истории

Это полный фейспалм Китай начал агрессивно продвигать себя через российские СМИ, но результат получается комичный. Оказалось, что КНР не хватает умелых пропагандистов

Источник: Meduza

С 2018 года многие крупные российские СМИ сотрудничают с Медиакорпорацией Китая. Этот конгломерат самых больших государственных медийных организаций КНР появился совсем недавно — по приказу председателя Си Цзиньпина. Китайский руководитель провозгласил курс на активные пропагандистские действия за рубежом. Благодаря этому в России выходят сотни сообщений о Китае (среди которых, например, рэп на русском языке о сессии китайского парламента с отсылками к оппозиционеру Алексею Навальному; об этом читайте ниже). По условиям соглашения российские государственные СМИ обязаны публиковать китайскую пропаганду — взамен у них есть право размещать сообщения о России в Китае, но сделать это бывает непросто. Даже если речь идет о статье, написанной Владимиром Путиным.

Китайская дискурсивная сила

18 июля 2020 года в правительственной «Российской газете» вышла статья «В Синьцзяне не нарушаются права человека». Язык статьи напоминает официальное выступление высокопоставленного китайского чиновника с трибуны Дома народных собраний в Пекине — и своей пропагандистской прямотой выделяется даже на фоне других материалов российского государственного СМИ.

В своей статье «Российская газета» ссылается на «информслужбу мобильного приложения „Россия — Китай: главное“». Это совместный проект Медиакорпорации Китая и ее российских партнеров: государственного агентства «Россия сегодня» и уже упоминавшейся «Российской газеты».

Медиакорпорация Китая сравнительно молодая организация. Она появилась в 2018 году путем слияния нескольких крупнейших китайских теле- и радиокомпаний в единый конгломерат. Стимулом к ее созданию послужила торговая война между Китаем и США, инициированная Дональдом Трампом. Из-за обострившегося противостояния китайские власти решили, что им нужно действовать на внешнеполитической арене более активно и агрессивно — в том числе и в сфере пропаганды. Медиакорпорация Китая на практике воплощает концепцию «хуаюйцюань» — китайской «дискурсивной силы», — сформулированную председателем КНР Си Цзиньпином еще в 2013 году.

Медиакорпорация была создана в марте 2018 года и в том же году заключила стратегическое партнерство с агентством «Россия сегодня». Соглашение было подписано на Восточном экономическом форуме во Владивостоке в сентябре 2018 года. Глава «России сегодня» Дмитрий Киселев так объяснил необходимость партнерства: «Отношения России и Китая за последние несколько лет достигли беспрецедентно высокого уровня. Задача российских и китайских медиа состоит в их постоянной информационной подпитке, в том числе путем интенсификации информационных обменов».

Источник «Медузы», знакомый с документом, говорит: «В подписанных соглашениях есть обязательства по количеству публикаций предоставляемого китайской стороной контента. Российская сторона при подписании этих договоренностей заранее оговорилась, что мы готовы к тому, чтобы выполнять эти требования по публикации контента, но у нас есть определенные требования к стилистике, содержанию и так далее».

Собеседник приводит пример, каким образом российские участники соглашения могут влиять на содержание агитационных сообщений: «Если китайской стороне требуется публикация о каком-то важном событии — например, о „Двух сессиях“, — то это подгоняется российской стороной по формату, чтобы не выглядело как: сегодня состоялось открытие, на нем присутствовали, потом пять абзацев кто присутствовал, потом десять абзацев, какие вопросы обсуждались, и никакого итога».

Неравный обмен

На практике «интенсификация информационных обменов», о которой говорил Дмитрий Киселев, означает, что российские государственные СМИ регулярно публикуют материалы в духе того, который появился в «Российской газете». Хотя тексты не всегда написаны таким же казенным языком. Подход к китайской теме бывает и более творческим. Например, 19 марта 2020 года на сайте РИА Новости в рубрике «Наука» появилась новость под заголовком «Китайцы показали робота „Валли“, который борется с терроризмом в Синьцзяне».

Материалов, источником для которых служит Медиакорпорация Китая, в государственных СМИ России каждый месяц выходит больше сотни. Об этом говорят подсчеты агентства «Медиалогия», проведенные по просьбе «Медузы».

Среди публикаций как материалы об укреплении российско-китайских отношений или культурных событиях, так и статьи о самом Китае, в том числе на проблемные темы, но при этом тексты выдерживаются в духе официального Пекина и нередко содержат «опровержения западных домыслов». Среди таких проблемных тем — ситуация в Гонконге (в таких статьях регион обычно называют китайским топонимом Сянган) или в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. А в разгар пандемии коронавируса Медиакорпорация Китая и «Россия сегодня» запустили совместный проект «На связи Ухань», в рамках которого выходили материалы с заголовками вроде «Модульный госпиталь — оазис заботы и тепла».

