разбор

Какую роль сопротивление «Азовстали» сыграло в этой войне? Могли ли украинские военные удерживать завод и дальше? Отвечаем на главные вопросы об обороне Мариуполя

Источник: Meduza

Украинские защитники Мариуполя сопротивлялись российским войскам и сепаратистам самопровозглашенной ДНР почти три месяца. Местом их последнего укрытия несколько недель назад стал завод «Азовсталь». Теперь этот важный порт на Азовском море оказался под полным контролем РФ и ее донбасских сателлитов. «Медуза» попросила научного сотрудника Центра по изучению Восточной Европы Бременского университета Николая Митрохина, который с самого начала боевых действий внимательно следит за их ходом, рассказать, имело ли смысл столь длительное сопротивление с военной точки зрения.

В этом тексте редакция пытается оценить боевую обстановку в Украине на основании доступных данных. «Медуза» выступает против войны и за скорейшее возвращение российских войск домой.

Был ли смысл держать оборону так долго?

Мариуполь важен уже просто как четвертый по размеру и значению город на подконтрольном Киеву юге Украины (больше только Одесса, Николаев и Херсон). Без него то образование, которое в России называют «Донецкой народной республикой», не имело выхода к морю и испытывало трудности с экспортом продукции тяжелой промышленности.

Помимо размера, у города есть и символическое значение, связанное с тем, что в июне 2014 года Мариуполь был отбит «националистическими батальонами» (точнее одним батальоном — «Азовом») у тогдашних «войск ДНР» (которые были представлены в городе небольшим отрядом до 50 человек) и стал опорой войск Украины на юго-востоке страны.

В рамках планируемой РФ системной оккупации юга Украины и создания сухопутного коридора в Крым Мариуполь под контролем украинских войск был бы «костью в горле» — его необходимо было взять.

Вместе с тем Мариуполь вовсе не обязательно должен был стать военной проблемой для войск РФ и их союзников. Его можно было блокировать по периферии (как это произошло с Конотопом или Сумами, а также с Херсоном в первую неделю боев) относительно небольшими силами и развивать наступление на север (захватывая Запорожскую область и угрожая тылам Донецкой группировки). Гарнизон Мариуполя не мог проводить крупные самостоятельные операции за пределами города, а если бы он на это пошел, всегда можно было бы перекинуть на их подавление две-три резервные батальонно-тактические группы (БТГ) и купировать подобную активность.

Но тут в дело вступили соображения «политической целесообразности». Российские политики и провластные СМИ так много говорили про опасность «националистических батальонов» и «неонацистов из „Азова“», которые якобы терроризировали население, что оставлять Мариуполь под их контролем, пусть даже в состоянии окружения, было бы странно. Плюс у российского командования от успехов первых дней вторжения (во всяком случае, на юге Украины), видимо, так кружилась голова, что штурм Мариуполя не виделся большой проблемой. А потом, когда оказалось, что он ведет к большим потерям и жертвам среди гражданских, идти на попятную уже не решились.

Из слов (матерных) советника главы офиса президента Украины Алексея Арестовича ясно, что в украинском руководстве не ждали полного развала обороны на юге страны, позволившего армии РФ за неделю почти без боя захватить огромную территорию (от Мариуполя до Николаева и от Чонгара до Гуляйполя), несколько важных городов (в том числе Мелитополь, Бердянск, Каховку, а чуть позже Херсон и Энергодар), стратегические мосты через Днепр и несколько складов вооружений (один, другой и третий, поменьше). Что стало тому причиной — предательство части командования и местных властей, паника, уничтожение южного штаба командования ВСУ, — выясняют сейчас власти Украины, хотя основные выводы, видимо, следует ожидать уже после войны.

В итоге для украинской стороны Мариуполь оказался «островом спасения», где укрылись все боеспособные части ВСУ, Нацгвардии и прочих силовых ведомств на юго-востоке страны. Но гарнизон города оказался в незапланированной ситуации. Он готовился к тому, что российская армия (и корпуса «народной милиции» самопровозглашенных «республик» Донбасса) потратит недели на прорыв укрепленных линий обороны на фронте (в степи). Даже в случае удачного прорыва российские войска должны были подойти к городу ослабленными, а Мариуполь должен был держать удар, прикрывая остальную Южную Украину. 

Другой вариант — если российские войска подошли бы из Крыма. Но и в этом случае они предварительно должны были потратить силы и время на разгром сил ВСУ на Перекопе и в Чонгаре, а потом на взятие по очереди Мелитополя и Бердянска. За это время можно было бы провести как эвакуацию города, так и запастись продуктами, медикаментами и вооружениями для длительной осады.

