«Успокойся, я не из Чечни, чтобы передо мной ты постоянно извинялся» Премьера первого клипа группы «Комсомольск» — «Где мы сейчас?»

2018-й — год новых имен в российской музыке за пределами хип-хопа. Уже были Гречка и Монеточка; следующим большим открытием может стать «Комсомольск» — московская группа под предводительством двух девушек, которая совмещает мелодическое обаяние в духе Belle & Sebastian, романтику в духе советских 1960-х и остроумные тексты про любовь. «Медуза» представляет первый клип «Комсомольска» на песню «Где мы сейчас?» с комментариями авторов.

Дарья Дерюгина, Арина Андреева

певицы, основательницы «Комсомольска»

О песне «Где мы сейчас?»

Все песни «Комсомольска» в той или иной степени о любви. Конкретно эта, правда, скорее о ностальгии по старой влюбленности, чем о самой любви. Вроде клялись друг другу в любви и все в таком духе, а сейчас понятия не имеете, как там друг у друга дела, и слава богу. Ностальгия не по самому «объекту», а по чувству молодости, свободы и чего-то совсем уже недостижимого. И крик «Где мы сейчас?», конечно, не про «мы», а про «я»: какого черта я тут, как так вышло и почему нельзя вернуться обратно.

Первоначально там был совсем другой текст, но он уж больно напоминал «I Need My Girl» [группы] The National. Мы отложили песню на пару месяцев и поменяли почти все, кроме, собственно, фразы «Где мы сейчас?».

Очень сложно объяснять песни. Вроде песня-то не самая плохая, но по объяснениям можно подумать, что говорим о группе вроде «Пасош» или тому подобных. Ужасно.

Об источниках вдохновения и Советском Союзе

«Комсомольск» — это не название конкретного города, а нечто обобщающее. Валялась на даче подшивка журналов «Крокодил», и на обложке одного из них, за 1959 или 1962 год, был нарисован красный корабль: на палубе стояли молодые люди с сильными и красивыми лицами, а на парусах были написаны названия городов, которые они едут строить. Вот в том числе и Комсомольск-на-Амуре. Конечно, возводили Комсомольск в основном зэки, но сама идея, что молодежь из Москвы срывается на Дальний Восток строить новые города и новую жизнь, — очень красивая, несмотря на свою утопичность. Мы могли бы назваться и «Чевенгур», но это уже слишком.

Что касается отношения к советскому вообще — оно вряд ли выходит за пределы красочного представления о временах оттепели, стихотворений [Геннадия] Шпаликова и [Евгения] Евтушенко, картин [Юрия] Пименова, фильмов [Марлена] Хуциева, [Георгия] Данелии, [Леонида] Гайдая, женской моды, песен Майи Кристалинской и так далее. В конце концов, это было 50–60 — почти миллиард — лет назад, и мы верим в мифы, которые сложились благодаря дошедшим до нас приметам времени.

Но вообще убеждение, что мы зациклены на советской эстетике, не очень верно. По крайней мере, мы не делаем для этого ничего специально. Нам хочется, чтобы кто-то называл музыку «Комсомольска» московской — этот город очень вдохновляет, и если кто-то слышит в наших песнях отголоски города, это супер.

О Монеточке и конкурентах

Нам нравится, когда нас сравнивают с кем угодно, — чувствуешь себя частью шоу-бизнеса; для группы вроде нашей это необычно. Просто хотелось бы, чтобы сравнивали с кем-то кроме Лизы. Нам-то самим кажется, что между «Комсомольском» и, например, группами «Дайте танк (!)» и «Ада» больше общего, чем между «Комсомольском» и Монеточкой.

Елена Ванина

режиссер клипа

О «Комсомольске»

Про группу «Комсомольск» я узнала совершенно случайно. Друг поставил мне их песню «Ад — это другие», она ужасно мне понравилась, и я переслушала все [их песни], что смогла найти в интернете. Это классный формат — веселые, лихие песни со смешными текстами — такой поп, которого нам очень не хватает. Потом я снимала короткометражное кино, и мне нужна была песня, под которую, напившись, танцует главная героиня. Я думала и про Монеточку, и про «Пошлую Молли», а потом вспомнила про трек «Ад — это другие». Мы с моим другом и партнером Кириллом Кулагиным (он был оператором и на том фильме, и в этом клипе) поняли, что песня даже по словам совпадает с нашим кино. А где-то через три месяца мне пришло сообщение: «Лена, привет, не хотите снять нам клип?»

Об идее клипа

Нам всем хотелось, чтобы клип был рассказом про город и про отношения с городом. Есть Москва, в которой ты живешь, которую ты ругаешь, которая тебя пугает и напрягает. Но тут же, в этом самом пространстве, есть город, который ты любишь. Нам этим клипом хотелось отвоевать себе немного своей Москвы. Потом я стала думать, что лично для меня значит фраза «Где мы сейчас?». Это же очень широкий вопрос, который довольно часто себе каждый человек задает. Про себя, про страну, про город. Про все что угодно. В песне есть такой мотив: вот ты был счастлив, беззаботен, ты гулял, веселился, думал, что у тебя все получится, а потом вдруг обнаружил себя в моменте, где все почему-то совсем не так, как ты загадывал. 

Нам захотелось сделать [в клипе] рамочную композицию. Девочки работают в советской рюмочной — окруженные фейковыми телефонами, старыми бюстами вождей, всей этой псевдосоветской эстетикой. Они как будто и сами не очень понимают, как они там оказались. И вдруг то ли сон, то ли советское радио с голосом Майи Кристалинской переносит их в другую реальность. В ней они снова свободны, им легко. Но все это фейковое, и советское туда все равно лезет, как в сон лезет наша бытовая жизнь. До конца свободными они становятся в самом конце, когда носятся по городу в обычной одежде, без костюмов и париков. Естественно, за секунду до того, как снова очнутся в рюмочной.

О съемках и безысходности

У нас уже сложилась такая боевая ячейка: я, Кирилл Кулагин и Маша Денисова. Маша для этого клипа придумала сумасшедшие костюмы. Например, за сутки до начала съемок я увидела кусочек танца Лои Фуллер 1902, кажется, года. Она там кружится на сцене в платье с рукавами, как у лебедя, платье меняет форму, выглядит это все абсолютно сумасшедше. Я написала Маше СМС: «Вот бы и у нас было что-то такое». Через 15 минут пришел ответ: «Я знаю, как это сделать. Завтра куплю красную ткань».

Еще нам очень важно было снять кадр, где девушки идут против толпы. Массовку мы позволить себе не могли, но поняли, что приближалось девятое мая, когда все должны были смотреть салют. Взяли камеру и пошли снимать. И сняли один из моих любимых эпизодов, полностью документальный: когда баянист играет, а девчонки бегут сквозь ряды людей в русской народной одежде. Мы на этих людей случайно наткнулись: они хороводы водили, плясали. Девчонки выбежали в центр, начали крутиться, а женщины в сарафанах им кричат: «Вот какие горячие, смотрите на Марс не улетите!»