истории

Два года назад Россия захватила «Азовсталь» Рассылка Kit рассказывает историю этого завода, который пережил Вторую мировую, несколько экономических кризисов — и был разрушен российской армией

Источник: Kit

Ровно два года назад — после трех месяцев осады — российская армия захватила «Азовсталь». С тех пор мариупольский завод стал символом украинского сопротивления, который долгое время отвлекал на себя значительные силы российской армии. Это не первая война, которую увидело ключевое предприятие Мариуполя. Жизнь «Азовстали» продлилась чуть больше 90 лет, и ее можно сравнить с жизнью человека, заставшего смену нескольких эпох. Весной 2023 года рассылка Kit подробно рассказала о почти вековой истории завода и его возможном будущем. С разрешения редакции «Медуза» публикует этот текст целиком.

Этот текст написал журналист и исследователь украинской политики Константин Скоркин специально для Kit — это медиа в имейл-рассылке. Подпишитесь на него здесь, и вы будете получать два длинных текста в неделю. Kit рассказывает о политике, войне, климате, науке, технологиях, воспитании детей и многом другом.

Часть первая, в которой мы узнаем Мариуполь поближе 

На побережье теплого Азовского моря, в устье рек Кальмиус и Кальчик, в Донецкой области Украины расположен город Мариуполь. Уже больше двух лет его название у всех на слуху, но что мы знаем о нем? Этот город намного старше, чем может показаться на первый взгляд: первые поселения здесь появились несколько тысячелетий назад, в эпоху позднего неолита, то есть за 5200–5500 лет до нашей эры.

Уже в нашу эру, в XVI веке, здесь был форпост под названием Домаха — отсюда запорожские казаки уходили в военные походы на Азовское море. За эти земли с казаками соперничали крымские татары, и через какое-то время на месте Домахи возникла крепость Крымского ханства — Балы-сарай. В конце концов украинские казаки все-таки отвоевали территорию, и в 1740 году Войско Запорожское (так называлось казачье «государство») основало здесь административную единицу войска, Кальмиусскую паланку, которая постепенно стала приобретать черты города.

Современный Мариуполь появился в 1778-м — к тому моменту эти земли отошли Российской империи. Ее правительство под руководством Екатерины II хотело, чтобы сюда переселялись православные греки, жившие в Крыму, и для этого на новом месте их наделяли привилегиями — например, освобождали от службы в армии и уплаты части налогов, а также давали небольшой участок земли. Так российские власти стремились укрепить южные границы империи за счет увеличения числа лояльного христианского населения, и греки действительно заполонили Мариуполь. В 1783 году российский путешественник Николай Озерецковский описывал его как «греческий город близ моря, около которого находится несколько греческих деревень».

Расположение на берегу Азовского моря давало городу огромное преимущество — для Российской империи он превратился в стратегический порт. Через него шла значительная часть российской торговли, в первую очередь экспорт зерна. А с начала промышленного бума конца XIX века здесь развивалась тяжелая промышленность — благодаря расположенным неподалеку угольным и железорудным месторождениям Донбасса и Крыма. 

Крупнейшим в регионе заводом тогда стал металлургический комбинат «Русский Провиданс», который производил чугун и листовое железо. Его основали бельгийские капиталисты, а построили американские инженеры. В 1917–1919 годы комбинат национализировали большевики и назвали в честь Владимира Ленина. Так появился Мариупольский меткомбинат имени Ильича — одно из ключевых металлургических предприятий СССР и независимой Украины.

С этим названием связана забавная история: когда в 2015-м в Украине активно шла кампания по декоммунизации, руководители предприятия захотели сохранить историческое название, и им удалось. Для этого комбинат переназвали в честь другого Ильича — знаменитого металлурга Зота Ильича Некрасова.

В советское время, с 1948 по 1989 год, город носил имя Жданов — в честь уроженца Мариуполя и соратника Иосифа Сталина, члена политбюро Андрея Жданова. Но кроме него в Мариуполе родились и другие, более приятные исторические персонажи — например, выходец из местных греков, художник-пейзажист Архип Куинджи. С 2010-го здесь работал его музей, который в марте 2022 года был уничтожен российским авиаударом.

С Мариуполем связана и жизнь одного из самых выдающихся художников-монументалистов ХХ века — Виктора Арнаутова. В городе прошла его юность, а затем, после многих лет жизни в Китае, Мексике и США, уже мировой знаменитостью художник на склоне лет вернулся в родной город, где создал выдающиеся фрески. И здесь придется вспомнить еще об одной невосполнимой потере войны: в 2023-м во время российской оккупации Мариуполя был разрушен исторический памятник «дом с часами», в котором в свое время располагалась мастерская Арнаутова. 

