истории

Как паспорт человека влияет на его судьбу? Исследователь Патрик Биксби убежден, что этот документ — один из самых ярких примеров «жизненной лотереи» И вот почему

Источник: Meduza

В мае 2022 года Антивоенный комитет России выступил с идеей создания «паспорта хорошего русского» — документа для россиян, которые выступают против войны и находятся за границей. В сентябре 2023-го о похожей инициативе для уехавших белорусов рассказала команда Светланы Тихановской. О том, как паспорт определяет возможности человека «Медуза» поговорила с профессором Университета Аризоны и автором книги «Лицензия на путешествия: культурная история паспорта» Патриком Биксби.

— Какие паспорта есть у вас? 

— Очевидно, у меня есть паспорт гражданина США. Понятно, что с этим документом у вас не так много мотивации получать еще какие-то, тем не менее мне бы хотелось иметь еще и паспорт гражданина страны Евросоюза. Как вы знаете, политическая ситуация в США сейчас складывается не самым лучшим образом, поэтому хотелось бы проработать какой-то запасной вариант на будущее. 

 Когда я собирал материал для книги, я раздобыл несколько «фантастических паспортов» — так называются документы, которые выдаются частными организациями или несуществующими государствами. Например, паспорт гражданина мира, паспорт NSK. Их может получить любой: достаточно зарегистрироваться на сайте организации и — иногда — заплатить пару долларов. Эти документы обычно бесполезны для путешествий: они обладают только символическим смыслом протеста против власти национальных государств. 

Я также собираю старинные паспорта — начал для последней книги, но продолжил как хобби. У меня есть примерно 30 паспортов с истекшим сроком годности практически всех европейских государств и американский паспорт 1920-х годов. 

— Почему вы решили написать книгу об истории паспортов? Как это тема сочетается с вашими исследовательскими интересами как филолога?

— На этот вопрос есть много ответов. Изначально я искал новый проект, который отличался бы от моих предыдущих исследований британской и ирландской модернистской литературы. Более того, работа над ними в итоге и подсказала мне новую тему — потому что многие писатели в 1910-1920-х годах столкнулись с формированием современного паспортного режима. Он значительно повлиял на их жизнь и карьеру — от путешествий до налаживания профессиональных связей. Писатели так часто жаловались в дневниках на новые препятствия на границах, что я решил осветить это поподробнее. 

Я тоже много путешествовал и испытывал разные эмоции из-за паспортов. Наверняка многим знакомо чувство, когда вы готовитесь выезжать в аэропорт и внезапно ощущаете прилив адреналина: «А где мой паспорт?» За 30 лет поездок я неоднократно сталкивался с тщательными проверками на границе, отвечал на расспросы таможенников — например, когда ехал на автобусе из Эквадора в Перу, в салон зашли солдаты с автоматами и потребовали показать паспорта. Во время этого же путешествия по Южной Америке у меня украли паспорт в Аргентине, после чего я несколько недель находился в стране без документов. 

Все эти вещи будто зафиксировали важность темы паспортов в моей жизни: мои исследования [биографий] писателей и личные интересы как бы сошлись на этом проекте. Начав эту работу, я удивился тому, насколько паспорта [и их история] важны для понимания истории государств и формирования наций. У подобных мелких повседневных объектов часто очень интересное значение. 

Мой филологический опыт пригодился в анализе лингвистического путешествия слова «паспорт» — я в том числе изучил его этимологию и как возникали его синонимы. Например, в пьесе Шекспира «Генрих V» английский король разрешает всем, кто не желает участвовать в битве при Азенкуре, вернуться из Франции домой: 

Но упоминание Генрихом паспорта — это небольшая ошибка: слово passeport появилось во французском языке только в 1420 году, через пять лет после битвы при Азенкуре. Оно означало «свидетельство для свободного обращения товаров». Термин вошел в английский язык как «pasportis» и в XV веке стал обозначать пропуск для безопасного передвижения. Но первая запись о нем в той форме, которую [в 1599 году] использует Шекспир, содержится в англо-латино-французском словаре 1574 года.

