Состояние отчаяния, понимаешь? Как двое армянских добровольцев две недели выбирались из окружения, а вся их страна в это время разочаровалась в России. Репортаж Лилии Яппаровой

Война в Нагорном Карабахе закончилась в ночь на 10 ноября — тяжелым поражением Армении. Подписанный при участии России и Азербайджана договор о прекращении огня стал для страны фактически капитуляцией. В предварительных списках погибших — больше полутора тысяч человек, еще несколько сотен пропали без вести. Многие из этих людей были гражданскими: они отправились на фронт добровольцами. Спецкор «Медузы» Лилия Яппарова съездила в Ереван и поговорила с бойцами, которые в последние недели войны вынуждены были отступать, отбиваться от засад и спасаться из окружения.

«Спрятаться было негде. Многих ребят убили»

В первый раз после ранения Армен Карапетян очнулся оттого, что кто-то пытался накормить его дикой ежевикой. В сознании он, потерявший много крови, пробыл всего несколько секунд. И человека с ягодами не узнал.

Спустя какое-то время доброволец армии Арцаха ненадолго проснулся от холода — и успел увидеть звездное небо. «А звезды днем не бывают», — попробовал ухватить ход времени Карапетян.

Кажется, в тот же день (Армен в этом не уверен) он невероятно долго — целых полчаса — держал во рту последний глоток. Тогда закончилась взятая в бой бутылка воды.

Из первых двух суток после ранения Карапетян не помнит больше ничего. «Я вообще ничего не представлял — знал только, что выхода нету, — с трудом формулирует он в разговоре с „Медузой“. — Жизнь проходила кадрами, частично: жена, дети. Я подумал, что все у меня заканчивается: умираю, короче. Не знал, что сделать, чтобы удержаться в жизни».

Потом Карапетян осмотрелся и понял, что лежит в поле, между кустом ежевики и то ли подбитым, то ли брошенным при отступлении армянским танком, за которым его спрятал сослуживец Левон Атанесян. «Я открывал глаза, когда меня поили водой и кормили ягодами, — вспоминает Армен Карапетян. — Левон собирал с этого куста ежевику и кормил меня». 

За пару дней до ранения, к 13 октября, отряд Армена Карапетяна получил приказ об отступлении с позиций на юго-востоке Карабаха. Фронт удерживала только армянская пехота, подавляемая беспилотниками и артиллерией.

Азербайджанская армия продвигалась вглубь региона: из занятых на юге, обезлюдевших еще в 1990-е поселков министерство обороны страны публиковало почти беззвучные видеорепортажи. С падением стратегически важного города Гадрута азербайджанцам открылась дорога в самое сердце Нагорного Карабаха — к городам Шуша и Степанакерт.

Но сначала им надо было взять Физули на фланге наступления. «Мы держали [фронт], сколько могли, — вспоминает Армен Карапетян сражения на подступах с городу. — Ждали подкрепление, но ребята не смогли прийти на помощь».

Все как один сослуживцы Карапетяна называют его гражданским человеком: на фронт он отправился только с давним опытом срочной службы. До войны 40-летний доброволец водил такси. Из его машины часто звучал патриотический шансон Нерсика Испиряна, известного песнями «о справедливом армянском возмездии» — их еще называют «армянскими революционными». «Зов» музыки Испиряна и привел Карапетяна на передовую, убеждены его друзья-военные, с которыми поговорила «Медуза».

За спиной у отряда Карапетяна оставались Шехер, Азох, Туми — несколько сел, из которых еще не эвакуировали жителей. «Нам поступила информация от разведгруппы, что где-то был прорыв турецкий — с помощью „Байрактаров“ — и нас обошли. Тому, что осталось от войска, был дан приказ отступать до армянского батальона, который стоял в самом Физули», — вспоминает Карапетян.

Скоро стало понятно, что отступление до города невозможно: «Физули оказался уже закрыт азербайджанцами. Мы оказались в окружении — на передовой, которую противник уже перемолол». По отступающим войскам стреляли. «Был хаос, бил беспилотник, минометы, пушки, „Град“ тоже стрелял, — перечисляет Карапетян. — Эмоции — только выжить и не попасть в плен. Мы должны были отступать на север, но, не зная территории, пошли на юг. Прямо в самое пекло».

К моменту, когда бойцы поняли свою ошибку, путь к отступлению был отрезан противником. На тех, кто выходил из окружения, азербайджанские военные устраивали засады: в одну такую Карапетян и его группа попали 15 октября под Физули. Их колонна прошла в ущелье — и оказалась в кольце. «Сначала они нас пропустили [в ущелье], а потом начали убивать, — рассказывает Карапетян. — Спрятаться было негде. Многих ребят убили».

