истории

Дед Мороз путешествует по релокантским столицам и пытается вернуть людям надежду «Мы тебя везде ищем» — не мультфильм, а документальное кино, но оно утешает лучше сказки

Источник: Meduza

В онлайн-прокат вышел документальный фильм Сергея Карпова «Мы тебя везде ищем» из программы «Артдокфеста-2025». Главный герой, переводчик Василий Сонькин, вот уже больше десяти лет работает Дедом Морозом — и продолжил этим заниматься в декабре 2022 года, оказавшись, как и многие, в вынужденной эмиграции. Дед Мороз едет в Стамбул, Тбилиси, Ереван, Алматы, Тель-Авив — и растерянным взрослым оказывается едва ли не нужнее, чем детям. Критик Антон Хитров рассказывает, почему это идеальное новогоднее кино для скептиков.

Взрослому, недоверчивому зрителю, который каждый день читает тревожные новости, порой непросто смотреть рождественское или новогоднее кино. Бывает сложно забыть, что голливудские звезды в кадре изображают счастье, спонтанные шутки сняты с десятого дубля, а волшебство нарисовано на компьютере. Если какой-либо фильм и может вернуть такому зрителю веру в чудо, так это документальная картина о непрофессиональном актере, искренне убежденном, что он — Дед Мороз.

Режиссер фильма «Мы тебя везде ищем», основатель документальной студии «Поле» Сергей Карпов рассказывал, что иногда на показах его спрашивают, что за неведомый артист исполнил главную роль — и какие именно сцены были документальными. На самом деле в картине нет ни одного постановочного эпизода. Но подозрения зрителей показательны, ведь, по сути, ее ключевая тема — зыбкая грань между «взаправду» и «понарошку».

Вообще, когда мы выделяем час или два своего времени документальному фильму (а не игровому), мы делаем символически нагруженный выбор, предпочитая реальность вымыслу. Документальное кино не просто альтернатива игровому — они в некотором роде антагонисты. Но порой эти два начала удается примирить. «Мы тебя везде ищем» — как раз такой случай. Этот фильм, бесспорно, документальный, но в какой-то степени и игровой тоже.

Василий Сонькин, главный герой картины, перевоплощается в Деда Мороза практически по Станиславскому. Великий режиссер, если совсем упрощать, рассуждал об искусстве актера так: во-первых, незначительных ролей не бывает. Во-вторых, у каждой роли есть «сверхзадача» (грубо говоря, то, ради чего актер взялся ее играть). Наконец, в-третьих, роль — это не маска, не мнимая личность, а буквально «я в предлагаемых обстоятельствах». К Деду Морозу все это применимо в той же степени, что и к условному дяде Ване. Другое дело, что не всякий артист захочет всерьез трудиться над этой ролью. А Сонькин хочет. Особенно в декабре 2022-го, когда людям жизненно нужна поддержка.

Борода у него своя, волосы до плеч — тоже. Седину в начале фильма наносит турецкий барбер. Карпов следует за своим героем повсюду — в такси, в метро, домой, — будто проверяя, не выйдет ли тот из образа. Но Сонькин даже во сне остается Дедом Морозом. Секрет в том, что для этой роли ему не нужно переставать быть самим собой.

Он не притворяется — не меняет голос и не говорит заученными репликами. Минуту назад мы видели, как он курит в парке, разыскивает нужный дом на незнакомой улице, делится переживаниями с другими взрослыми. Теперь тот же самый человек поздравляет детей с Новым годом, учит их визуализировать желания и неподдельно радуется, если те освоили что-нибудь удивительное — вроде брейкинга.

В разговорах с любопытными прохожими Сонькин объясняет, как он трактует своего героя. Новогодний волшебник меняет облик по необходимости — приходит в том виде, в каком он нужен здесь и сейчас. Каждый, кто берется быть его представителем, и есть настоящий Дед Мороз. «Метамодернизм, понимаешь?» 

Для Сонькина не существует вопроса, что такое Дед Мороз — маскарадный костюм или реальная личность: одно в его понимании не исключает другого. Ни смешная шуба с люрексом, ни хлипкий мешок, который приходится чинить у швеи, не подрывают его собственной веры.

В 2022-м, когда Сонькин уехал из Москвы в Стамбул, его семья — жена и двое детей — оставались в России. Видеозвонки домой — самые драматичные эпизоды фильма. Но и там нельзя не заметить: в роли отца и в роли Деда Мороза главный герой предстает одним и тем же вовлеченным, эмоционально открытым взрослым. Он ли учится у своего персонажа, или персонаж перенимает его черты — трудно сказать. Ясно только, что граница между ними весьма условная. 

Во вступительном титре режиссер так и пишет: «В 2022 году Дед Мороз покинул Россию». Если вы знаете, откуда взялась знакомая нам версия этого героя, едва ли вам легко будет представить его как политэмигранта. Новый год ощущается как самый народный праздник, но в нынешнем виде его придумало Советское государство, адаптировав кое-какие элементы дореволюционного Рождества. Да и в постсоветской России власть старается не исчезать из новогоднего ритуала: праздник принято встречать с Путиным, курантами и гимном. Что касается Деда Мороза, его знакомый облик сложился в 1930-х на первых сталинских елках, с 1954 года главная елка страны с его участием проходит в Кремле, а в девяностых резиденцию для зимнего волшебника выбирали при участии столичного мэра Юрия Лужкова — в общем, персонажа порой подают практически как официальное лицо.

Время от времени его даже привлекают к борьбе за «многополярный мир», противопоставляя западному Санта-Клаусу. Год назад пропагандистские каналы и вовсе распространяли ролик, где ПВО сбивает над Москвой сани Санты, груженные натовскими ракетами; операцией командует не кто иной, как Дед Мороз. Или Генерал Мороз? Хотя с точки зрения пропагандистов эти две фигуры наверняка тождественны.

Только весь этот зловещий букет ассоциаций — начиная с первых сталинских елок, проходивших в разгар Большого террора, и заканчивая патриотизмом путинского образца — Сонькина, похоже, ничуть не пугает. Он уверен: Деда Мороза определяет совсем не это.

Неважно, кто придумал новогоднего волшебника и зачем. Главное — это тот самый герой, которым одеваются папы и дедушки и от имени которого детям приносят подарки. Для Сонькина сущность Деда Мороза — это любовь. А теми его чертами, что на сегодняшний взгляд уже плохо вяжутся с любовью, исполнитель готов пожертвовать. У него нет посоха, традиционного атрибута власти, — зато горит гирлянда в волосах. Он никого не грозится заморозить, и ему в целом нет дела, кто как себя вел, — зато он хочет знать, чем дети гордятся в уходящем году и о чем мечтают в следующем. В его облике не осталось практически ничего патриархального: «Нон-байнари Дед Мороз», — шутит кто-то за кадром, пока визажистка рисует Сонькину бело-голубые «зимние» стрелки.

В интервью главный герой фильма говорит: его Дед Мороз адресован не только детям, но и взрослым. Судя по фильму Карпова, родителям он даже нужнее — особенно в вынужденной эмиграции, особенно в первый ее год. Не только потому, что праздник — это стабильность, которой эмигрантам остро не хватает. Дело еще и в том, что власть отказывает своим оппонентам в праве на российскую идентичность, и кто-то должен это оспорить. Нонконформистский Дед Мороз показывает на своем примере: мы одни решаем, нужна ли нам эта идентичность или нет — и если все-таки нужна, то на чем ее строить.