истории

Сериал «Хитрости» стал лучшей комедией на «Эмми». Но это умное шоу о звезде стендапа и ее молодой авторке только прикидывается легкомысленным Авторы ставят серьезный вопрос: почему хорошие люди не могут договориться?

Источник: Meduza

16 сентября в Лос-Анджелесе вручили премию «Эмми». Абсолютным триумфатором церемонии стал драматический сериал «Сегун», о котором «Медуза» уже рассказывала. Среди комедий лучшим шоу признаны «Хитрости» — они получили еще три награды в свою копилку (всего за первые три сезона сериал получил девять премий), обогнав сверхпопулярного «Медведя». Но успех сериала HBO о том, как эгоистичная королева стендапа и ее молодая прогрессивная авторка пытаются понять друг друга, — это нечто большее, чем триумф хорошей комедии. Кинокритик Елена Смолина по просьбе «Медузы» рассказывает, почему третий сезон шоу, отмеченный критиками, — серьезное высказывание о поляризации Америки и всего современного мира.

К третьему сезону это стало очевидно: «Хитрости» — драма, прикидывающаяся комедией характеров. Нет, в сериале все еще исключительно смешно шутят, а герои регулярно оказываются в абсурдных, абсолютно комедийных ситуациях. «Хитрости» выглядят как комедия и устроены как комедия. В конце концов, «Хитрости» увели «Эмми» за лучший комедийный сериал у «Медведя» (которого, правда, из года в год странно видеть в комедийной номинации)! И все же по мере того, как героини «Хитростей» становились сложнее, а динамика их отношений из антагонизма все больше кренилась в созависимость, пропасть, разделяющая их, перестала казаться смешной.

В центре «Хитростей» — отношения двух исключительно хорошо написанных и сыгранных героинь. Эгоистичной, одинокой, блестящей — во всех смыслах, — вроде бы безжалостной к другим и себе королевы комедии Деборы Вэнс (Джин Смарт) и молодой сценаристки Авы Дэниелс (Ханна Эйнбиндер). Последнюю после скандала в твиттере и последовавшей за ним отмены агент отправляет в Лас-Вегас — на единственное возможное собеседование, к Деборе. Деборе нужен новый материал и новые шутки, а Аве — выплачивать ипотеку.

Главный аттракцион первого сезона — то, как Ава, со своими прогрессивными взглядами, непереносимостью лактозы, аллергиями, бисексуальностью и постоянной готовностью замечать культурную апроприацию, выглядит в глазах Деборы. А токсичная бумерша Дебора — в глазах Авы. Дебора плоть от плоти своего времени: женщина, добившаяся успеха в мужском мире стендапа, поднимавшаяся столько раз, сколько ее сбивали с ног, не знающая жалости к себе, профессиональная, следящая за собой, феминистка, красавица (high femme — с изумлением слышит она о себе уже в третьем сезоне). Поначалу Ава для нее почти недоразумение: тонкокожая, преувеличивающая любую, по мнению Деборы, ерунду, странно (то есть непривлекательно) одетая.

Эта призма Деборы, через которую мы часто наблюдаем за Авой, конечно, элемент самопародии. Ава глазами Деборы, возможно, самый самоироничный портрет молодого прогрессивного миллениала на американском телевидении, и шоураннеры «Хитростей» Джен Статски, Пол В. Даунс и Люсия Аньелло очевидно чаще согласны в оценках с Авой, чем с Деборой. Но Джин Смарт играет свою героиню настолько характерно и ярко, что получила за эту роль уже три премии «Эмми» — по статуэтке за каждый сезон. И главный парадокс «Хитростей» состоит в том, что Дебора как персонаж выигрывает у Авы, часто кажущейся на ее фоне обиженной резонеркой. Грязный мартини против матчи на овсяном — заранее проигранное состязание.

После первого сезона было неочевидно, есть ли у «Хитростей» запал двигаться дальше. Не станет ли этот сериал одним из тех, что вечно ходит по кругу и эксплуатирует различия своих героинь, обреченных быть вместе? И хотя «Хитрости» в какой-то мере действительно обречены на самоповторы, им все-таки еще есть что сказать. Во втором сезоне Дебора с Авой объехали Америку с концертами — прямо во время этого турне Дебора смогла заново найти интонацию и новый, нацеленный на себя, а не только на других, юмор. Третий сезон закономерно привел героинь в объятия культуры отмены.

В ключевом эпизоде третьей части «Да, и» Деборе приходится отвечать перед студенческим «судом» в своей альма-матер, калифорнийском университете Беркли. Завирусившееся видео с фрагментами старых оскорбительных выступлений вряд ли поможет Деборе стать ведущей вечернего шоу — и таким образом закрыть гештальт, ведь когда-то, много-много лет назад, эта работа уже ускользнула от нее.

«Я не могу быть воук, у меня нет сил!» — кричит Дебора. «Ты стала богатой и знаменитой благодаря своим шуткам. А у людей есть право расстраиваться из-за них», — пытается объяснять Ава. Она говорит, что вообще-то никакой «отмены» не существует, что все, кого якобы отменили, прекрасно продолжают снимать свои спешлы, собирать стадионы и жаловаться на жизнь (сразу вспоминаются отмены комиков в реальной жизни — Дэвид Шапелл, Эллен Дедженерес и Луи Си Кей продолжают работать и собирать залы).

Иногда достаточно просто извиниться, говорит Ава, тем более что сегодня Дебора бы так не пошутила. «Никогда, никогда не извиняйся за шутку», — чеканит Дебора невозможную сегодня максиму, которая позволила ей пошутить тысячи раз, плохо и хорошо, жестоко и вдохновляюще. В итоге Дебора соглашается встретиться со студентами, и они рассказывают, каково это — быть живым воплощением ее панчлайнов. Дебора терпеливо слушает, студенты ее старательно обвиняют. Но правда в том, что сил на этот бесконечный открытый процесс уже нет ни у кого, ни у обвиняемых, ни у обвинителей. Все друг от друга устали, вместо антагонизма — сплошное раздражение. Какие уж тут шутки.

«Хитрости» начинались как комедия о двух очень разных женщинах, готовых пожертвовать многим ради стоящей шутки. Ради нескольких слов, способных зачаровать сложную публику, ради неожиданного панчлайна, после которого по темноте огромного зала или маленького бара прокатится благодарный, целительный, объединяющий смех. И сериал все еще об этом. Но сейчас он в той же степени и про разобщение — про противоположности, которые, даже полюбив, не смогут друг друга понять. Про классовую, поколенческую, ценностную войну, которой нет конца. Про власть больших денег и большой славы, которая все спишет со счетов: хочешь — извиняйся, а хочешь — нет.