истории

«Девушка построила робота и собирается выйти за него замуж» Режиссер сериала Mostly Human — о том, как меняются отношения человека c технологиями

Источник: Meduza

Одна из самых интересных премьер, показанных на фестивале музыки, кино и медиатехнологий South By Southwest в Техасе, — документальный сериал Mostly Human («Почти человек»). Это история об отношениях людей и машин, которые становятся все более личными. Специально для «Медузы» кинокритик Егор Москвитин поговорил с режиссером проекта Рокси Хант о зависимости человека от технологий, романтических отношениях с роботами и границах виртуального и реального.

— Во-первых, я для вас слоган придумал: «love bytes». (Рокси смеется.) А во-вторых, как возникла идея вашего сериала? Что представляет собой Mostly Human?

— Это сериал из шести эпизодов, затрагивающий разные проблемы, которые так или иначе связаны со все более близкими взаимоотношениями человека и технологий. У нас есть эпизоды о людях, которые влюбились в роботов; о попытках достичь бессмертия в цифровом формате после окончания жизни.

В нашем сериале много размышлений об искусственном интеллекте, об этических вопросах, касающихся его создания, и о том, как нас это все меняет — к лучшему или к худшему. Есть эпизод, посвященный нашей зависимости от технологий, и тому, как смартфоны фактически стали продолжением нас самих. Так что сериал затрагивает разные темы, но в целом он о взаимодействии людей и технологий. Это была наша основная цель.

Мы начали работать над сериалом в июле [2016 года], а к съемкам приступили уже в августе. Они проходили по всему миру — в Париже, Монреале, в США мы работали в Новом Орлеане, Сан-Франциско, Нью-Йорке, в общем, везде. С самого начала шоу задумывалось как сериал для CNN, но в итоге стало первым документальным сериалом CNNgo.

CNNgo — это стриминговая площадка, наподобие HBOgo и других таких площадок, позволяющая смотреть оригинальный контент. Так что 13 марта все эпизоды шоу были запущены на CNNgo, где их и можно увидеть. Также они доступны онлайн на сайте CNN, и я надеюсь, будут показаны на телеканале CNN International и собственно самом CNN в США уже через месяц.

— Вы бы хотели превратить свою документалку в художественный сериал?

— Нет. Многие считают, что наш сериал похож на «Черное зеркало» — оригинальный сериал от Netflix, который является игровым. Но Mostly Human — это реальная жизнь. В роли ведущей выступает корреспондент CNN Лори Сигал, и все истории рассказаны ею.

— Название Mostly Human — оно про роботов, которые становятся людьми, или про людей, которые все чаще перенимают черты машин?

— Хороший вопрос. Я думаю, смысл в том, теряем ли мы свою человечность из-за того, что столь сильно связаны с технологиями. Все ли мы еще люди? Думаю, цель в этом.

— Мы живем в мире, где вчерашняя научная фантастика вдруг оказывается документалистикой. Как раз в сериале «Черное зеркало» был эпизод о девушке, общавшейся с цифровой версией своего погибшего возлюбленного. Это было в 2013 году. Спустя несколько лет друзья Романа Мазуренко, погибшего российского стартапера, сделали бота на основе его сообщений. Вы — специалист. Скажите, какие еще сюжеты из фантастики станут реальностью в ближайшее время?

— Я не знаю. Но совершенно точно одна из главных тем, над которой мы работали в сериале, — то, как меняются наши отношения с технологиями, как они становятся все более близкими. Так, например, кто-то вступает в полноправные любовные отношения с роботами.

Недавно вышел очень актуальный сериал «Мир Дикого Запада» — понятное дело, он является научной фантастикой. Но мы, например, встретили женщину во Франции, которая строит у себя дома собственного робота с нуля с помощью технологий 3D-печати, и она влюблена в него и планирует выйти за него замуж, если это будет законно. И это поразительно — она живет недалеко от Парижа в городе Аваллон, известном с античности, и вот в этом городе она использует передовую технологию просто для себя, меняя тем самым само понятие «любить». Мне кажется, в ее случае это действительно работает. Она знает, что робот не сможет ей ответить в полной мере — так, как это бы сделал человек, но это именно то, что она хочет, ее это устраивает.

Мне кажется, это очень яркий пример того, как человеческие отношения могут измениться, если мы научимся вступать в сколько-нибудь значимые отношения с роботами.