В годы Гражданской войны в городе шли кровопролитные бои между украинской армией, красными и белыми. А во второй половине XX века Мариуполь часто становился прибежищем для пострадавших от политических репрессий, которые стремились затеряться в «глухой провинции у моря». Среди них была, например, Эмма Сторэ — бывшая возлюбленная знаменитого российского революционера и террориста Бориса Савинкова; после пяти лет лагерей и сибирской ссылки она провела последние годы жизни в Мариуполе. Жил в городе и Мыкола Стасюк — бывший деятель украинской Центральной рады и министр продовольствия Украинской народной республики (УНР); он отсидел в советских лагерях восемь лет и, выйдя на свободу в 1940-м, поселился в Мариуполе, где работал сторожем в городском парке. 

Многие помнят улицы Мариуполя по одному из самых известных советских фильмов эпохи перестройки, картине «Маленькая Вера» — критики отмечали, что индустриальный ландшафт города отлично подчеркивает кризис советского образа жизни, показанный в ленте. Режиссер «Маленькой Веры» Василий Пичул — еще один известный уроженец города — в 2014-м поддержал путинскую аннексию Крыма.

Часть вторая, в которой будет построена, разрушена и восстановлена «Азовсталь»

К 1930 году одного металлургического комбината в Мариуполе для нужд советской индустриализации оказалось мало. Власти решили построить еще один завод, и так появилась «Азовсталь». 

У истоков ее строительства стоял молодой советский управленец Яков Гугель. С 26 лет он руководил серьезными предприятиями Донбасса, в том числе Мариупольским меткомбинатом имени Ильича. В тридцатые Гугель возглавил строительство «Азовстали» и в итоге стал ее первым директором. Это был типичный начальник эпохи советской индустриализации, который опирался на партийные директивы и проводил авральные работы-«штурмы».

А непосредственно проектно-техническими работами, как и на многих других мегастройках социализма, руководили нанятые в США инженеры. Из кадров «Азовстали» вышли и другие видные деятели советской промышленности. Например, с 1933 по 1937 год начальником цеха здесь работал Вениамин Дымщиц — будущий зампред Совета министров и председатель Госплана СССР.

Завод запустили в августе 1933-го, когда доменная печь «Азовстали» выплавила первый чугун. Всего на строительство потратили 292 миллиона рублей — огромная сумма и сегодня, а тогда и вовсе космическая. Проектная мощность предусматривала выпуск более двух миллионов тонн чугуна в год, но в перспективе показатель планировали удвоить.

Похоже, Гугель мечтал создать мощнейшее металлургическое предприятие на планете: крупнейший в мире завод на тот момент, американский Гери под Чикаго, производил три миллиона тонн чугуна ежегодно. Впрочем, амбиции первого директора «Азовстали» не уберегли его от печального финала. Во время массовых репрессий 1937-го его арестовали и расстреляли, а жену на годы отправили в лагеря.

К началу Второй мировой детище Гугеля стало настоящим гигантом советской индустрии, где действовали четыре доменные и шесть мартеновских печей. Спустя пару месяцев после начала немецкого вторжения в СССР, к октябрю, армия нацистской Германии дошла до Донецкой области (в те годы — Сталинской). Тогда коллективу завода уже удалось вывезти большую часть оборудования и погасить печи, но сами заводские объекты остались.

Поэтому во время оккупации Мариуполя немцы заполучили предприятие в свое распоряжение и пытались восстановить на нем производство, для чего передали в управление сталелитейному концерну Альфрида Круппа. Но из-за налетов советской авиации и диверсий подпольщиков комбинат не смог заработать на полную мощность. И перед отступлением из города нацисты почти полностью уничтожили «Азовсталь», взорвав ее основные объекты. А в самом Мариуполе во время боев было разрушено 85% зданий.

Масштабное восстановление «Азовстали» началось сразу же после освобождения города в сентябре 1943-го. Пытаясь завершить работы как можно скорее, советские инженеры провели уникальный для мировой практики эксперимент. Самая мощная (и самая тяжелая — весом 2600 тонн) доменная печь № 4 после подрыва немцами не была разрушена, но сместилась по оси и накренилась. Чтобы разобрать и собрать ее заново, потребовались бы годы, но инженеры Сергей Крупенников, Михаил Корнеев и Евсей Каминский сумели быстро выровнять гигантское сооружение, применив гидравлические домкраты. За свою успешную инженерную операцию они получили Сталинскую премию.