Термины для обозначения пропусков, которые государи выдавали для защиты своих посланников, дипломатов и других подданных, можно найти в Ветхом Завете. В книге упоминаются проездные документы «халми» на эламском языке или «миятукка» на древнеперсидском. Чиновники в древних Афинах использовали глиняные жетоны, которые назывались «симбола» — для курьеров в военные штабы. Это же слово дает нам термин «символ» в привычном смысле. 

 — Как появились первые в истории паспорта? Какая у них была цель?

— Согласно моему исследованию, протопаспорта впервые появились около трех с половиной тысяч лет назад в форме глиняных табличек. Их выдавали посланникам Древнего Египта: в этих табличках правители предостерегали тех, кто причинит вред послу, о последствиях. Современный американский паспорт сейчас содержит похожую надпись. Для создания таких документов тогда использовались папирус и маленькие глиняные медальоны.

В 200-х годах до нашей эры в Древнем Китае появились идентификационные деревянные таблички с указанием возраста человека, его пола и особенностей строения тела. Они были нужны для путешествий по территориям Китая и помогали передвигаться по Шелковому пути. 

Хороший пример чего-то похожего на паспорт в Средневековье можно увидеть в истории Марко Поло. Он получил возможность поехать в Китай только благодаря тому, что там сначала побывали его дядя и отец. Они вернулись в Венецию с золотыми табличками, в которых также содержались угрозы тем, кто решит причинить вред их владельцам. Марко поехал в Китай с родственниками, у которых были такие прото-паспорта, и спустя годы вернулся с аналогичным документом. 

 — В книге вы часто говорите о том, что распространение паспортов связано с формированием и расширением национальных государств. Почему эти две тенденции связаны? 

— Это действительно так: после Французской революции и Наполеоновских войн сформировались национальные государства, которые начали выдавать гражданства. Были созданы первые современные паспорта, которые помогали властям следить за перемещениями иностранцев. Они позволяли пересекать появившиеся в этот период границы. Однако в XIX веке подобный контроль не был ни универсальным, ни последовательным. Система была унифицирована только после окончания Первой мировой войны.  

— После распада ряда империй в конце 1910-х в Европе оказалось множество лиц без гражданства. Как международные организации решали вопрос мигрантов из несуществующих стран без паспортов? 

— В книге я часто подчеркиваю, что паспорта в нашем современном понимании появились именно после Первой мировой войны. Этому способствовало формирование Лиги Наций — организация определила форму и смысл документа. Однако граждане развалившихся империй не могли их получать. Решением этого вопроса стал так называемый «нансеновский паспорт».

Созданием этого документа руководил норвежский полярный исследователь Фритьоф Нансен, который с 1921 года занимал должность верховного комиссара Лиги Наций по вопросам беженцев. Он запустил программу, по которой страны-участницы организации обязались выдавать временные паспорта людям без гражданства. За это Нансен получил Нобелевскую премию мира. У него были как общие филантропические, так и личные мотивы: дело в том, что занимаясь своей научной работой он много путешествовал, много раз бывал в России. Нансен испытывал теплые чувства к бывшим гражданам Российской империи и хотел как-то облегчить их участь во время революции и Гражданской войны. 

Нансеновский паспорт позволял беженцам пересекать европейские границы, получать разрешения на работу и на жительство. Однако многие обладатели, в том числе Владимир Набоков, жаловались, что документ определял владельца как человека второго сорта, постороннего для любого государства. Это вело к различным бюрократическим препонам, необходимости собирать дополнительные документы. К началу Второй мировой войны у многих европейцев все еще оставались нансеновские паспорта, которые осложняли бегство с территорий, оккупированных нацистами. 