Китайские СМИ ведут зеркальную политику, рассказывая о событиях в России. Специалист по китайским медиа, профессор глобальных коммуникаций в Университете штата Джорджия Мария Репникова говорит «Медузе»: «Я ни разу не видела ни одной негативной истории про российское правительство [в китайской прессе]. В национальных СМИ мне открыто говорят, что им не разрешают негативно писать о России».

Наблюдателям «России сегодня», которые в рамках исследовательского проекта «Осьминог» замеряют отношение СМИ разных стран к России, это очень греет душу . «Китай порадовал полным отсутствием критических публикаций о России», —сообщают они в описании к очередной части своего исследования.

Однако «информационные обмены» в рамках сотрудничества с Медиакорпорацией Китая для российских государственных СМИ — это не отношения равных. Скажем, разместить в китайском правительственном издании статью о процветании крымских татар у «Российской газеты» вряд ли бы получилось, объясняет «Медузе» профессор Кардиффского университета Сергей Радченко: «У Китая есть своя позиция по Крыму, поэтому если бы Россия хотела опубликовать в китайских СМИ что-то в защиту аннексии [Крыма], то это было бы абсолютно невозможно».

Китайская пропагандистская система может оставаться непреклонной даже тогда, когда речь о тексте президента России. Как выяснила «Медуза», перевод статьи Владимира Путина о Второй мировой войне на китайской версии сайта Sputnik (этот ресурс входит в группу «Россия сегодня») был заблокирован в Китае в день публикации и, по данным сервиса WebSitePulse, не разблокирован до сих пор. В пресс-службе Sputnik на вопрос, почему это могло произойти, не ответили. Пресс-служба МИА «Россия сегодня» также не ответила на вопросы «Медузы».

Возможности российской стороны влиять на китайское общественное мнение через СМИ довольно ограничены, говорит Радченко: «Могут представители даже не правительства, а отдельные академики что-то опубликовать в китайских газетах. Как, например, недавно [Александр] Лукин из Высшей школы экономики опубликовал в Global Times статью с критикой Америки. А что касается официальных СМИ — я о таком никогда не слышал, чтобы, например, „Жэньминь Жибао“ опубликовала какую-то статью российской пропаганды».

Мария Репникова объясняет, почему паритетного партнерства между российской и китайской пропагандой быть не может: «Это скорее работает на символическом уровне: отношения между Россией и Китаем улучшаются, а этот обмен статьями способствует этому улучшению. Это создает контекст, атмосферу — что есть доброжелательное отношение со стороны России, что Россия готова сотрудничать и проявляет уважение, а Китай за нее выступит в ООН, и так далее. Конечно, Китай сейчас гораздо более сильный партнер, чем Россия, и Россия намного больше зависит от Китая, чем Китай от России. Поэтому равного партнерства в потоке информации вряд ли можно ожидать».

Начальник пропаганды

Помимо собственно материалов, которые публикуются в партнерских СМИ в рамках проекта «Россия — Китай: главное», Медиакорпорация Китая нередко проявляет свое присутствие и в других российских медиа — государственных или провластных. Чаще всего это комментарии главы медиакорпорации Шэнь Хайсюна. В пример можно привести его поздравление читателей с новым, 2020 годом в «Комсомольской правде». Или — комментарий по поводу выхода сборника «Изучение идей Си Цзиньпина о реформе и открытости» в ТАСС.

Несмотря на то, что в России имя Шэнь Хайсюна известно разве что узкому кругу специалистов, в самом Китае он является весьма значительной фигурой, говорит источник «Медузы», принимавший участие в российско-китайских «Медиа-годах»: «В китайских реалиях Шэнь Хайсюн является довольно серьезным ньюсмейкером. Чиновником он стал сравнительно недавно, а до этого был таким вполне полевым журналистом. Он сам родом из Шанхая, в свое время дослужился до поста главы местного отделения [информационного] агентства „Синьхуа“, находился там и когда Си Цзиньпин там занимал высокие посты. Поэтому Шэнь Хайсюна и Си связывают неплохие отношения — не то что дружеские, но знают друг о друге не понаслышке. Если его с кем-то и сравнивать в российских реалиях, то его можно сравнить с [заместителем министра связи РФ Алексеем] Волиным».