— А что вы сами думаете об истории Романа Мазуренко и чат-боте, воспроизводящем его манеру общения? Первый в мире цифровой памятник — как к нему относиться с этической точки зрения?

— Мы взяли интервью у подруги Романа — Жени Куйды. Они с Романом много разговаривали на тему смерти и того, как изменить индустрию, выстроенную вокруг смерти, которая долгое время не менялась, — люди все-таки продолжают умирать. И, насколько я знаю, у них было много интересных бесед, касающихся этических проблем, о том, как жить после смерти.

В этом действительно есть какая-то злая ирония: случилось так, что Роман погиб в автомобильной аварии, и после этого Женя решила, что для нее это вызов — разработать бот «Роман». Она собрала все его текстовые сообщения, статьи и прочие цифровые материалы, и создала бота — как мне кажется, главным образом для себя. Женя говорит, что после запуска бота она периодически ловила себя на том, что на вечеринках стоит одна в углу и пишет сообщения Роману, которого уже нет в живых. Но он отвечал… она, разумеется, понимала, что это не он, а чат-бот, но создавалось ощущение, будто он все еще здесь.

Мне кажется, что для Жени это был такой способ оплакать его смерть. В итоге многие из ее друзей попросили доступ к боту, и даже родители Романа. Я думаю, что в самом начале это было увлекательно, но потом уже стало несколько пугающе. Сложно сказать, помогает ли это справиться со смертью Романа и двигаться дальше или, наоборот, мешает.

— Что вы думаете о мрачной, но смешной истории со стартапом Umer? Это как Uber, только для организации похорон, придумано в России. Вы допускаете, что когда-нибудь люди действительно начнут массово делегировать погребение своих близких смартфонам?

— Вы говорите, как Uber, только для похорон? Приложение, помогающее заказать машину, могилу и так далее? Я не вижу причин, по которым этот проект бы не стал успешным. Я имею в виду то, что сейчас появилось столько услуг и технологий по запросу, что автоматизация сервиса была бы очень логичной.

— Одна из историй в вашем сериале рассказывает о сексуальном преследовании в виртуальном пространстве. Здесь, в Остине, было показано очень много фильмов, исследующих тему насилия против женщин, но вы пошли дальше всех. Американское законодательство способно защитить людей от насилия в интернете?

— Это хороший вопрос. Многие люди говорят, если насилие произошло в виртуальном мире — то это не считается. Разве это то же самое, что домогательства в реальном мире? Мне кажется, это все еще разные уровни, но что касается онлайн-платформ и платформ виртуальной реальности — то эти технологии становятся все более реалистичными, все более персональными. Когда с кем-то что-то произошло в виртуальном мире, что действительно потрясло его или ее в негативном ключе, то человек запоминает это событие точно так же, как если бы оно случилось в реальном мире.

Многие разработчики начинают задумываться над тем, как перенести законы и правила, регулирующие подобное поведение, в виртуальное пространство. И такие правила и установки уже начинают появляться во многих играх и платформах.

— За последние десять дней мы с коллегами посетили очень много американских редакций и университетов, где готовят будущих журналистов. И мы часто слышали одну и ту же вещь: современный пишущий автор должен владеть языком программирования наравне с английским. А что об этом думаете вы, тележурналисты?

— Надеюсь, что компьютер не лишит меня рабочего места. Но это правда, если ты режиссер, тебе следует следить за тем, как изменяются технологии. Я не знаю, слышали ли вы о футурологе Рэе Курцвейле [Ray Kurzweil]. Он обосновал понятие технологической сингулярности, которое говорит о том, что компьютеры в какой-то момент превзойдут нас по умственным способностям и мы начнем уступать искусственному интеллекту. Он считает, что это произойдет в 2029 году.

Я не знаю, так ли это, но мне действительно кажется, что тот путь развития, по которому мы сейчас движемся, — это путь экспонентного роста технологий. Если мы не замедлимся, то в один день мы, и правда, станем уступать компьютерам. Знаете, это звучит как мрачная антиутопия, но я надеюсь, мы найдем способ обуздать эти технологии и заставить их помогать нам, а не превосходить нас. Я не знаю, что будет в будущем, но я надеюсь, что люди все еще будут жить на свете (смеется).