— Почему во время других кризисов программы для беженцев, аналогичные нансеновскому паспорту, не запускались?

 — Я думаю, что нансеновский паспорт запустился из-за того, что Лига Наций тогда только сформировалась, ею двигала общая политическая воля европейских государств, поэтому такую программу было легче провести. ООН не обладает подобными возможностями для мобилизации общей солидарности. Большинство стран сейчас не хочет заниматься проблемой мигрантов, максимум, что они могут предоставить — это паспорт беженца, однако он не дает владельцу свободу передвижения.

Один из ярких похожих примеров [кризиса беженцев] — Гражданская война в Сирии. Даже если у сирийского гражданина есть действующий паспорт, его мобильность сильно затруднена: для въезда в подавляющее большинство стран ему нужна виза.

 — В книге вы неоднократно приводите примеры использования темы паспортов в литературе и кино. Что вы хотели показать через осмысление функций этих документов в искусстве?

— Паспортам уделяется огромное внимание в искусстве, потому что они играют важную роль в жизни писателей и художников. Если ты известен за пределами своей страны, ты обязан путешествовать и, соответственно, сталкиваться с проверками на границах. Мне было интересно исследовать эмоциональную связь творческих людей с их документами. Чтобы понять ее, я также общался с коллегами из других стран — например, из Ирака, Франции, Чили. Они рассказали, как паспорта влияли на траектории их жизней и какие чувства они испытывают по отношению к ним. 

Один из моих бывших студентов-иракцев работал на американские власти во время оккупации его страны и в итоге эмигрировал в США. Он рассказывал о том, что получение американского паспорта было одним из главных праздников в его жизни: паспорт обеспечил ему право на личную безопасность и глобальную мобильность.

Моя коллега родилась в США в семье чилийцев, которые бежали от преследований после падения режима [Сальвадора] Альенде. Большую часть жизни она пользовалась обоими паспортами в зависимости от обстоятельств поездки. Но они имеют для нее совершенно разное значение: один связывает ее с жизнью в США, другой — с семейным наследием в Чили. 

— В книге вы упоминаете камуфляжные паспорта. Что это такое и какие функции они выполняют? 

 — Камуфляжные паспорта — одна из разновидностей фантастических паспортов, о которых мы говорили раньше. Их выдают страны, которые прекратили существовать или вообще никогда не обладали независимостью. Например, Конфедеративные штаты Америки или Британский Гондурас — они не существуют уже много десятилетий. 

Это довольно нишевая вещь, основная цель которой — ввести в заблуждение похитителей или террористов [в стране, где возможна такая угроза] и замаскировать истинное гражданство. Камуфляжные паспорта также используют, например, аборигены Австралии и коренные народы США чтобы отстоять свой суверенитет. Такие документы стали средством отвергнуть территориальные и юридические притязания колониальных государств. В 2010 году команда ирокезов по лакроссу попыталась выехать на Чемпионат мира в Великобританию по паспортам «Шести наций» американских индейцев, но на границе США их задержали представители Госдепартамента. Позже ирокезам удалось добиться своего: в 2015-м, когда Чемпионат мира по мини-лакроссу проходил на землях Конфедерации ирокезов в штате Нью-Йорк, представители племени поставили в паспортах игроков и тренеров из других стран, включая США и Великобританию, штампы с въездными визами коренных народов.

Фантастические паспорта выдают различные организации, например, Всемирное правительство граждан мира (World Service Authority). Оно было основано пилотом ВВС США Гарри Дэвисом, который участвовал в бомбардировках Германии во время Второй мировой войны. В знак протеста против политики национальных государств в 1948 году он отказался от американского гражданства и объявил себя «гражданином мира». Паспорт WSA — символический документ, протест против разделения людей. Максимум, что можно с ним сделать — попытаться перейти границу, обманув пограничников. Но это тоже сложно: у ЕС, например, есть полноценный список всех фантастических и камуфляжных паспортов, чтобы предотвращать такие правонарушения.

