истории

«Мы — мамы, и наши дети невиновны» Мать фигурантки «Нового величия» Анны Павликовой объявила голодовку. Мы с ней поговорили

Источник: Meduza

9 декабря мама фигурантки дела «Нового величия» Анны Павликовой Юлия Виноградова объявила голодовку. Вскоре к ней присоединились Наталья Конон — мама бывшего фигуранта «московского дела» Даниила Конона — и председатель общественного комитета «Свободу Шестуну» Влада Русина. Они объяснили, что пошли на такой шаг это из-за несправедливого преследования политических заключенных и в надежде быть услышанными. «Медуза» поговорила с Юлией Виноградовой о целях голодовки и объединении матерей политических заключенных.

Юлия Виноградова

Мама фигурантки дела «Нового величия» Анны Павликовой

Все было, как снежный ком. Пятница 6 декабря была тяжелым днем по приговорам. В субботу мы с другими матерями [политических заключенных] собрались в московском «Мемориале» — там мы услышали очень много информации о разных делах. После этого мы вышли в пикеты. Нас — четверых человек — забрали в ОВД.

Понедельник же стал заключающим. Я была на суде [по продлению ареста] у [Александра] Шестуна и в то же время следила за судом [фигуранта «московского дела»] Эдуарда Малышевского. Мне не безразлично то, что творится у нас в стране. Если Малышевскому дают три года за то, что он выбил стекло в автозаке, то почему не судят [сотрудника полиции], который ударил Дарью Сосновскую? Почему не судят тех, кто превышает свои полномочия? Они ведь виноваты. Но мы видим судилище с одной стороны — судят нас. А с другой стороны — никакой реакции. Я считаю, что это несправедливо. У нас [по делу «Нового величия»] не за горами приговор. Естественно, мы все переживаем, нервничаем.

Сначала о голодовке объявила я, потом меня поддержала Наталия Конон — спасибо ей огромное. Сегодня мы узнали, что еще Влада Русина присоединилась к нам. Получается, нас уже трое. Голодовка — это жест отчаяния. Мы [с другими матерями политзаключенных] обращались ко всем. Писали письмо президенту, вставали в пикеты. Но нас не хотят слышать. А сколько [до этого] обращалась лично я? Я обращалась в суд, но мое заявление даже не рассмотрели. Хотя у нас есть все против провокатора, никаких движений в нашу сторону не было сделано. Я как мать не понимаю, почему виновный человек является свидетелем, а мой ребенок, который ничего не сделал, сидит под домашним арестом, и скоро будет приговор.

Я пока не думала, сколько буду держать голодовку. Это сложный вопрос, [ответ на него] зависит от многих факторов. У меня рассеянный склероз, вторая группа инвалидности. Но даже несмотря на это, я понимаю, что все методы испробованы. В такой ситуации вы начинаете думать, что еще сработает. Наверное, это [голодовка] даже больше было нужно мне, а не чтобы обратили внимание. Для меня это хоть какой-то выход из всего этого ужаса, который сейчас происходит. Возможность сделать хоть что-то. Опять же, самое главное — чтобы нас услышали и начали с нами диалог. Это самое существенное наше требование. Мы готовы к диалогу и хотим его. Мы — мамы, и наши дети невиновны. А те, кто виновен — те, кто под пытками выбивает признание — продолжают жить, работать и находятся на свободе. Мы как мамы естественно считаем, что это несправедливо.

4 ноября мы с другими мамами политических заключенных объединились в организацию «Матери против политических репрессий». Мы давно общались с мамами по делу «Сети», причем достаточно тесно. Потом, когда началось «московское дело» — наверное, оно нас всех и объединило — мы поняли, что мамы есть везде-везде. У каждого абсолютно есть мама. Сначала это был просто чат, где мы общались, задавали [друг другу] вопросы, поддерживали друг друга. Потом мы себя начали считать одним целым. Действительно тяжело, когда дают срок. Некоторым мамам очень тяжело в этот момент, им нужна огромная поддержка. Такой поддержкой друг для друга мы и явились. И поняли, что это очень важно и ценно, и есть много мам, которые одни со своей бедой. Они не должны оставаться с этой бедой одни.

Пока у нас нет планов проводить пикеты. Но бывает так, что сегодня ты сидишь [дома], а завтра уже едешь к администрации президента с пикетом. Были бы силы, а все остальное — это уже детали».