Украина одобрила конвенцию о защите женщин от насилия, которую критики считают «пропагандой ЛГБТ». Защитит ли она украинок? А Россия ее подписала?

20 июня Верховная Рада Украины проголосовала за ратификацию Стамбульской конвенции о борьбе с насилием над женщинами и домашним насилием. На следующий день Владимир Зеленский подписал соответствующий закон.

Общественная кампания за ратификацию документа, который Украина подписала еще в 2011 году, длилась несколько лет — и продвигалась тяжело: против выступали консервативные политики и церковь. Некоторые эксперты рассматривают подписание как жест навстречу Евросоюзу — 23-24 июня в Брюсселе прошел саммит, на котором Украине предоставили статус кандидата в члены ЕС.

Эта конвенция была подписана в 2011 году в Стамбуле — отсюда и получила свое название. Текст договора по-русски можно почитать тут. На сегодня его ратифицировали 34 страны, входящие в Совет Европы.

Турция, где договор подписывался, вышла из него в 2021 году, заявив, что конвенция использовалась как инструмент для «продвижения ЛГБТ-повестки». Годом ранее так же поступила Польша — там главным аргументом было то, что конвенция якобы навязывает преподавание гендерной теории в школах вместо того, чтобы фокусироваться на правах женщин. В обеих странах продолжаются протесты и акции с требованием признать важность договора.

Нет, у документа есть важные практические последствия. Конвенция носит не рекомендательный или декларативный характер, а представляет собой четкую «дорожную карту». Возможно, это самый эффективный из международных договоров по защите прав женщин.

Во-первых, договор помог криминализации сексуализированного насилия во многих странах Европы. Именно в Стамбульской конвенции четко перечисляются виды гендерного насилия: это сексуализированное насилие, психологическое насилие, сталкинг, насильственный брак, калечащие операции на гениталиях, насильственный аборт и стерилизация, сексуальные домогательства. В документе указано, что культурные особенности сообществ — например, традиция «убийства чести» — не могут считаться смягчающим обстоятельством при гендерном насилии.

Конвенция также предусматривает создание специальных комиссий для учета случаев насилия и обмена данными, а также разработку протоколов для предотвращения насилия, реабилитации жертв и работы с насильниками. Каждое государство, которое ратифицировало документ, обязано выделить средства на эти цели. Например, финансировать круглосуточные горячие линии, кризисные квартиры и шелтеры.

Если коротко — конвенция не нравится политикам-популистам и консервативным общественным организациям, которые запустили целую кампанию протеста. Особенно они критикуют употребление в договоре термина «гендер». Документ оппоненты выставляют как пропаганду «гендерной теории» и «угрозу уничтожения семейных ценностей».

Например, в 2021 году Конституционный суд Болгарии (которая даже не подписывала конвенцию) признал конвенцию антиконституционной. Слово «гендер» в стране фактически стало ругательством. А в теледебатах, в которых участвовали представители местной православной церкви, в качестве маркера развращенности упоминалась «гендерная теория».

Это напоминает то, как о «так называемых гендерных свободах» рассуждает Владимир Путин: понятие «гендер» в этих случаях используется вне контекста и символизирует угрозу «традиции».

«Гендер» в договоре определяется как «социально закрепленные роли, поведение, деятельность и характеристики, которые определенное общество рассматривает как соответствующие женщинам и мужчинам». Это можно рассматривать как транс-инклюзивную формулировку, но вряд ли — как пропаганду транс-перехода, в чем авторов конвенции обвиняют критики.

Трансгендерный переход означает приведение гендерной роли в соответствие с внутренним ощущением человека. Он не предполагает, что человек должен обязательно совершать какие-то изменения в организме — как правило, гормональному и хирургическому переходу предшествует социальный.

Документ лишь предписывает странам «предпринимать усилия, чтобы включать гендерные подходы в соблюдение и оценку влияния положений конвенции», то есть попросту учитывать изменяющиеся социальные реалии. Но критики этот аспект не учитывают.

Обычно они утверждают, что конвенция противоречит местным традициями.

Пассаж, который любят цитировать оппоненты, посвящен образованию:

Консервативные политики опасаются, что за формулировкой кроется навязывание преподавания «гендерной теории» в школах.

Именно на это как основной «недостаток» документа указывает, например, польский епископат, а вслед за ним и местные консервативные политики. В Польше и Венгрии (там тоже правят правые популисты) власти продвигают стереотипы о ЛГБТ-людях, в частности, отождествляя «гомосексуальность» с «педофилией». Это одна из составляющих общей политики, основанной на эксплуатации национальных травм (.pdf).

ЛГБТ+, согласно этой политической логике , — это организованное движение, подрывающее основы государства и финансируемое из-за рубежа, а не обычные люди из уязвимой группы. Это тоже очень похоже на Россию.

В Турции решение выйти из соглашения раскритиковали правозащитные организации, но в пресс-офисе президента Реджепа Эрдогана ответили, что «нормализация гомосексуальных отношений противоречит общественным и семейным ценностям турецкого общества». За несколько месяцев до этого Эрдоган заявил, что наибольших результатов мужчина и женщина добиваются вместе, а для защиты прав женщин нужно поощрять нравственность и институты гражданского общества.