О том, что пуля попала в бедро и прошла почти до живота, Армен Карапетян узнал позже. В момент ранения было просто ощущение — Карапетян водит рукой по туловищу, — что «здесь все горит». «Нога сразу и разгорелась, и онемела — и боль пошла в сторону груди. И жжение, — Армен подбирает слова, — теплота такая».

Из ущелья Карапетян вышел вдвоем с Левоном Атанесяном. «Мы отстрелялись и после этого вышли через горы, — вспоминает Армен. — Я быстро отключился — Левон просто тащил меня, чтобы я там не остался». 

За это время азербайджанские силы с юга продвинулись через горы вглубь Карабаха и начали операцию по захвату главных городов республики — Шуши и Степанакерта.

Армен очнулся окончательно, когда на поле, где они пряталась с Левоном, вышли наступающие азербайджанцы. «Они проходили мимо — целый отряд, — вспоминает он. — Я ждал, пока они все пройдут, но они все шли, и шли, и шли».

Спрятавшиеся у брошенного танка добровольцы притворились мертвыми. «Враги мимо проходили, разговаривали. Даже видели нас, но думали, что мы мертвые лежим у танка. И просто по счастливой случайности не поняли, что мы живые, — и не добили», — вспоминает Карапетян.

Карапетян убежден, что видел в поле турков. «Я слышал турецкую речь. Когда понял, что рядом никого, с гранаты кольцо сдернул, в руке зажал, — говорит он. — Чтобы в случае чего, если кто-то подойдет и меня потревожит, умереть с музыкой. Состояние отчаяния, понимаешь?»

Выбраться с поля им удалось только в ночь на 18 октября. «Мы поползли по-пластунски. Левон меня тащил, но я ему помогал», — вспоминает Карапетян. Перемещались больше суток — пока не заблудились в районе занятого противником Гадрута. Отчаявшись, Карапетян позвонил Марату Вердияну, с которым они в конце сентября вместе отправились на фронт.

Вердиян — отставной армянский офицер с застенчивой улыбкой и самоуверенным огоньком в глазах — говорит «Медузе», что после этого разговора перестал различать дни. «Я две недели телефон от себя не отпускал», — вспоминает Вердиян, просидевший все это время над картами региона.

Атанесяна и Карапетяна нужно было вывести не только из леса, но и из окружения. «Азербайджанцы все это время продолжали наступление — на следующую деревню, следующую деревню, следующую деревню, — рассказывает Марат Вердиян. — Армену с Левоном нужно было обойти эти деревни. Так что им были даны указания идти лесами и на дорогу не выходить, потому что противник был переодет в нашу форму и даже владел нашим языком: можно было спокойно попасть в засаду». 

За две недели Карапетян с Вердияном созвонились всего восемь раз, причем очень коротко. Остальное время держать телефон включенным Марат запретил: аккумулятора должно было хватить на всю дорогу. «Армен получал координаты, куда он должен выйти, — и выключал телефон. Как только они добирались, то звонили и получали новую вводную, — описывает предосторожности Марат. — Ни „привет“, ни „как ты“ — ничего лишнего. Я сразу спрашивал: „Что ты видишь?“».

По открытой местности они ползли, в лесах пытались идти. 20 или 21 октября вышли к брошенному при отступлении армянскому блокпосту: люди уходили в спешке, оставив воду и провизию. «Никто же за бутылкой воды не вернется под артиллерийский обстрел. Мы нашли там тушенку. Пир!» — довольно смеется Карапетян.

«Отступление — это еще не поражение», — в эти дни писал у себя в твиттере пресс-секретарь минобороны Армении Арцрун Ованнисян о положении на карабахском фронте.

Вскоре Армен и Левон стали терять представление о времени и отчаиваться: фронт слишком быстро передвигался на север и к центру Карабаха. «Куда бы мы ни выходили, кругом был противник, — вспоминает Карапетян. — Пока добирались до новой точки выхода [из зоны окружения], противник ее уже занимал. И так каждый раз». По пути время от времени натыкались на оставленные в окопах тела армянских и азербайджанских солдат.

В какой-то момент Карапетян отказался идти дальше. «Я не могу нормально по-русски это рассказать», — говорит он корреспонденту «Медузы». «Армен упал и сказал: „Я просто не могу идти — я должен сесть“», — продолжает за него Марат Вердиян. Они говорили об этом по телефону; это был единственный их разговор, который продлился дольше 10 секунд, вспоминает Вердиян.