В реальности Мариуполь был стремительно окружен сразу с запада, с севера и с востока, а население осталось в городе. Резервов и ресурсов у защитников города было по штатам мирного времени, и единственный бонус для гарнизона состоял в том, что в него вошли боеспособные части, стремительно отступавшие с передовой. ВСУ пришлось даже организовать переброску в окруженный Мариуполь дополнительных бойцов «Азова» вертолетами (не менее пяти рейсов, переброшено 72 человека).

Так Мариуполь (наряду с Николаевом) стал для Украины символом, что на юге не все потеряно. Он помог полностью вытеснить из информационной повестки вопросы о состоянии ВСУ в этом регионе и перевел военную проблематику в сферу героического противостояния. То есть первые несколько недель «Азовсталь» играла роль героической крепости, своеобразной «мини-Украины», держащейся несмотря ни на что. 

Насколько велики были ресурсы российской армии и сепаратистов, которые удалось отвлечь защитникам Мариуполя?

В течение апреля у мариупольской «крепости» накапливались проблемы. Из примера героизма «Азовсталь» быстро стала ношей, которую трудно нести и невозможно бросить. Ее защитники требовали реальной помощи, деблокирования или хотя бы переброски в третью страну. Власти Украины оказались в определенной мере заложниками ситуации, понимая, что практически ничем защитникам помочь не могут. Отсутствие помощи, невозможность деблокады (любой удар в направлении Мариуполя от Гуляйполя требовал бы прорыва эшелонированных позиций превосходящих сил), тщетность дипломатических и посреднических усилий демонстрировали бессилие в целом успешно отражающего агрессию президента Украины Владимира Зеленского.

И российская сторона хорошо это понимала. Поэтому переговоры о возможности сдачи гарнизона в плен на приемлемых условиях и с гарантированным сохранением их жизней («спецоперация по обмену») потребовала экстремальных дипломатических усилий и привлечения глав крупных государств. Всех подробностей этого процесса мы пока не знаем.

В то же время в удержании завода для Украины был не только пропагандистский, но и военный смысл. Как говорилось выше, армия РФ и ее «союзники» могли бы обойти город (как обошли огромные районы в Херсонской и Запорожской области), однако решили пойти на штурм — выделив на это немалую группировку, насчитывающую, по некоторым оценкам, 10–12 БТГ. Одна БТГ — это примерно половина моторизованного полка — до 70 единиц бронетехники и 500–600 солдат. Плюс к этому артиллерия, а позже к штурму были привлечены авиация, корабли и прочие вспомогательные части.

Все это очень пригодилось бы российским войскам под Гуляйполем или в Попасной, но было задействовано в Мариуполе. 

Основная часть этих войск — приблизительно восемь-десять БТГ — были выведены из Мариуполя в начале мая. Именно тогда стало ясно, что от гарнизона, сидящего на «Азовстали», больше не стоит ожидать активных действий, а все остальные районы города были заняты.

Часть выведенных БТГ, возможно, используется на других участках фронта (вот один пример, а вот другой), но утверждать это точно невозможно. В любом случае в Мариуполе они понесли серьезные потери в людях и боевой технике. В боях погиб даже один из российских генералов, уничтожено не одно подразделение российского спецназа (например), а число сожженных гарнизоном танков и бронемашин исчисляется (если судить по отрывочным видео) десятками единиц.

В итоге Мариуполь отвлек на себя столько сил, сколько было у РФ на отдельных, причем существенных, участках фронта. Например, в районе Попасной у РФ в апреле — мае было всего семь БТГ, что обусловило длительное сопротивление и успешные контратаки ВСУ на этом опасном направлении.

Самую близкую к Мариуполю группировку войск РФ (в Запорожской области), которая уже два месяца не может сдвинуться с места, более десятка БТГ из Мариуполя усилили бы почти вдвое.   

Российская пропаганда говорит о «десятикратном численном превосходстве противника», укрывшегося на «Азовстали». Это правда?

Действительно в последние дни перед уходом украинских сил с «Азовстали» российская пропаганда явно пыталась преуменьшить заслуги гарнизона Мариуполя. Например, утверждая, что с 16 мая с территории завода сдалось в плен 2439 человек, тогда как численность штурмующих составляла «не многим более 200 человек» (правда, с оговоркой, что «с нашей стороны работала авиация и артиллерия»).

