Господи, помилуй Десятки тысяч людей пришли проститься с Алексеем Навальным — не испугавшись никого и ничего. Корреспонденты «Медузы» рассказывают, как это было

В Москве 1 марта простились с Алексеем Навальным. Около 14:00 началось отпевание в церкви иконы Божией Матери «Утоли моя печали» в районе Марьино, где раньше жил политик. Внутрь пустили в основном родственников и близких, а сама служба длилась меньше 20 минут (по словам соратников Навального, на настоятеля церкви Анатолия Родионова давили, чтобы церемония заняла как можно меньше времени). Затем гроб отвезли на Борисовское кладбище, где Навального похоронили. По пути люди — а на улицы вышли десятки тысяч, несмотря на угрозы властей, — забрасывали катафалк цветами, скандировали «Навальный!» и «Спасибо!» Весь день в Марьине работали корреспонденты и фотографы «Медузы». Они рассказывают и показывают, как страна прощалась со своим главным независимым политиком XXI века.

К храму иконы Божьей Матери «Утоли моя печали» в Марьино люди стягивались с раннего утра. Уже за несколько часов до отпевания проститься с Алексеем Навальным пришла по меньшей мере тысяча человек, некоторые приехали из других городов. 

Все они толпились у ворот: вход на территорию храма перекрыли металлическими ограждениями — такие силовики обычно выставляют во время митингов. Ограждения протянулись и по Братеевскому мосту, через который проходит дорога от церкви к Борисовскому кладбищу, где решили хоронить политика, — оно находится в получасе ходьбы.

Люди с траурными букетами и молитвенниками в руках заполнили не только территорию рядом с храмом, но и ближайшие станции метро. В вагонах поездов, идущих по салатовой ветке в сторону станции «Марьино», было необычайно людно для этого времени дня. Пахло зеленью: пассажиров с цветами можно было встретить в каждом составе. В руках держали и большие букеты, и по несколько цветков, перевязанных траурной лентой. Печальная девушка в конце вагона поезда, отправившегося со станции «Печатники» в сторону «Марьино», положила белую хризантему на окно.

Перед отпеванием

На станции «Марьино» вагоны пустели — большая часть пассажиров выходила именно здесь. В центре зала их встречала группа полицейских и люди в черном без опознавательных знаков, но с рациями на груди; в переходах — силовики в полном обмундировании: балаклавы, шлемы, дубинки, наколенники. Многие выходили станцией раньше, на «Братиславской». Там толпа раздваивалась: одна часть шла к храму по улице, другая пыталась срезать через дворы.

По пути к церкви маршировали силовики в синих зимних костюмах. Через каждые 10-20 метров стояли небольшие группы полицейских. «Уважаемые граждане, кто на прощание — поворачиваем налево, в обход», — снова и снова повторял в громкоговоритель один из них. «Народу, блин, я тебе передать не могу», — говорила женщина в телефонную трубку, продираясь сквозь плотный людской поток.

Толпа росла. За час до отпевания очередь из желающих проститься с политиком растянулась на километр и увеличивалась с каждой минутой. Туда, где она заканчивалась, не добивали «глушилки» мобильного интернета — но на подходах к храму сеть у многих пропадала. Люди в основном молчали или вполголоса переговаривались друг с другом. 

Многие надели медицинские маски или солнцезащитные очки. Из каждых двух десятков людей хотя бы один скрывал лицо. «Слава Алексею Навальному!» — крикнул кто-то в хвосте очереди. Подобные выкрики раздавались каждые несколько минут.

Толпа прошла пустую доску объявлений с надписью «Выборы», воткнутую у одного из домов. На том же пути — стоматология «Президент»; поравнявшись с нею, многие делали фотографии.

«Захоранивать надо при свете дня, а темнеет сейчас рано. [Ведь еще] два часа всего, — раздался в толпе встревоженный женский голос. — Эх, не успеем, не попадем…» Его перебил раздраженный мужской: «Не важно! Юль, это не важно. В ста метрах мы или пяти километрах… Важно просто быть здесь». 

Мимо очереди прошла группа силовиков без опознавательных знаков. Вслед за ней — мужчина средних лет, который кричал толпе: «Эй, че стоите, долбоебы? Моя воля, я бы вас всех расстрелял!» Никто ему не ответил. Пожилая женщина в платке как ни в чем не бывало продолжала раздавать поминальные конфеты.