«Я попросил их взять всю волю в кулак — даже пришлось накричать. Мат-перемат — военный метод такой воодушевляющий. В очень грубой форме я напомнил ему об обязанностях перед женой Эмилией, перед детьми, перед родителями и, в конце концов, перед друзьями», — рассказывает Марат.

«Марат мне сказал, что нужно вернуться [с войны]. И я подумал, что надо вернуться», — просто соглашается Армен.

21 октября премьер-министр Армении Никол Пашинян заявил, что в войне наступил переломный момент. Сутки спустя бои начались уже на дорогах, ведущих в сторону города Шуша — краеугольного камня всей армянской обороны.

22 октября зампред комитета Госдумы по обороне Андрей Красов объяснил РИА Новости, что Россия не планирует военной операции в Карабахе и постарается сохранить дружественные отношения и с Арменией, и с Азербайджаном.

Примерно в это время выходящим из окружения добровольцам попался еще один окоп: без еды, но с боеприпасами. По два патрона Армен и Левон на всякий случай положили в карман: для себя и для последнего врага, которого им придется с собой забрать. 

«Не суйтесь, никого Россия не поддержит»

За недели, в течение которых Армения терпела поражение в войне, Кремлю и российскому министерству иностранных дел несколько раз пришлось отвечать на вопросы, почему Россия, у которой в армянском Гюмри есть военная база, не помогает своему стратегическому партнеру и союзнику по Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ).

Все силы были брошены на переговорный процесс, объяснила представитель МИД Мария Захарова. Ввести войска не позволяли «международные законы», добавил Дмитрий Песков.

«Армения не чувствовала себя брошенной и забытой, и Россия сделала все, чтобы этого не было», — заверил журналистов Владимир Путин в эфире телеканала «Россия 24» уже после окончания войны.

В Ереване у «Медузы» не нашлось ни одного собеседника, который бы с этим согласился. «Россия могла бы поддержать, но Россия всегда опаздывает», — сказал «Медузе» раненный в последних боях войны доброволец армии Арцаха Эмиль Африкян.

Блокировали российские власти и частные попытки повлиять на ход боевых действий в Карабахе. Так, силовики не пустили в регион сразу несколько групп наемников, нарушив планы армянской диаспоры оказать военную поддержку армии Арцаха, утверждают собеседники «Медузы».

20 октября 2020 года одну из этих наемнических групп задержали в Москве перед посадкой на самолет в Ереван. Организатор командировки — бывший командир одного из отрядов ЧВК «Вагнер» — за несколько рейсов намеревался переправить в зону конфликта около 200 человек. Об этом «Медузе» рассказали семь собеседников — в том числе люди, близкие к координаторам и рядовым участникам поездки.

Оплачивала услуги наемников российская армянская диаспора, утверждают три собеседника «Медузы». «Диаспоре, которая здесь находится, из Армении сказали: „Ну-ка, ребятки, давайте деньги выделяйте и помощь какую-то“. Те решили вот таким образом помочь и отправить туда людей», — объяснил бывший сослуживец одного из задержанных.

Однако собравшихся в командировку в Карабах мужчин сначала задержали «СОБР с ОМОНом», а потом допросили в ФСБ — и даже «поставили на учет» в спецслужбе, рассказал «Медузе» знакомый одного из членов группы. Причины таких действий российских силовиков очевидны всем собеседникам «Медузы». «[Сотрудники ФСБ] им сказали: „Не суйтесь, никого Россия не поддержит, никого мы туда не отправляем“», — говорит бывший сослуживец одного из задержанных. 

«Русским больше не доверяют»

20 октября Армену Карапетяну понадобилось сделать перевязку. За неделю рана заметно изменилась: там что-то чернело — то ли гниющая ткань, то ли загустевшая кровь. Для дезинфекции бойцы насыпали в рану порох и подожгли. «Вжик — и [рана] прижглась, — вспоминает Армен. — Я, конечно, уже думал, что у меня будет гангрена и ногу отрежут».

Азербайджанское окружение добровольцы армии Арцаха пытались обойти с северной стороны Гадрута — по окраине уже занятого противником села Вардашат и мимо горных деревень Акаку и Мохренес, которые будут захвачены позже. На вторую неделю попыток выбраться Армен и Левон наткнулись на домик лесничего, где нашли картошку и тутовый самогон.

Они все еще продвигались вперед медленнее, чем противник, но к 29 октября все-таки смогли обогнать линию фронта — и вышли к Лисагору, селу под городом Шуша, то есть в самом сердце армянской обороны.

Сражение за Шушу армяне проиграли. Этот стоящий на скале город возвышается над округой всего в 10 километрах от Степанакерта. Взятие Шуши означало, что в первую неделю ноября столица непризнанной Нагорно-Карабахской Республики оказалась в досягаемости огня азербайджанской артиллерии. «С Шуши смотришь на Степанакерт, как орел на свою жертву», — объясняет доброволец армии Арцаха Камо Мартиросян.