 — Один из разделов вашей книги называется «Хорошие паспорта, плохие паспорта». Как определить качество паспорта? 

— Качество паспорта определяется по тому, как много стран его обладатель может посетить без визы. Рейтинг паспортов делает несколько международных агентств. В списках 2023 года на первых позициях находятся ОАЭ, некоторые государства ЕС и Швейцария. Их граждане могут посещать 176-180 стран из 193 признанных ООН государств. 

Внизу рейтинга находятся страны, которые в последние несколько десятилетий сталкивались с гражданскими войнами, вторжениями, кризисами с беженцами — Афганистан, Сирия, Ирак, Сомали. Обладатели этих паспортов могут посещать без визы 40-45 государств. Жестокая ирония заключается в том, что одна из основных причин нестабильности в этих странах — вторжения европейских и американских государств. Так граждане Афганистана, Сирии, Ирака вынуждены нести бремя геополитических столкновений прошлого. Жители государств со «слабым» паспортом в каком-то смысле сталкиваются с предрешенной участью из-за исторических событий, к которым они не имеют никакого отношения. Это один из самых ярких примеров «жизненной лотереи».

— Команда лидера белорусской оппозиции Светланы Тихановской заявляет, что работает над созданием альтернативного паспорта для уехавших белорусов, который планируют выдавать уже в начале 2024 года, и договаривается об этом с Европарламентом. Подобные идеи звучат и со стороны российских оппозиционеров. Были ли такие прецеденты в истории и как вы оцениваете реалистичность этой идеи?

— На ум приходят только европейские эмигранты во время Второй мировой войны — сообщества из уехавших помогали друг другу с получением документов. Однако это не совсем аналогичный случай. Я думаю, что успех новой схемы [для граждан Беларуси] зависит от переговорной силы представителей команды Тихановской и политической воли стран ЕС. Такое вполне может произойти, но нужно будет преодолеть ряд [политических] препон, в том числе из-за беспрецедентности задумки. 

— После начала войны в Украине россияне в эмиграции начали активно получать другие гражданства. Были ли в истории другие подобные примеры?

 — Пример Второй мировой войны снова релевантен. Многие немцы уезжали из Германии из-за несогласия с политикой нацистской партии, которая привела ко вторжениям в соседние страны. Многие и сейчас пытаются получать вторые паспорта по политическим и экономическим причинам. Растет рынок гражданства по инвестициям и так называемых «золотых паспортов», которые можно получить за вложения в ряд небольших государств (например, на Коморских островах, Кипре, Мальте, Сент-Китсе). Они дают их владельцам большую мобильность.

Даже американцы, боясь волнений из-за нарастания радикализма, подаются на гражданства стран ЕС — например, если ваши дедушка или бабушка родились в Ирландии, можно получить ирландский паспорт.

— По вашему мнению, история скорее свидетельствует о том, что в будущем паспортный контроль будет ужесточаться или человечество, напротив, откажется от паспортов?

 — С паспортом, как и со многими другими вещами, антиутопичная версия будущего обычно ближе к реальности. Даже граждане с «сильными» паспортами уже сталкиваются с тем, что можно назвать «виза-лайт»: например, жителям США на границе Великобритании (и наоборот) нужна дополнительная регистрация пребывания в стране. Подобные меры будут только ужесточаться.

На паспорта также будут влиять технологии. Многие документы уже оснащаются компьютерными чипами с биоданными, электронными отпечатками пальцев и биометрией глаза, скоро появятся визы, которые будут выдавать исключительно в электронной форме — подобная программа уже есть у ОАЭ. На границах будут внедряться технологии распознавания лиц для детальной идентификации личности. Мне кажется, что в ближайшие 10-20 лет бумажные паспорта прекратят существование в большинстве государств мира и документы будут проверяться с экранов смартфонов.