Около двух часов дня кортеж с телом Алексея Навального подъехал к церкви. В толпе его, среди прочих, ждали европейские дипломаты, в том числе послы США, Франции и Германии, а также несколько российских политиков — Екатерина Дунцова, Евгений Ройзман и Борис Надеждин. Некоторые из них держали охапки красных гвоздик и роз. 

Сотрудники ритуальной службы аккуратно достали гроб из машины с наклейкой «Ритуал». Четверо мужчин с красными повязками на рукавах несли гроб с телом Алексея Навального под аплодисменты и крики «Навальный! Навальный!» Снимая траурную процессию на телефоны, люди в толпе плакали. 

Следом по ступенькам церкви поднялись родители политика — Людмила и Анатолий. Тех, кто пришел проститься с Навальным, начали запускать на территорию храма. Кто-то произнес: «Хотели запретить, а получилось шествие больше, чем на квартал». 

В церкви

В церкви установили гроб и сняли с него крышку, чтобы близкие — внутрь помимо них попали немногие — могли проститься с Навальным. Он лежал в складках белой ткани, которая устилала гроб изнутри. На лбу — православный венчик, на покрывале — охапки красных роз и белых тюльпанов. 

Людмила и Анатолий Навальные сели рядом с гробом, за ними выстроились фотографы и те, кто успел попасть в храм. Многие держали свечи. 

Священник приступил к панихиде: «На Кресте пригвождаем, мученическия лики к Себе собрал еси, подобящияся Страсти Твоей, Блаже. Темже Тя молим: к Тебе преставленныя упокой». В гроб в это время продолжали подкладывать цветы.

Когда священник закончил, включили запись заупокойной литии — «Вечная память» в исполнении церковного хора. Склонившись над гробом, священник что-то вполголоса объяснял Людмиле Навальной, она кивала. Затем он положил в гроб иконку. Вскоре — отпевание длилось не больше 20 минут — алтарники дали распоряжение закрыть крышку. 

Раздались выкрики тех, кто не успел подойти к гробу: «Дайте попрощаться!», «Ну пожалуйста!», «Ради Бога!», «Подождите!» Не обращая на них внимания, мужчины в черном и с красными повязками окружили гроб и начали быстро вынимать из него цветы. «Батюшка сказал закрывать», — произнес кто-то. Над толпой зазвучал женский плач: «Покойся с миром. Прости, прости, что не уберегли».

В половину третьего ударили в колокол, и из церкви вынесли гроб. Пришедшие проститься зааплодировали и снова стали скандировать «Навальный!» К этому времени очередь к храму растянулась уже больше чем на полтора километра.

Гроб погрузили в машину. Люди со всех сторон забрасывали ее цветами. Где-то в толпе, недалеко от главных ворот храма, запели молитвы. Их изредка прерывали выкрики: «Герои не умирают!» 

Под аплодисменты катафалк, осыпаемый цветами, выехал в сторону кладбища. Вслед ему раздавалось: «Спасибо!»

Дорога на кладбище

«Все на кладбище!» — крикнул мужчина у церковной ограды. Толпа развернулась и плотным потоком двинулась в сторону Братеевского моста. Где-то девушки стройно пели «Христос воскресе из мертвых», раздавались крики «Навальный!» Люди двигались вдоль ограждений, сквозь полицейских в полном обмундировании, вереницу автозаков, пустые электробусы и экипажи конной полиции.

— Ты смотри, все морды прячут, — сказала женщина лет шестидесяти.

— Неужели думают, что-то будет? Тут же люди все культурные, — ответил ей мужчина лет сорока. 

— Да, потому и власть еще не сменилась.

Перед одним из пешеходных переходов парень в серой куртке сдвинул в сторону металлическое ограждение, мешающее толпе, и оно с грохотом упало. Стоявшие неподалеку росгвардейцы передали коллегам по рации просьбу поднять его. «Ой, извините, случайно уронили», — почти хихикая сказали молодые люди, перебегая дорогу. Их никто не остановил. 