Армянские подразделения боролись в условиях доминирования беспилотников противника, сказал о причинах этого поражения бывший министр обороны Армении Сейран Оганян. Закупленные у Израиля «дроны-камикадзе» Harop и полученные от Турции прямо накануне войны ударные беспилотники Bayraktar TB2 действительно успешно действовали против армянской живой силы. К этой угрозе Армения приспособиться так и не смогла.

Азербайджан четыре года готовился к тому, что произошло в последние полтора месяца, убеждены бойцы армии Арцаха, с которыми поговорила «Медуза». Еще в 2016-м, во время короткого обострения карабахского конфликта, Азербайджан провел разведку боем, отработав сценарий локальной боевой операции.

«А в 2020-м случилась полноценная война, — объясняет раненный в последних боях Эмиль Африкян. — Когда мы были [на фронте] в 2016 году, мы видели, как они воюют: снарядами „Града“ они просто швырялись, кто куда попадет, лишь бы что-нибудь уничтожить. Сейчас они стреляли с точностью до миллиметра — нет, на этой войне против нас воевали не азербайджанские специалисты».

На этот раз армия Азербайджана подошла к границам Карабаха, укрепленная турецкими военными специалистами и сирийскими наемниками, убежден Африкян, который, по его утверждению, столкнулся с сирийцами под Гадрутом. Меньше всего он ожидал, что 12 октября на артиллерийские установки в селе Майрамадзор — глубокий тыл, третья линия обороны — выйдет вражеская пехота.

«Она до нас не могла дойти, но вышла, — вспоминает Африкян. — Значит, нашу пехоту просто перемололи — и с двух высот на нас вышли по тысяче человек. У наемников была одна тактика: уничтожать. Они шли на прорыв и как будто не падали, просто не падали».

Действительно ли Турция перебрасывала в Азербайджан наемников из Идлиба, которых вербовали из лояльных Анкаре исламистских группировок? Азербайджанская сторона это отрицает, но интервью сирийцев, находящихся в зоне конфликта, публиковали арабская служба BBC, CNN, Reuters и Guardian.

В ночь на 10 ноября война закончилась победой Азербайджана. Согласно подписанному договору, Азербайджан — помимо тех территорий, которые он занял в результате боевых действий, — получил семь районов вокруг Карабаха. Эти районы были заняты армянами во время первой войны в Карабахе (1992–1994), как они говорят, для создания «пояса безопасности». До той войны тут жили в основном азербайджанцы, которые стали беженцами; в районах остались лишь армянские жители. Сейчас некоторые из них сжигают свои дома, чтобы те не достались Азербайджану.

Армине Мирзаханян, которой пришлось покинуть город Карвачар к северу от Карабаха, поджечь свой дом не смогла. «Просто рука не поднялась сжечь то, над чем мы столько трудились, — делится Армине. — Мы все поставили на этот дом, с нуля его построили возле реки Тертер — там горы, там цветущий сад. А после того, как подписали этот чертов договор, мы все потеряли, все-все — там наше сердце осталось. Словами это выразить нельзя — как будто я заживо умерла».

Муж Армине — армянский военнослужащий — на несколько дней приехал в Ереван с фронта, чтобы договориться об аренде квартиры для жены и детей.

Если российские миротворцы уйдут, в такой же ситуации могут оказаться 150 тысяч жителей Карабаха (столько людей жило в непризнанной республике до войны 2020 года) .

«Я очень люблю русский народ, доверяю Владимиру Путину. Но он очень-очень опаздывает. Зачем, зачем так поздно?» — посреди разговора вдруг спрашивает Армине корреспондента «Медузы». «Люди покинут даже Степанакерт — никто больше русским не доверяет», — согласен Эмиль Африкян.

Когда 29 октября Карапетян и Атанесян наконец вышли из окружения к армянским позициям в Лисагоре, Левон позвонил их проводнику Марату Вердияну. «Сказал, что они вышли к кресту — там на холме есть безымянный крест», — вспоминает Марат. В тот же вечер он отправился в церковь напротив кинотеатра «Россия» в Ереване, чтобы поставить свечку. «Пришел, она закрыта. Я просто пять-десять минут простоял у двери — помолился», — вспоминает Марат.

Вопреки страхам Армена, ногу у него отнимать не стали, а долечиваться отправили домой: больницы переполнены из-за раненых и больных коронавирусом. Левон Атанесян вернулся на фронт — связи с ним с тех пор нет.