Уже к 1945 году завод снова работал, а к концу десятилетия вернулся к довоенным показателям по производству чугуна и стали. Впрочем, здесь важно то, какими средствами удалось достичь столь ошеломляющих результатов. На восстановительных работах активно использовали труд заключенных ГУЛАГа и бывших советских военнопленных, которые должны были искупить «позор плена». 

Украинские историки Станислав Кульчицкий и Лариса Якубова рассказывали, что в одном только 1947-м к восстановительным работам на «Азовстали» привлекли семь тысяч заключенных, а всего в Сталинскую область к маю 1949-го привезли 61,4 тысячи бывших военнопленных и лиц, депортированных из Германии.

Условия труда этих людей были очень тяжелыми, а покидать назначенное место работы им было запрещено. Именно так в Донбасс попал дед автора этого текста: после немецкого плена ему не разрешили вернуться в родные места, а отправили восстанавливать Луганскую область, где он в итоге и остался. 

Жизнь в послевоенном Мариуполе была суровой. Вот что писала в своем дневнике Нина Покровская, прибывшая из Москвы на «Азовсталь» в командировку в декабре 1947-го: «В городе ничего купить нельзя. Рыночные цены за неделю выросли до небывалых размеров. Буханка хлеба стоила раньше на рынке 30 рублей, теперь стоит 200. В магазинах пусто».

Кроме голода и гиперинфляции мариупольцы столкнулись с эпидемией сыпного тифа, писала Покровская: «Больные тифом с серыми мертвыми лицами на лошадях, в каретах скорой помощи. Больницы, дезокамеры, бани, врачи, ежедневно осматривающие каждого рабочего завода, и вши, вши, жирные прозрачные тифозные вши, и полная беспомощность обреченного в глазах заболевших и умирающих полуголодных, оборванных людей». 

Но город пережил и эпидемию, и голод. Выстоял и завод.

Послевоенные годы стали для «Азовстали» золотой эпохой. С 1948 года «Азовсталь», помимо выплавки металла, стала производить железнодорожные рельсы — до сих пор ими выложены две трети железных дорог на территориях бывшего СССР.

Мечта Якова Гугеля все-таки сбылась — комбинат превратился в один из крупнейших металлургических заводов не только в СССР, но и во всем мире. А еще он фактически был городом в городе: его площадь в 11 квадратных километров превосходила территории карликовых государств Европы — Ватикана и Монако. 

Одной из особенностей предприятия стала разветвленная сеть подземных убежищ — их построили в холодную войну на случай ядерного удара. В общей сложности под комбинатом появилось 36 бомбоубежищ, соединенных тоннелями длиной 24 километра. Впоследствии оказалось, что Мариуполь как промышленный центр действительно был одной из потенциальных целей ядерных ударов США по территории бывшего СССР в холодную войну — по крайней мере, об этом свидетельствуют данные некоммерческого проекта Future of Life на основе рассекреченных данных американской разведки тех лет.

Именно наследие холодной войны позволило украинским защитникам «Азовстали» выдержать двухмесячную осаду в 2022-м, а самим убежищам — удары современного российского оружия. Строили на «Азовстали» всегда на славу. 

Часть третья, в которой в «Азовсталь» пришли новые трудные времена (и новый владелец)

Экономический упадок конца 1980-х и последовавший за ним распад СССР сильно ударили по «Азовстали». Огромное металлургическое производство, эффективное в рамках большой плановой экономики, в условиях рынка деградировало: оборудование устарело, а из-за распада единой советской системы производства предприятие лишилось постоянных заказов. 

Руководители из числа «красных директоров» с кризисом справлялись плохо. И все же «Азовсталь» оставалась лакомым куском: в девяностые ее продукция приносила 10% всей валютной выручки Украины.

В это время контроль над крупнейшим меткомбинатом страны перешел к бизнес-группе «Индустриальный союз Донбасса», она же ИСД. «Союз» поставлял на завод сырье и энергию, постепенно скупая его акции, и к концу десятилетия полностью завладел предприятием фактически за бесценок.

Впоследствии мэр Мариуполя и оппозиционный политик Михаил Поживанов утверждал, что такая приватизация «Азовстали» стала возможной из-за коррупционных связей верхушки ИСД с киевскими и донецкими чиновниками. 