«Активнее работаем в мегафон», — доносилось из полицейской рации. Но сами силовики как будто не совсем понимали, что делать, и вежливо подсказывали дорогу тем, кто спрашивал. Люди шли мимо них сплошным быстрым потоком.

Проезжающие мимо машины сигналили. В ответ люди аплодировали и махали цветами. «Молодежь, вы ненормальные», — качала головой пожилая женщина с болоневой сумкой в руках. 

Несколько человек пытались срезать путь через сугробы, чтобы перелезть ограждения, но к ним со стороны кладбища побежали сотрудники полиции. Кто-то крикнул: «Шухер!» — и толпа продолжила движение по прежнему маршруту.

В потоке пробовали прикинуть, сколько людей пришли попрощаться с Навальным. 

— Тут на двести метров тысяча человек. В длину двести и в ширину пять [метров]. Километр — уже пять тысяч [человек]. А сколько тут километров! — рассуждал вслух мужчина. 

— Да это не тысячи людей, это десятки тысяч, — отвечал ему собеседник.

— А если не было бы страха, сколько еще бы пришли? А если бы еще и провели все нормально, как положено?

У кладбища в это время надрывно кричала женщина: «Да дайте нам уже нормально попрощаться, и мы уйдем!» Толпа начала скандировать: «Навальный!» и «Он жив в наших сердцах!» 

— Путин говорил: «Нам его смерть доставит больше неприятностей, чем пользы». Так и вышло! — рассуждал кто-то в толпе.

— И все равно ведь убили. Убил, — донеслось в ответ.

Недалеко от кладбища двое детей — мальчик лет семи в синей куртке и девочка примерно трех лет в розовой — играли в ладоши. Глядя на них, мать, держащая в руках траурный букет, улыбалась. «Какие маленькие и тоже пришли проститься! — умилялась проходящая мимо высокая пожилая женщина. — Дай бог хоть они доживут до счастливой России будущего». «Да, у них есть шанс», — ответил седой мужчина из толпы. 

Поток людей двигался мимо стихийного мемориала, который появился примерно в километре от кладбища: в сугроб воткнули цветы и церковные свечи. Вскоре на снег начали класть записки: «Весна наступит, и мы обязательно справимся», «Навальный — герой России», «Алеша, ты наш свет», «Алексей, спасибо за все». «Вот и вся Россия, — заметил один из проходящих мимо. — Грязный сугроб и цветы».

Кладбище

На кладбище родные в последний раз увидели Навального. Гроб закрыли и опустили в устланную лапником могилу. В это время играла песня Фрэнка Синатры «My Way». Затем зазвучала музыкальная тема из второй части «Терминатора» — Навальный очень любил этот фильм и называл его «самым великим».

— О, играет музыка из «Терминатора», — сказал кто-то.

— Значит, еще вернется.

Толпа без передышки скандировала «Пропускай!» — силовики пускали на кладбище лишь небольшими группами. Те, кому удалось войти, брали горсти земли из специальной емкости и бросали на крышку гроба. Земля падала с глухим стуком. 

Внезапно полицейские начали разворачивать пришедших со словами: «Кладбище закрыто». Но люди не хотели уходить, они кричали «Не уйдем!» и «Нет войне!» Вскоре проход к могиле опять открыли, причем родителей с маленькими детьми пускали без очереди. 

На металлическом ограждении у кладбища кто-то написал черным маркером: «Навальный Леха 1976–2024». «Давайте поблагодарим Алексея за все, что он для нас делал, — раздался чей-то голос. — Спасибо, Алексей!» 

«Спасибо, Алексей! Спасибо!» — ответила толпа.

На могиле Навального установили деревянный крест, к которому прикреплена черно-белая фотография политика — на ней он вполоборота. К этому времени пришедшие проститься с Алексеем Навальным принесли столько цветов, что они огромной тяжелой грудой легли на могилу. Люди все шли и шли: задерживаясь на мгновение, крестились или кланялись. Стоявший рядом мужчина в костюме каждые 10 секунд напоминал: «Пожалуйста, проходите дальше. Все хотят проститься».

— Зачем он все-таки вернулся? — всхлипывая, произнесла девушка на выходе с кладбища.

— За этим и вернулся, — ответил ей мужчина — и кивнул на очередь.