разбор

Путин снова похвастался успехами российской экономики. Она и правда растет — но в первую очередь за счет войны И это создает огромные риски для будущего

Источник: Meduza

Владимир Путин начал свою «прямую линию» с перечисления достижений российской экономики: по его словам, рост ВВП к концу года составит 3,5%, что позволит отыграть падение 2022-го и «идти вперед»; растут промышленное производство, инвестиции в основной капитал и другие показатели. То, что санкции не смогли помешать российской экономике быстро восстановиться почти до довоенных показателей уже в 2023 году, свидетельствуют и последние данные Росстата. Это же признают западные медиа и аналитики. Помощник Путина по экономике Максим Орешкин утверждает, что Европа пострадала от санкций против России сильнее, чем сама Россия. Но все далеко не так радужно: за успехи военного производства каждый день расплачиваются россияне, инфляция достигла 7,5% (что признает и Путин), милитаризованная экономика перегрелась, а 2024 год грозит ей торможением и даже новым спадом.

Этот текст был впервые опубликован 8 декабря и обновлен 14 декабря.

Показатели российской экономики в 2023-м действительно впечатляют. Прогнозы роста по итогам года — в разы выше весенних ожиданий

Международные санкции сильно ударили по российской экономике, но не смогли ее разрушить: она перестроилась прежде всего с целью финансирования войны против Украины и нашла лазейки для запрещенного Западом импорта товаров и компонентов. Одновременно нефтяные санкции не возымели должного сокрушительного эффекта, поскольку Москва смогла перенаправить экспортные потоки энергоносителей на восток (правда, ценой формирования чрезвычайно опасной зависимости от Китая). Не последнюю роль в адаптивности российской экономики сыграли профессионализм и изобретательность путинских технократов.

В результате ВВП России в третьем квартале 2023 года, по предварительной оценке Росстата, вырос сразу на 5,5% в годовом выражении, а в целом за десять месяцев 2023 года он увеличился на 3,2% год к году, а к результату двухлетней, довоенной реальности — на 1,1%. Близкий к правительству России Центр макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) полагает, что в августе 2023 года российская экономика вышла из рецессии, которая продлилась в совокупности десять месяцев. Самую высокую динамику восстановления в третьем квартале 2023 года показали оптовая (+23%) и розничная торговля (+11%), обрабатывающая промышленность (+10%) и строительство (+8%).

В начале ноября министр экономического развития Максим Решетников обещал, что по итогам года экономика России вырастет более чем на 3% при намного более скромных весенних прогнозах министерства в 1,2% и ЦБ — 0,5–2%. Выход на уровень роста 3% и более теперь ожидают и экономисты Bloomberg Economics и ЦМАКП. Международные организации (МВФ, ОЭСР, Еврокомиссия) в рамках осеннего пересмотра тоже фронтально улучшили оценки по динамике российской экономики в 2023 году. А в начале декабря Владимир Путин озвучил финальный прогноз — не менее 3,5% роста: «Согласитесь, — здесь все люди грамотные, — для российской экономики это хороший показатель».

Это правда хороший показатель для российской экономики в последние годы. Для сравнения: в 2021 году ВВП России увеличился на 4,7% — и это был самый высокий результат с 2008 года. Но рост экономики в 2021 году, как и в 2023-м, — это восстановление после падения, а не следствие качественного развития.

Рост экономики обеспечивает милитаризованный обрабатывающий сектор. Путин даже утверждает, Россия слезла с «нефтяной иглы». Но это неправда

Высокие продажи нефти и газа сохранили важнейший источник доходов России, в результате чего федеральный бюджет чувствует себя лучше, чем изначально оценивал Минфин, и щедро поддерживает военное производство (это прежде всего чувствует обрабатывающая промышленность), а также выдает льготные кредиты (что резко критикует глава ЦБ Эльвира Набиуллина: «За кредиты избранным платят все остальные»).

Война и контроль над аннексированными территориями и собственными гражданами стали приоритетами бюджета 2023 года: расходы на «национальную оборону» и «национальную безопасность» превысят по итогам года девять триллионов рублей (6,2% ВВП), что составляет почти треть всех бюджетных расходов. Но дальше — больше: в 2024 году, по бюджетному плану, речь идет о сумме уже свыше 14 триллионов рублей (почти 8% ВВП), то есть уже почти 40% всех бюджетных расходов. И это без учета строительных работ на аннексированных Россией территориях Украины, которые в значительной степени субсидируются, а также без учета финансовой поддержки семей погибших на войне.