В 2002-м «Азовсталь» перешла под контроль украинской корпорации «Систем Кэпитал Менеджмент» (СКМ). Ее владелец Ринат Ахметов, — один из акционеров ИСД, который вышел из состава бизнес-группы и забрал завод с собой. Биография Ахметова окутана мрачными слухами: он считался правой рукой донецкого бизнесмена и криминального авторитета Ахатя Брагина, также известного как «Алик Грек».

Сам Ахметов отрицал свои связи с криминалом (но не с Брагиным), хотя и признавал, что заработал первый капитал не честным трудом, а карточной игрой. В 1995-м Брагина убили — взорвали дистанционной бомбой прямо на стадионе в Донецке — и Ахметов фактически унаследовал его империю. 

При новом владельце «Азовсталь» оставалась одним из наиболее прибыльных активов украинской экономики, а также одним из градообразующих предприятий, содержащим, например, школы, больницы и стадион. В 2010-м завод даже занял четвертое место в списке успешнейших предприятий страны.

Примерно за четыре года до этого «Азовсталь» превратилась в подразделение холдинга «Метинвест», в котором сосредоточили свои металлургические активы Ринат Ахметов и его партнер Вадим Новинский (украинский бизнесмен российского происхождения и один из самых богатых людей Украины). 

В то же время в 2011-м украинские власти наконец признали «Азовсталь» одним из наиболее «грязных» промышленных объектов страны. Советские проектировщики завода, руководствуясь одной лишь экономической целесообразностью, совсем не думали об окружающей среде. Все годы работы «Азовстали» ветер с моря сносил вредные выбросы на жилые кварталы и в область прибрежной зоны.

В результате в 2012-м город охватили экологические протесты, которые привели к переговорам представителей Ахметова с протестующими о снижении выбросов. Это время местные активисты в беседе с Kit называют годом рождения гражданского общества в городе.

Завод определял жизнь Мариуполя не только в экономике, но и в политике. Менеджмент местных меткомбинатов и других крупных производств Донбасса активно влиял на ход выборов: сотрудникам настоятельно рекомендовали голосовать за конкретных кандидатов, а те слушались из страха потерять работу. «Депутатами [Рады и местных советов] в 1990-е и 2000-е по „заводским“ округам чаще других становились заводские начальники», — вспоминает в разговоре с Kit украинский политолог и исследователь Донбасса Сергей Чебаненко.

И по сей день Мариуполь возглавляет бывший топ-менеджер «Метинвеста» Вадим Бойченко, чья карьера связана и с «Азовсталью», и с меткомбинатом Ильича. 

Бороться с конкурентами «заводским» кандидатам было нетрудно: всеми телеканалами и газетами в городе вплоть до российской оккупации управлял «Метинвест». Компания выстроила в Мариуполе квазифеодальную систему и фактически контролировала все стороны его жизни, рассказывает Kit мариупольская гражданская активистка и журналистка Анна Мурлыкина.

«Все городское руководство было связано с „Метинвестом“, который не напрямую, а через родственников [трудоустроенных на предприятиях „Метинвеста“] платил им деньги». Даже прием новых сотрудников в органы власти не проходил без одобрения кандидатур в офисе «Метинвеста», объясняет она.

Евромайдан и последовавшая за ним война в Донбассе неизбежно отразились на «Азовстали». После того как территории самопровозглашенных ДНР и ЛНР оказались отрезаны от остальной Украины, завод потерял доступ к углю из шахт Донецкой и Луганской областей. Это привело к спаду производства, однако уже к 2016-му показатели были восстановлены.

«Метинвест» заявлял, что диверсифицировал свои поставки за счет угля из Канады, Австралии, Индонезии и России. Но звучали версии, что на самом деле корпорация Ахметова продолжает закупать уголь на оккупированных территориях. 

В те годы Мариуполь остался под контролем украинского правительства, но именно в 2014-м, после майских боев за город между украинскими силовиками и пророссийскими сепаратистами, руководство завода решило обновить свои бомбоубежища, обеспечив их всем необходимым для длительной обороны. К сожалению, не напрасно. 

Часть четвертая, в которой мы размышляем о будущем на руинах

Мариуполь стал одной из первых жертв полномасштабной российской агрессии. Уже весной 2022-го во время ожесточенных боев «Азовсталь» оказалась практически полностью разрушена. Свои убытки в Мариуполе компания «Метинвест» еще в мае того года оценивала во внушительные 10 миллиардов долларов. 

