В России регулярно задерживают белорусов по делам, связанным с протестами против Лукашенко. Большинство из них экстрадируют Главное из расследования «Русской службы Би-би-си»
С августа 2020 года в России были задержаны как минимум 20 граждан Белоруссии, которых на родине преследуют в связи с протестами против Александра Лукашенко, выяснила «Русская служба Би-би-си». В экстрадиции задержанных Москва отказывает Минску крайне редко.
Официально Россия экстрадировала в Белоруссию только одного человека, которого преследуют за участие в акциях протеста — в июле 2021 года. Тогда на родину был выслан чемпион мира по кикбоксингу Алексей Кудин. При этом Москва проигнорировала требование ЕСПЧ о приостановке выдачи Кудина до рассмотрения дела о его экстрадиции в Страсбурге. В Минске он получил 2,5 года лишения свободы, а также записал видео с извинениями и в поддержку действующей власти.
Российские правоохранительные органы часто отправляют белорусов домой без суда. Так, в августе 2020 года силовики в масках вывезли бывшего белорусского следователя Андрея Остаповича с мешком на голове и гирей на руке на границу с Белоруссией (ему удалось скрыться до того, как за ним приехали белорусские силовики). В апреле 2021 года в московском ресторане были задержаны политолог Александр Федута и юрист Юрий Зянкович, которых Лукашенко обвинял в подготовке покушения на него — через несколько дней их обнаружили в белорусском СИЗО. Аналогичная ситуация произошла в конце сентября, когда журналист «Комсомольской правды» Геннадий Можейко при неясных обстоятельствах пропал в Москве и позже оказался в Минске.
Иногда Россия отказывает белорусским властям в экстрадиции. Так, в конце апреля Генпрокуратура РФ отклонила запрос о выдаче администратора протестных телеграм-каналов Николая Давидчика, которого обвиняли в организации действий, грубо нарушающих общественный порядок — это стало неожиданностью в том числе и для него самого. При этом отказ в экстрадиции не означает, что преследуемые не попадут в Белоруссию — после этого их зачастую обвиняют в нарушении миграционного законодательства, что позволяет выслать их из России на родину. Давидчика на выходе из СИЗО, где он отсидел полтора месяца, сразу задержали и обвинили в пребывании в России без регистрации. Из-за наличия семьи в России суд не стал назначать ему депортацию и ограничился штрафом, однако в некоторых аналогичных случаях, пишет «Би-би-си», в итоге подозреваемых депортировали.
Многие из преследуемых не скрываются, так как просто не знают, что являются фигурантами уголовных дел на родине. Так, 24-летняя Яна Пинчук живет и работает в России с 2018 года, во время протестов в 2020 году ее даже не было в Белоруссии. Одно время она была администратором телеграм-канала «Витебск 97%», впоследствии (когда она уже удалила свой аккаунт) объявленного белорусскими властями «экстремистским». Пинчук обвинили в разжигании вражды и создании «экстремистского формирования», и в начале ноября она была задержана в своей квартире в Санкт-Петербурге. Суд отправил ее под арест — сейчас Пинчук в СИЗО дожидается официального запроса об экстрадиции от прокуратуры Белоруссии.
Предельный срок содержания в СИЗО перед экстрадицией — полгода по преступлениям средней тяжести и год по тяжким статьям, за которые можно получить более пяти лет лишения свободы. Из-за этого некоторым удается избежать экстрадиции. Так, защита Андрея Прилуцкого, обвиняемого в применении насилия к сотруднику милиции, пыталась получить статус беженца, что затянуло процесс — экстрадировать в течение полугода его не успели, поэтому он вышел на свободу и уехал в третью страну. Но полностью снимают меру пресечения не всегда: Евгению Шабалюку, обвиняемому в «активном противодействии» милиции, по истечении полугода в СИЗО прокуратура назначила запрет определенных действий. Он бежал из России, срезав с ноги электронный браслет.
В основном в Россию из Белоруссии едут те противники Лукашенко, которые не могут сразу уехать в Европу, рассказала «Би-би-си» адвокат «Гражданского содействия» Ольга Цейтлина. Помимо этого, большинство из них приехали в Россию еще в 2020 году, когда о случаях экстрадиции не было широко известно.