Верить не стоит ни одной из этих цифр. Численность обороняющихся на «Азовстали», возможно, завышена российскими источниками в полтора-два раза. Судя по информации о сдаче в плен по дням, эта цифра — порядка полутора тысяч человек. Из которых, по данным украинской стороны, на 24 апреля около 600 были ранены (по российским данным, более 50 человек сразу после выхода с «Азовстали» были доставлены в больницу, а около 240 поехали в пункт обмена). В итоге число здоровых людей в последние дни обороны завода составляло, возможно, не более тысячи человек. Однако с учетом тыловых подразделений и специалистов разных родов войск (артиллеристы, радисты, военные врачи и сестры), сказать, сколько реально бойцов готово было эффективно воевать в руинах завода, сейчас невозможно. 

Вполне возможно, что какое-то отделение российского спецназа, предназначенного для зачистки территории «Азовстали», действительно насчитывало порядка 200 человек. Однако в ситуации осады оно не играло решающую роль, тем более что все попытки зайти на завод в последние две недели были отбиты. Собственно, никакой необходимости в спецназе в сложившейся ситуации не было вовсе. «Азовсталь» обложили как минимум с трех сторон (с четвертой — акватория порта), и для поддержания периметра и пресечения прорывов в город вполне достаточно было одной-двух БТГ. А уничтожение гарнизона три недели шло путем массированных артиллерийских обстрелов (с участием, в частности, кораблей Черноморского флота) и бомбежек, в том числе тяжелыми фугасными бомбами, способными достичь подземных помещений завода.

Почему защитники «Азовстали» в конце концов сдались? Могли ли они продолжить сопротивление?

Похоже, шансов на дальнейшее сопротивление не было.

Тревожные сообщения о том, что гарнизон испытывает серьезные проблемы с обеспечением, а также имеет множество раненых, которых невозможно лечить в существующих условиях, шли в публичное пространство (благодаря украинской военной пропаганде) как минимум с начала апреля. Это неудивительно, поскольку, как говорилось выше, гарнизон не был готов к боям в полном окружении в течение столь длительного периода.

Скорее всего, не были подготовлены запасы для бойцов из тех частей, которые присоединились к нему в начале осады, а также для гражданского населения, которое оказалось на заводе. К 7 мая с завода вышло 550 человек гражданских. То есть запасы еды, воды, медикаментов нужно было распределять примерно на 2,5–3 тысячи человек (включая мирных жителей). Это много. 

Примерно в середине апреля у бойцов на «Азовстали» наступила критическая ситуация с медикаментами: надо было лечить несколько сотен раненых, число которых росло по мере усиления обстрелов и бомбежек. С этим, в частности, связаны настойчивые требования обеспечить вывод с завода хотя бы гражданских (при этом можно допустить, что как минимум часть этих людей были членами семей бойцов, которые не смогли или не захотели эвакуироваться из Мариуполя). В конце апреля и первой половине мая предпринимались многочисленные попытки организации коридора для раненых и гражданских. Так, крестный ход с этой целью предлагал провести и митрополит Киевский Онуфрий (Березовский). Однако ему было отказано, а его делегацию задержали на оккупированных территориях Донбасса.

В конце концов большинство или, возможно, даже все гражданские были выведены с территории завода, что должно было несколько облегчить ситуацию с медикаментами и продовольствием. Но тут же начались массированные бомбежки гарнизона. Одновременно бойцы стали жаловаться на отсутствие питьевой воды и, как сами признавались, были вынуждены пить воду, слитую из отопительной системы.

Пока не очень понятно, сколько именно у них при этом оставалось боеприпасов (российская сторона не спешит показывать трофеи). Вполне возможно, они тоже заканчивались, и их не хватило бы даже на попытку прорыва, которая и без того выглядела безнадежной (до позиций ВСУ пришлось бы пройти порядка ста километров по открытой степи, контролируемой российскими войсками).   

Как взятие завода влияет на остальные участки фронта?

Военное значение боев вокруг завода в последние недели было уже не очень велико, но украинское политическое руководство подчеркивает, что гарнизон полностью выполнил задачу. Он оттянул крупную российскую группировку с перспективных направлений, где был возможен удар в тыл ВСУ в Донбассе или в приднепровской зоне (в сторону Запорожья и Днепра). Он продемонстрировал героизм и возможность длительного сопротивления в весьма неблагоприятных условиях.

Это важный пример для защитников Северодонецка и Лисичанска, которые в любой момент могут оказаться в кольце окружения. Это пример и для защитников Краматорска и Славянска, которым, возможно, придется сражаться в подобных условиях. В целом это наглядный пример всей стране, подобный «киборгам» — как в Украине назвали бойцов, которые в 2014–2015 годах многие месяцы не давали сепаратистам занять донецкий аэропорт.

Однако восприятие итогов этой обороны теперь во многом будет зависеть от того, сможет ли Украина тем или иным образом добиться освобождения бойцов, попавших в российский плен.