаепитий.

«Я так и не узнала, что королева на самом деле думает о „Брекзите“», — говорит Меркель, восхищаясь тем, как Елизавете удавалось десятилетиями держаться вдали от политики. 

Разговор — через Черчилля — переходит на войну. Другие, чтобы «разгореться», говорят о погоде, Меркель — о британской монархии.

Она рассказывает, как летом 2021 года пыталась вместе с Макроном организовать новый европейский формат переговоров с Путиным. Но ей не хватило сил продавить эту идею — лидеры других стран знали, что осенью ее полномочия истекают, а собственной мотивации им не хватало.

«Сейчас я не хочу вмешиваться в актуальную политику, — говорит она. — Сознательное воздержание — это то, что сейчас нужно».

Меркель все-таки очень напоминает британскую королеву.

Помимо сериалов «Корона» и «Вавилон-Берлин» Меркель, уйдя с поста канцлера, посмотрела нетфликсовский «Мюнхен» — фильм, рассказывающий историю Чемберлена перед началом Второй мировой войны. Британского премьера сыграл Джереми Айронс. Меркель понравилось, что предшественника Черчилля показали в необычном свете — не как человека, который из страха перед Гитлером шел на невообразимые уступки, а как стратега, который добыл для своей страны необходимое время, чтобы подготовиться к нападению немцев. 

Мюнхен-1938 звучит как Бухарест-2008. Меркель считает, что тогда, в Бухаресте, и на минских переговорах, ей удалось добыть для Украины необходимое время, чтобы подготовиться к российской атаке. Если бы Россия напала тогда, Украина не смогла бы себя защитить, уверена бывший канцлер.

Впрочем, о ее роли в истории судят другие люди. Недавно Меркель пролистала свою недавно написанную немецким журналистом Ральфом Больманом биографию, которая заканчивается следующим пассажем: «Ангела Меркель вступила в должность как канцлер перемен, но превратилась в канцлера сохранения. Преодолев долгий и болезненный опыт, она смогла понять, что жители западных стран оказались к переменам просто не готовы».

Сама Меркель максимально далека от подобных умозаключений. «Если мы вспоминаем 2013 и 2014 годы и при этом считаем, что я все время занималась исключительно Минскими переговорами — мне это кажется слишком упрощенной картиной, — говорит она. — У нас были парламентские выборы, переговоры о коалиции, я чуть хребет не сломала, разбираясь с долговым кризисом в Греции. Сейчас все говорят о российско-украинской войне, но все забыли о соглашении между ЕС и Турцией. Когда-нибудь кто-нибудь скажет: да как вы могли об этом забыть?»

Меркель просто не хочет, чтобы кто-то рисовал ее портрет — ни художники, ни фотографы, ни биографы. Нынешняя ситуация, при которой ее наследие критикуют в сотнях статей, должна быть для нее невыносимой. 

«Политик не должен быть образцом для подражания, — говорит она. — Это не является его задачей».

На одном из столов в ее офисе лежит громадный том с документами МИДа Германии за 1991 год — Меркель только что закончила читать, как Гельмут Коль волновался из-за грядущего распада Советского Союза. «Эдуард Шеварнадзе, министр иностранных дел СССР, предостерег своего немецкого коллегу Ханса-Дитриха Геншера, что вопрос Крыма неизбежно возникнет, стоит Союзу исчезнуть, — говорит она. — Об этом говорили еще тридцать лет назад».

Все прошло. Кайрос, бог момента принятия решения, больше ей не помогает. Должно быть мучительно знать, в какой момент следует принять решение, если принять это решение нельзя. Все, что она может сейчас сделать — признать ошибки, встать на колени. Все требуют от нее извинений — главным образом за политику в отношении России. Она не хочет извиняться — она просто не понимает, что она делала неправильно. Может быть, история действительно покажет ее правоту?

«Воспринимать Россию серьезно — это не признак слабости, — сказала она недавно, выступая перед членами своей партии. — Это — признак ума». «Гельмут Коль (ее учитель и патрон) уже сегодня бы размышлял о том времени, когда отношения с Россией восстановятся. Потому что когда-нибудь этот момент настанет», — добавляет Меркель. На какой-то момент в зале возникает тишина. Воспринимать Россию серьезно? Это вообще возможно? Затем зал взрывается аплодисментами — громкими и продолжительными. Ангела Меркель улыбается.

В конце октября мы встречаемся в Уккермарке — регионе на востоке Германии, где она выросла. Местом встречи она выбрала Die Kirche im Grünen («церковь в лесу», — прим. «Медузы») — тут и правда есть церковь, и она действительно стоит прямо среди леса. Меркель появляется как призрак из кучи упавших листьев. Небольшую церковь, которую возвели еще гугеноты, она знает с детства. В конце эпохи ГДР церковь почти превратилась в развалины. Отец Меркель, бывший священник Хорст Каснер, в девяностые посвятил несколько лет ее восстановлению, которое было закончено в 1994 году.

Жена Хорста, мать Меркель, за пару лет до этого получила водительские права. Это был, рассказывает Меркель, акт освобождения. Она стала часто навещать дочь в Берлине — приезжала туда на своем «трабанте». А потом сняла в Берлине квартиру — зарабатывала, давая уроки английского и латыни. Пока мать и дочь проводили время в Берлине, бывшему священнику в Уккермарке пришлось научиться готовить. «Независимость моей матери тяжело ранила отца», — говорит Меркель. Можно рассматривать эту церковь как памятник эмансипации.

Возле церкви бывшего канцлера поджидает фотограф Петер Риго. По мнению Меркель, он взял с собой слишком много оборудования — световые лампы, отражатели, да еще привез несколько ассистентов. Ей не нравится, когда другие говорят ей, где нужно встать и что нужно делать.

Летним вечером за ужином в берлинском районе Вильмерсдорф она заказала лисички в качестве гарнира к печени ягненка. Владелец ресторана пытался ее отговорить — грибы не подходят к карамельному луку, он советовал шпинат. Она внимательно выслушала его и сказала: «Я хочу лисички».

Весной Меркель поехала в Тоскану — чтобы как следует изучить культуру Ренессанса. Это было одно из первых ее путешествий с начала войны. В Италии ее настиг твит украинского посла Андрея Мельника — он написал, что лучше бы Меркель посетила массовые захоронения в Буче. Это была дипломатическая шпилька, но она попала в точку — в ее внутренний конфликт. Меркель и правда хотела бы вмешаться в происходящие события, но не может это сделать. Никто не зовет ее за стол переговоров, и она знает, почему — она слишком долго была не у дел.

«Чтобы помочь, необходимо было с самого начала в этом вариться, все прочувствовать на себе. С 24 февраля произошло уже много событий, — говорит она. — Но если кто-то обратится ко мне с вопросом, он получит ответ».

Однако никто не звонит в ее офис и не задает вопросов. Недавно Шольц сказал, что у него всегда был хороший контакт с Меркель, так и продолжится в дальнейшем. Однако это заявление останется, пожалуй, пустой формальностью. Канцлер сам ходит по тонкому льду — его партия гораздо больше, чем Меркель, держалась за поставки российского газа. За несколько дней до начала войны он сам сидел за длинным столом Путина — словно послушный ребенок.

Конечно, уместно задать вопрос, почему опыт Меркель не используется в мировом кризисе этого масштаба. Она говорит, что проблема не в ней, а в Украине — сначала с предложением о ее участии в переговорах должен выступить Киев, потом его должны поддержать немецкие власти. Однако все это — теоретические размышления. Ее не зовут.

«Как бы то ни было. Все уже и так достаточно запутано», — говорит она.