Помимо должности главы Медиакорпорации Китая Шэнь Хайсюн также занимает пост заместителя начальника отдела пропаганды Центрального комитета Коммунистической партии Китая.

Рэп о Китае с оммажем Навальному

Несмотря на то, что в российских государственных и лояльных Кремлю СМИ ежемесячно публикуется около сотни агитационных материалов о Китае, нельзя сказать, что пропагандистские усилия имеют успех.

Публикации на сайтах обычно едва набирают несколько сотен просмотров. Мобильное приложение «Россия — Китай: главное» (это оно часто является источником новостей типа «Соцопрос: двусторонние отношения России и Китая имеют прочную основу» и на него ссылалась «Российская газета» в тексте про Синьцзян) тоже не назвать лидером по числу скачиваний. По данным сервиса App Annie, с начала 2020 года мобильное приложение не поднималось выше второй сотни в разделе «Новости» AppStore (на устройствах Android у него показатели чуть лучше). А посты в тематическом паблике «ВКонтакте» редко собирают больше десятка лайков.

Материалы китайского иновещания в российских СМИ часто написаны деревянным языком пропаганды. А попытки адаптации к вкусам современной русскоязычной аудитории далеко не всегда бывают удачными.

Руководитель программы «Россия в Азиатско-Тихоокеанском регионе» Московского центра Карнеги Александр Габуев приводит пример. Последние три-четыре года пропагандисты в Китае пытаются придумать более интересную форму освещения «Двух сессий». Заметны эти попытки и в России. «Даже китайскому населению на эти заседания смотреть безумно скучно. И вот в Шанхае есть такая якобы независимая студия, которая на самом деле тоже получает деньги от отдела пропаганды, и они пытаются что-то такое рифмовать про эти два собрания или новые идеи Си Цзиньпина. В общем, делать что-то такое бодро-молодежное. То же самое попыталась сделать на российском материале и русская служба канала CGTN (входит в Медиакорпорацию Китая, — прим. „Медузы“). Получился рэп, написанный бывшим журналистом Russia Today, который сейчас работает в китайских медиаструктурах. Там даже есть оммаж Алексею Навальному — упоминается, как китайская компартия борется с жуликами и ворами. Поют русские и китайские студенты, которых набирали по соцсетям за какую-то денежку. Смотреть это невозможно: абсолютно непонятно, для кого это предназначено. Мы с коллегами провели у себя в соцсетях небольшой опрос, не очень репрезентативный, но большая часть респондентов ответила, что никакого интереса узнать больше о „Двух сессиях“ у них не возникло, и вообще это — полный фейспалм».

Дефицит кадров

То, что китайская пропаганда не может заинтересовать российскую аудиторию, объясняется несколькими вещами. Первая причина — формальный подход агитаторов к своей работе. Источник «Медузы», имевший опыт участия в программах культурных обменов с Китаем, объясняет это так: «Задача, поставленная высшим руководителем [Китая], должна быть выполнена любой ценой. Денег на внешнюю пропаганду не жалеют, но, как заявляли коллеги, они находятся под пристальным оком антикоррупционных органов, которые также расцвели при Си. Получается, что медиаорганизациям, во-первых, надо постоянно подтверждать свою лояльность и удивлять начальство ростом числа площадок, где Китай транслирует свои взгляды. А во-вторых, показывать, что средства из бюджета расходуются не зря — для этого опять же нужны новые и новые отчеты о публикациях и мероприятиях. При этом эффективность или то, что партнер является влиятельным, оказывается второстепенным делом. Главное — показать вал».

Вторая проблема китайской пропаганды в России — недостаток квалифицированных кадров. «Англоязычный контент [у Медиакорпорации Китая] вроде бы более качественный, туда вливается больше денег, там нанимают более квалифицированных ведущих, по крайней мере есть какая-то попытка чему-то научиться у CNN и Fox News, — говорит Александр Габуев. — А контент на русском — это тупо перевод в понятном для китайцев формате, без каких-либо попыток адаптировать. Хотя к стилю Первого канала это все-таки вполне подходит».

С тем, что низкое качество пропаганды, направленной на Россию, объясняется дефицитом кадров, согласен и Сергей Радченко: «В китайской медиасфере выбор людей, которые хорошо знают английский, намного больше, чем тех, которые знают русский».

По мнению Радченко, это связано с тем, что Китай не считает Россию важным направлением иностранной политики: «Квалифицированных русистов просто не готовят в достаточном количестве — в системе приоритетов внешней политики Китая Россия далеко не на первом месте. Китай давно провозгласил приоритетными отношения с США — как отношения между двумя великими державами. Китай видит США своим основным оппонентом или партнером, а Россия не на последних, но все-таки на второстепенных ролях. И основные ресурсы, в том числе пропагандистские, вкладываются в западные страны, в первую очередь США».