Представитель генерального секретаря Совета Европы Даниэль Хёльтген в марте 2021 года пояснил, что повестка конвенции подразумевает в первую очередь защиту женщин от насилия.

Совет подготовил специальный пресс-релиз, озаглавленный «Нужно положить конец неправильной интерпретации Стамбульской конвенции», а также подготовил брошюру с ответами на самые частые вопросы.

Дело, как минимум, не только в ЕС.

Во-первых, организация не требует, чтобы страны-участницы обязательно подписывали конвенцию. Хотя действительно важное требование для страны-кандидата — приверженность демократии и защите прав человека. Готовность отстаивать права женщин — в этом отношении важная составляющая. За это Украину уже похвалила председательница Совета Европы Мария Пейчинович-Бурич.

Но общественные дебаты в Украине продолжались в стране несколько лет, за которые в стране сформировался определенный политический консенсус по поводу обязательств, накладываемых конвенцией.

За последние годы в Украине и без европейской конвенции появилось несколько нормативных актов по борьбе с гендерным насилием. В 2017-м, когда в России декриминализировали домашнее насилие, в Украине приняли закон «О предотвращении и противодействии домашнему насилию». В 2020-м Зеленский подписал указ «О неотложных мерах по предотвращению и противодействию домашнему насилию, насилию по признаку пола, защите прав лиц, пострадавших от такого насилия».

Борьбу за саму конвенцию курировала общественная организация «Марш Жінок». Она дважды — в 2020-м и 2021 годах — запускала петицию с просьбой к президенту ратифицировать конвенцию. В 2021-м активистки также провели офлайн- и онлайн-марши за ратификацию. Тогда же идею поддержал Зеленский.

«Ратификация Стамбульской конвенции — историческое событие для Украины. Оно демонстрирует, что мы хотим быть обществом, где гуманизм и права человека — главные ценности. Мы давно ждали этого решения», — сказала руководительница «Марша Жінок» Елена Шевченко в разговоре с «Медузой».

Да, здесь все как в Европе. Одной из главных политических сил, выступавших против ратификации, были церковные деятели. В декабре 2021 года на сайте Всеукраинского совета церквей и религиозных организаций было опубликовано заявление об «опасностях, которая несет в себе Стамбульская конвенция». Среди них — угроза, якобы исходящая от трансженщин. В пример приводился инцидент в американском штате Вирджиния — нападение гендерфлюидного подростка на 15-летнюю девочку в женском школьном туалете, который ему (при рождении подростку записали в документах мужской пол) разрешили использовать наравне с остальными девочками.

По утверждению Шевченко, Совет церквей активно работал с депутатами, призывая их не голосовать за конвенцию. Накануне решающего заседания Верховной Рады Православная церковь Украины (ПЦУ) резко осудила документ и выступила против как домашнего насилия, так и «политизации темы однополых браков». В ПЦУ при этом призвали не привязывать ратификацию конвенции к теме евроинтеграции.

С осуждением выступила и глава партии «Батькивщина» Юлия Тимошенко. Она записала эмоциональное видеообращение, в котором цитировала статью «Википедии» о гендерной теории. Тимошенко высказала беспокойство «увеличением количества гендеров» (совсем, как Путин) и тем, что ратификация во время войны расколет общество, так как конвенция противоречит традициям и понятиям о семейных ценностях. Депутаты от «Батькивщины» заявили о намерении обратиться в Конституционный суд, чтобы обжаловать решение Рады.

В Украине активисты тоже вели активную просветительскую кампанию. Например, феминистка и главная редакторка портала «Гендер в деталях» Тамара Злобина в своем фейсбуке опровергала большинство утверждений противников конвенции. В том числе — о том, что «гендеров» может быть бесконечное количество.

Важный аспект ратификации, который подчеркивает и Злобина, и ряд других активистов и организаций, — то, что документ символически отделяет Украину от «русского мира». «Атака на Стамбулку — это российская методичка, — уверена Злобина. — Цивилизованный мир защищает права женщин, осуществляет социальные программы поддержки материнства и популяризации активного отцовства — и так добивается роста рождаемости. <…> Россияне решили справиться с демографическим кризисом попроще — загнать баб рожать».

Все, к сожалению, просто. За четыре месяца войны в Украине зафиксированы сотни случаев сексуализированного насилия, совершенного российскими солдатами.

Но война ведет не только к всплеску насилия (как собственно на войне, так и домашнего насилия), но и к закреплению традиционных гендерных ролей — это логичное последствие милитаризации общества. Поскольку в боевых действиях участвуют в основном мужчины, язык (в том числе визуальный) возвращается к закреплению типично «мужских» ролей и демонстрации архаичных «маскулинных» образов: защитник, воин, герой.

Благодаря Стамбульской конвенции, этот процесс может быть смягчен

Россия была одним из двух членов Совета Европы (всего их 47), которые не подписали конвенцию, так что остается максимально далека от момента ее ратификации. В стране чрезвычайно высок уровень насилия над женщинами и ЛГБТ-людьми.

В 2020 году МВД даже отказалось вводить протоколы опроса жертв домашнего насилия именно из-за того, что такие меры предусматривает Стамбульская конвенция. В ответ на запрос правозащитников в ведомстве ответили: «В связи с тем, что одним из предписаний конвенции является снятие запрета на пропаганду свободной гендерной ориентации, Россией она не ратифицирована».