истории

«Да на хер елку. Мне жизнь дороже» Белгород. Первые часы после обстрела. Репортаж «Медузы» и «7×7»

Источник: Meduza

Днем 30 декабря Белгород попал под самый сильный обстрел с начала полномасштабной войны в Украине — на следующий день после массированной атаки украинских городов российскими ракетами. По последним данным властей на утром 31 декабря, число погибших в результате серии ударов по центру города достигло 24 человек, среди них — четверо детей. Белгород, как и вся Россия, 30 декабря активно готовился к Новому году: местные жители отправились за покупками, в магазинах стояли очереди, а на дорогах были пробки. Столь масштабная атака стала для города настоящим шоком. О том, как белгородцы пережили первые часы после обстрела, — в совместном репортаже «7×7» и «Медузы».

В этом тексте есть мат. Если для вас это неприемлемо, пожалуйста, не читайте его.

«Я в магазин не попаду, Таня»

Обстрел Белгорода начался примерно в три часа дня. В небе глухо взрывались сбитые ПВО ракеты. Их обломки падали в центр города.

Белгородцы сразу заговорили о том, что «прилетела ответка»: 29 декабря Россия обстреляла сразу несколько украинских городов — в результате, по последним данным, погибли не менее 35 человек, более 160 получили ранения.

Последствия «ответки» теперь видны всюду в центре Белгорода. В Центральном парке дымится сгоревшая машина. Возле нее курит мужчина в пальто.

— А чья это машина?

— Моя. Была и нету, — спокойно, но с нервной улыбкой говорит мужчина.

На выходе из парка догорают еще несколько разбитых автомобилей. Люди стоят перед красно-белыми лентами оцепления и снимают на видео. Воют сирены — впервые с начала войны.

Ближе к центру собираются толпы людей. Некоторые стоят у оцепления рядом с разрушенным зданием кафе на улице 50-летия Белгородской области — белгородском Арбате, как его называют местные.

— Тут в центре такая жопа творится… — громко говорит по телефону мужчина.

— Таня, тут центр перекрыли, я в магазин не попаду, Таня! Я иду к машине, тут военные, солдаты, — рассказывает по телефону еще один местный житель.

К людям подходит мужчина в кожаной куртке и черной шапке, похожий на силовика. Он просит людей не снимать последствия обстрела на камеру и отойти.

— Ребята, не нагнетайте, не снимайте, пожалуйста. Удалите видео, — обращается он к группе подростков.

— Мы не снимаем. Мы другим показываем, как не надо, — отвечают они.

За ограждением неподалеку, на пешеходном переходе через улицу Преображенская, лежит накрытое ярко-оранжевым брезентом тело.

«Там вполне могло в хату уебать»

На улице Попова выбиты стекла универмага «Белгород» и витрины ювелирных магазинов. Рядом стоят скорые и пожарные. Но из торгового центра все еще доносится спокойная музыка. Молодой парень метлой сметает осколки стекла. Они трескаются и отлетают под ноги. Прохожий подбирает один обугленный осколок с земли. Рядом лежит еще один — примерно полметра в длину.

На тротуаре — опрокинутая детская коляска. На ее ручке — кровь.

Вдруг ровно в четыре часа дня поверх звука сирен зазвонили колокола Преображенского собора — так люди на улицах узнали, что с момента обстрела прошел час.

На Соборную площадь, где работает бесплатный каток, невозможно попасть из-за оцепления. Местные паблики сообщали, что именно на каток упали самые большие обломки. Но издали последствий уже не видно.

На Свято-Троицком бульваре рядом с Соборной площадью практически нет людей. Старушка ест булочку на скамейке. На улице Богдана Хмельницкого стоят пустые автобусы, как будто для эвакуации. По дороге проносится полицейская машина с мигалками. Сирены после четырех часов дня выключили.

По бульвару идут двое парней. Они обсуждают, насколько близко от их домов пришлись удары.

— Там вполне могло в хату уебать. Еще 15 метров — и вот оно, — говорит один из них.

На парковке перед супермаркетом люди ставят в багажник покупки. Женщина по телефону рассказывает, что магазин косметики, куда она ходила с мужем, «разбомбило».

— Я даже не представляю, что в Шебекино, если тут так, — обсуждают парни.

— Валуйский район тоже ебашат.

— Да Белгород не сказать что ебашат.

— Да. Но это было ожидаемо.

Парк Победы в паре сотен метров от Соборной площади пуст. На саму площадь отсюда тоже не попасть: полицейский в каске с искренним участием объясняет каждому прохожему, как обойти оцепление.

— Вот сюда через дворик проходите, мужчина. Так безопаснее.

В начале обстрела белгородцы вдруг обнаружили, что многие укрытия — подвалы в домах — закрыты на замки. Однако через полтора часа после обстрела убежища открыли: в одном из них, на Театральном проезде, прячется женщина в синей куртке.

«Вы берегите себя. Вам еще жить и жить»

В городе начало темнеть. Возле дома на лавочке сидит пенсионерка с кнопочным телефоном в руках. За ее спиной — открытый подвал.

— Вы слышали обстрел?

— Он был с час назад. Сейчас не слышала.

— Я про тот, что был час назад.

— Да, слышала. Я же в этом доме живу.

— Спускались в подвал?

— Нет. Я спокойно сидела. Никуда не спускалась. Вы знаете, это все нацисты, как про них говорят. Они все ждали-ждали момента — и дождались. Нацисты эти, которые с Украиной.

— А сейчас почему вы вышли на улицу?

— Я кушать готовила, картошечку чистила. Вышла мусор вынести — что он будет лежать? Пришла, посидела. Если что — пойду на третий этаж.

— А через этот двор можно как-то пройти? Там площадь перекрыта.

— Да, можно, вот так. Вы берегите себя, молодой человек. Вам еще жить и жить.

Сирены скорых, пожарных и полиции утихли. Стемнело. С улиц почти исчезли люди и машины. Те, кто все еще не вернулись в дома, идут осторожно — и молчат. На Преображенской по-прежнему лежит тело под оранжевым брезентом.

Возле Центрального рынка стоит женщина с окровавленной рукой.

— Вам нужно в больницу! — говорит ей прохожая.

— Да что в больницу? Не пойду я в больницу! — отвечает женщина.

Через 50 метров другая женщина фотографируется у новогодней инсталляции. Некоторые магазины и дома в этой, уже не центральной, части города остались без света. В супермаркете беседуют продавцы.

— Ты на елку [на Соборной площади] пойдешь? — спрашивает парень.

— Да на хер ее. Мне жизнь дороже, — отвечает женщина.

— Да. А она же еще и светится. Как маячок.