истории

Историк с антивоенной позицией Андрей Десницкий перевел Новый Завет на современный русский язык Теперь эта книга читается как актуальная проза

Источник: Meduza

В издательстве «Гранат» вышел перевод Нового Завета, сделанный российским библеистом, филологом и историком Андреем Десницким. В русской православной традиции, в отличие, например, от протестантской или католической, новые переводы Библии хоть и появляются, но не конкурируют с главным — синодальным. Тем не менее перевод Десницкого — событие, которое выходит далеко за рамки религиозной тематики.

Появление еще одного русского перевода Нового Завета — событие редкое и важное. На Западе уже давно стало традицией пересматривать имеющиеся переводы раз в несколько лет. Вот два только самых известных критических перевода последних лет: Новая американская Библия 2011 года и Новая американская стандартная Библия 2020-го. 

Последняя, например, издавалась и переиздавалась американским фондом Локмана трижды: в 1977-м, 1995-м и 2020-м. Главное отличие новой редакции от предыдущей — в повышенной гендерной точности: например, в отрывках с упоминанием «братьев» курсивом добавлено «или сестры». Как поясняет фонд Локмана, это ближе к оригиналу, поскольку греческое слово adelphoi, которое традиционно переводят как «братья», может относиться и к женщинам. 

Логика переводчиков и издателей понятна: нельзя знать наверняка, какая часть в новом переводе может найти отклик у читателя, — а для духовных книг это главное. В России же традиционным остается синодальный перевод, сделанный в середине XIX века.

Разумеется, библеистика сделала с тех пор огромный шаг вперед, и синодальный перевод, при всех его безусловных достоинствах (особенно в том, что касается передачи красоты и величественности библейского слога), устарел. 

После него были и другие переводы Библии на русский — переводили и отдельные книги, и весь корпус. Однако ни один из них так и не стал заметной альтернативой синодальному. К примеру, священник и богослов отец Александр Мень отмечал, что перевод, предпринятый в 1953 году под эгидой Британского и Иностранного библейского общества, не смог приблизиться к современному русскому языку — хотя переводчики ставили именно такую цель: будучи эмигрантами, они, как писал Мень, «утратили связь с живым языком соотечественников».

Чем уникально переложение Андрея Десницкого? Прежде всего, он перевел весь Новый Завет сам, что придает тексту концептуальную стройность. Везде, где это только возможно, он переводит ключевые слова так же, как в синодальном переводе, однако меняет главное: устаревший и трудный для восприятия синтаксис. Его Новый Завет проще и яснее, речь Иисуса и апостолов близка к разговорной. Это делает текст понятнее современному читателю: согласитесь, необычно увидеть в Библии разбивку по диалогам или обращение «приятель».

Новый перевод напоминает, что Иисус и первые христиане часто сталкивались с теми же моральными проблемами, что и современные люди. Это не только оживляет библейский текст, но и придает ему важный оттенок. Читатель «не знает» с самого начала, что Иисус — Мессия, всеми ожидаемый Машиах. Это понимание приходит постепенно, по мере того, как его разделяют апостолы и другие свидетели проповеди Христа. Такой подход Десницкого к истории усиливает человеческое измерение великой книги. 

Перевод не навязывает авторское толкование Священного Писания, но призывает читателя к размышлению и диалогу. Взять, к примеру, отрывок из Нагорной проповеди. Возможно, читатель, держа в голове синодальный перевод, обратит внимание на важные различия — и удивится, что новое переложение, которое идет за оригиналом последовательнее прежнего, иначе передает многие привычные смыслы и значения.

Десницкий делает акцент на связи между иудаизмом и христианством — в том числе для того, чтобы различия между этими религиями стали еще очевиднее. Самый показательный пример (переводчик его комментирует в примечании) — крещение Иисуса в Иордане Иоанном Крестителем. Это фактически еврейское ритуальное очищение, омовение в «микве», которое Тора предписывает совершать, если человек «осквернен» — например, прикоснулся к мертвецу. Корень «крещ», конечно, ассоциируется с крестом и распятием Иисуса, что сразу создает дополнительное смысловые оттенки, которых в этой сцене Нового Завета нет. 

Издание снабжено примечаниями, которые раскрывают множество деталей жизни и проповеди Иисуса Христа (иногда даже хочется, чтобы их было больше): начиная с того, какие именно растения он мог иметь в виду в проповеди о горчичном зерне, — и заканчивая тем, почему иудеи могли видеть в его словах и поступках нарушения Закона (то есть Торы). Отмечает Десницкий и важные противоречия в текстах евангелистов: например, когда они хотят процитировать одного пророка, но на самом деле цитируют другого.

Последнее подводит переводчика (и читателя) к главной проблеме библейской критики: кем, когда и как был создан текст? Десницкий не пишет об этом подробно (все-таки его перевод рассчитан на неспециалистов), но кажется, что он разделяет идею керигмы, принадлежащую великому немецкому богослову Рудольфу Бультману. Керигма — это смысловое ядро, самая суть евангельского послания сквозь века всем нам, те слова, с которыми Иисус Христос мог бы обратиться к нам сегодня, и современному читателю Нового Завета нужно уметь отделять ее от «мифологических» деталей. Такое экзистенциальное прочтение Нового Завета, думается, особенно необходимо в современной России.

Перевод Десницкого освещает те грани Нового Завета, которые в других переложениях часто теряются. Это касается и социальной проповеди, и самого стиля общения Иисуса Христа, в котором человечности оказывается гораздо больше, чем учительского пафоса.

С новыми установками переведены и Послания апостолов. Сложно отделаться от впечатления, что автор перевода проецировал их на реалии XX столетия (а в чем-то — и на сегодняшний день). Что может вынести для себя из этих посланий человек, который знает о революциях, мировых войнах, холокосте, ядерном оружии — и в конце концов столкнулся с новым варварством в наши дни? 

Кажется, что Десницкий рассчитывает именно на такого читателя: к примеру, эпизод казни Спасителя, изложенный современным русским языком, ощущается как актуальная экзистенциальная проза о репрессиях. Нового пришествия Иисуса Христа пока не случилось, обетование не исполнилось, но надежда (или вера?) остается. И в этом сегодня можно увидеть еще один утешительный смысл Нового Завета: апостол Павел адресовал свои послания не только современникам, но и нам. И даже сам он, «тринадцатый апостол», предстает в посланиях гораздо более мягким, чем мы привыкли о нем думать. 

Нельзя не сказать и о контексте перевода. Андрей Десницкий — противник войны, он уехал из России после 24 февраля 2022 года. Его перевод невольно воспринимается во многом как взгляд на христианство, альтернативный официальной точке зрения Русской православной церкви. Сегодня, перечитывая написанные две тысячи лет назад строки, обращаешь внимание прежде всего на слова о милосердии и мире.