Теперь Ринат Ахметов подает иски против России в международных судах — но пока война не завершена, трудно оценить, сможет ли он добиться хоть какой-то компенсации. Город до сих пор оккупирован российской армией, однако в «Систем Кэпитал Менеджмент» Ахметова верят в победу Украины и возвращение Мариуполя под ее контроль — поэтому строят планы возрождения местного промышленного потенциала, для чего понадобится международная поддержка. «Нам однозначно потребуется беспрецедентная международная программа восстановления — план Маршалла для Украины», — подчеркивает бизнесмен. 

Участники рынка даже говорят о желании СКМ в будущем объединить два крупнейших металлургических предприятия Украины — Мариупольский меткомбинат имени Ильича с «Азовсталью» — и сделать их производства более экологичными. Пока это звучит фантастично, однако определенные наработки в этой сфере у предприятий Ахметова действительно были: до полномасштабного российского вторжения его структуры вступали в партнерские проекты по производству водородного топлива с немецкой Siemens Energy.

Впрочем, восстанавливать придется не только промышленный потенциал Мариуполя — сам город тоже. Это будет нелегко, но не стоит забывать, что после Второй мировой у Мариуполя и «Азовстали» уже был опыт возрождения из руин. Причем тогда СССР отказался от иностранной помощи и достиг цели за счет одной лишь эксплуатации собственных граждан. При активной поддержке других стран и с использованием современных технологий заново отстроить город и завод Украине должно быть проще.

Но есть и альтернативный взгляд на будущее этой территории. Мариупольская экологическая активистка и журналистка Анна Мурлыкина считает, что после освобождения Мариуполю совершенно необязательно оставаться промышленным центром. «Он станет местом паломничества для „туризма скорби“. Люди со всей Европы захотят своими глазами увидеть, что такое современный нацизм», — уверена она.

Для этого часть города должна быть законсервирована, а это, в свою очередь, могло бы дать импульс для развития туристической инфраструктуры и малого бизнеса, продолжает Мурлыкина. 

Диверсификация экономики помогла бы изменить и общественно-политический образ города, считает активистка. Тем более что у Мариуполя есть позитивный опыт перемен: с 2014-го и вплоть до начала полномасштабной войны активность малого и среднего бизнеса в Мариуполе росла, а европейские инвесторы вкладывались в его развитие.

«Если бы все программы, запланированные до 2030-го, продолжались, это был бы совсем другой город, на уровне польского Гданьска», — говорит Мурлыкина. Но при этом признает, что в текущей ситуации трансформации Мариуполя может не произойти никогда — и это будет город без работы, в котором никто не захочет жить. 

Мнение, что нынешняя катастрофа — конец истории индустриального Донбасса, разделяют и в научном сообществе. Украинско-немецкий культуролог Александр Забирко, который изучает Донбасс и сравнивает его с аналогичными европейскими постиндустриальными регионами — германским Руром или польской Верхней Силезией, — уверен, что будущего у индустриального Донбасса нет, но в одночасье изменить ментальность его жителей и элит сложно.

Летом 2022-го ученый общался с представителями нескольких немецких фондов, которые реализуют в Донбассе гуманитарные проекты, — например, фонда имени Конрада Аденауэра, рассказал он Kit. Собеседники Забирко указывали на один важный момент: в то время как европейцы продвигали идею постиндустриального региона, местные жители хотели говорить только о реиндустриализации Донбасса, надеясь на то, что ЕС будет вкладывать деньги в полуразрушенные заводы и шахты — «чтобы все опять дымило и коптило». 

«Сомневаюсь, что европейские инвесторы захотят отстраивать монструозные советские комбинаты вроде северодонецкого „Азота“ или „Азовстали“, а их роль в восстановлении Украины будет ключевой», — заключает ученый.

Сегодня «Азовсталь», которая формировала центр жизни Мариуполя на протяжении последнего столетия, мертва. Но идентичность региона разрушить сложнее, чем завод или даже город, — часто она ретроспективна, то есть строится на памяти о прошлом, говорит Забирко. Например, в Рурской области не осталось ни одной работающей шахты, но на уровне коллективных символов регион все равно видит себя «шахтерским». 

Ученый допускает, что в будущем промышленный фактор может перестать быть определяющим для формирования идентичности жителей Донбасса, а на первое место выйдут другие — национальный или идеологический. Однако многое будет зависеть от исхода войны, которой не видно конца.  

Так что будущее Мариуполя, а вместе с ним и «Азовстали» теряется в тумане войны. На развалинах древнего города хозяйничают временщики из местных коллаборационистов и пришлых «комиссаров», а оккупировавшая эту территорию Россия не собирается восстанавливать завод. Сейчас его руины — памятник героическому сопротивлению украинцев и символ преступлений путинского милитаризма.