С этой оценкой не согласен источник «Медузы», знакомый с работой китайского иновещания, направленного на Россию: «Если вы посмотрите на численность иновещательных бюро Китая, то вы увидите, что русскоязычные бюро находятся на уверенном третьем месте. На первом — китайские, на втором — английские, а на третьем — русские. Даже непосредственные соседи Китая едва дотягивают по численности до русской редакции: если объединить японскую, корейскую и индийскую редакции китайских иновещательных бюро, то очень приблизительно получится кадровый состав одной русской редакции».

При этом источник «Медузы» согласен с тем, что китайское иновещание, направленное на Россию, испытывает острый дефицит кадров, и объясняет его следующим образом: «Даже про счастливый развивающийся Синьцзян можно написать так, что это будут читать не смеясь и не матерясь. Проблема в том, что в иновещательных подразделениях китайских СМИ не хватает профильных российских редакторов. Профессиональных российских журналистов там от силы 10–20 процентов общего состава. Но в основном кадры китайского иновещания на российском направлении комплектуются домохозяйками, которые знают, как расставить запятые, но политически не подкованы и слабо разбираются в китайских реалиях. Зато они замужем за китайцем, поэтому о них можно не беспокоиться в плане безопасности — такой домохозяйке деваться некуда. У нее китайский муж, он здесь работает, она никуда не сбежит и никакого свободомыслия не проявит».

Собеседник «Медузы» уверяет, что в медиакорпорации о проблеме знают и на закрытых совещаниях руководства китайского иновещания о дефиците профессионального редакторского состава говорят. Но справиться с этим дефицитом довольно трудно: «Профессиональные журналисты, владеющие китайским языком и разбирающиеся в Китае, идти [работать в российское бюро] не хотят. Те, кто идет, — это в основном люди, восторженно относящиеся к Китаю, но совершенно не разбирающиеся в журналистике. Поэтому китайские иновещательные СМИ — заложники ситуации. Разумеется, они хотят написать о Синьцзяне лучше, так, чтобы это прочитали. Но получается советская пропаганда 50-х годов».

Все, кто работает в отделе пропаганды и в медиа для внешнего мира, очень хорошо разбираются в американской политике и говорят на английском, добавляет Мария Репникова. «А вот уровень русского и в целом знаний о России у них гораздо меньше, — уточняет она. — Они не понимают российский контекст, не знают, что интересно русскому читателю, какие тут информационные системы, какой уровень свободы слова и так далее».

Политически чувствительная тема

Репникова, изучавшая китайское иновещание в других странах (прежде всего африканских) говорит, что отсутствие обратной связи с аудиторией для китайских зарубежных СМИ не сугубо российская проблема: «Например, в Эфиопии национальное новостное агентство подписало договор с агентством „Синьхуа“ о том, что они могут бесплатно брать их статьи. То есть Reuters должно платить за контент „Синьхуа“, а эфиопское агентство может брать его бесплатно. Однако из разговоров с эфиопскими редакторами я поняла, что это соглашение им особо ничем не помогает: все интересующие их истории из Китая можно найти и без всякого соглашения, то есть им этот договор особо и не нужен. Да и обмена как такового не происходит — то есть эфиопские журналисты свои новости в „Синьхуа“ не отдают. Так что это в целом довольно символическое соглашение».

В подобных соглашениях китайская сторона выполняет строго определенный информационный заказ, говорит источник «Медузы», знакомый с реалиями китайского иновещания. Ведь все СМИ в Китае по факту контролируются правительством. «Если сравнивать их с российскими, то на аудиторию они особенно не ориентируются, — говорит собеседник. — Их работа — это доведение до аудитории, а не общение с аудиторией, не подстраивание под ее предпочтения и запросы. В этих реалиях и принимаются решения, о чем и когда писать».

И хотя занятые в иновещании китайские журналисты, особенно с опытом работы за рубежом, часто задумываются о том, как и для кого они работают и насколько это эффективно, говорит Репникова, основная проблема состоит в отсутствии структурного подхода к работе с аудиторией. Но почему они не проводят исследования или фокус-группы, чтобы лучше понимать своих читателей, зрителей и слушателей? «Мне кажется, что это политически очень чувствительная тема, — отвечает Репникова. — Если они проведут исследование и поймут, что на самом деле никому не нравятся эти материалы, то что они будут делать? Придется менять весь подход к репортажам, к цитированию героев — нужно вообще все менять, всю систему».