В результате потребности фронта, финансируемые за счет бюджета, обеспечили бурный годовой рост обрабатывающей промышленности (в октябре она выросла на 9,5%, в сентябре — на 10,9%, в августе — на 10,3%, в июле — на 9,5%, во втором квартале года — на 10,4%). Масштабы сектора в структуре роста настолько значительны, что Владимир Путин даже заявил, что Россию теперь нельзя называть сырьевой экономикой или «бензоколонкой» — потому что более половины (54%) роста ВВП обеспечила именно обрабатывающая промышленность (то есть прежде всего оборонные нужды), а еще 44% — «обеспечивающие отрасли: торговля, общественное питание, другие услуги» (их рост обеспечен повышением зарплат, связанным с кризисом на рынке труда — о нем речь пойдет ниже, — и опять же ростом военных расходов). И только 2% роста, по словам Путина, пришлось на добычу полезных ископаемых.

Добыча действительно сокращается в годовом выражении, но это, как объяснял вице-премьер Александр Новак, обусловлено договоренностями с ОПЕК+ по добровольному снижению с целью поддержки высоких цен на нефть.

Но зависимость России от нефтяного экспорта, вопреки заявлениям президента, никуда не делась. Нефтегазовые доходы обеспечили треть (31%, или 7,2 триллиона рублей) всех доходов федерального бюджета за 10 месяцев 2023 года. Период высоких цен на нефть не был использован для модернизации и диверсификации российской экономики и ее экспорта, полагает экономист и бывший заместитель председателя ЦБ Сергей Алексашенко с опорой на данные исследования Growth Lab Гарвардского университета по сравнению технологического развития стран. «Утверждения Владимира Путина, что Россия перестает быть „бензоколонкой“ и движется к экономической „самодостаточности“, не имеют ничего общего с действительностью», — спорит он с президентом. Именно примитивная сырьевая структура экспорта, по мнению Алексашенко, повысила его устойчивость к международным санкциям и помогла Кремлю продолжать войну.

Но Путин прав в том (хотя он явно не это имел в виду), что российская экономика стала намного более милитаризованной. Доля ненефтегазовых доходов в общем объеме доходов федерального бюджета приближается к 70% (по сравнению с январем — сентябрем 2022 года она возросла почти на 15 процентных пунктов). И это связано с тем, что бюджет финансирует обрабатывающий сектор и выплаты населению, которые, в свою очередь, возвращаются в казну повышенными налоговыми сборами в ненефтегазовом секторе.

Экономика растет в условиях кризиса на рынке труда. При рекордно низкой безработице компании страдают от дефицита кадров, а производительность труда снижается

Оборонному производству требуются рабочие руки — прирост числа вакансий в промышленности, согласно исследованию сервиса SuperJob, за год составил 122%, а в логистике и строительстве — 35 и 31%, соответственно. Кадровый голод при этом испытывают более 85% всех российских компаний. Самые дефицитные позиции — квалифицированные рабочие. Заместитель гендиректора «Ростеха» Николай Волобуев оценил потребность госкорпорации только в «квалифицированных инженерных кадрах» в 20 тысяч человек.

Следствием кадрового дефицита на рынке труда стала зарплатная гонка — номинальные зарплаты за девять месяцев 2023 года выросли на 13,2% год к году, а реальные — на 7,4%. Одновременно безработица в России в октябре снизилась до 2,9% — это минимальное значение с 1991 года. В ноябрьском интервью помощник Путина по экономике Максим Орешкин предложил считать низкую безработицу «якорным» показателем здоровья российской экономики: «У нас в истории России никогда не было такого низкого уровня безработицы. <…> [Его] можно считать зримым достижением экономической политики».

Но впечатляющие показатели по безработице и росту зарплат россиян скрывают тяжелое положение с производительностью труда. В 2022 году производительность труда, по данным Росстата, снизилась на 3,6% по сравнению с довоенным 2021 годом. Это самое сильное снижение с 2009 года (−4,1%). Число занятых в производительных секторах экономики сократилось в силу эмиграции из-за войны и репрессий квалифицированных сотрудников, а также участия и гибели на войне мобилизованных и контрактников. Общая численность этих двух категорий может составлять около одного миллиона человек — до 1,5% совокупной занятости.

Можно сказать, что рынок труда оказался перегрет, как и вся российская экономика.

Перегрев экономики ускоряет рост цен — ВВП растет быстрее потенциала. ЦБ в ответ вынужден держать высокую ставку 15%

Перегрев экономики — тревожное явление. Восстановление на «топливе» высоких бюджетных вливаний произошло слишком быстро. Внутренний спрос превысил возможности расширения производства, и, как следствие, это привело к ускорению роста цен.

Поэтому ЦБ и аналитики сходятся во мнении, что экономика России — в состоянии перегрева, то есть растет быстрее своего нынешнего потенциала. По оценкам аналитиков Газпромбанка — на 2,5% ВВП.

В ноябре инфляция достигла 7,5% в годовом выражении — и пока не намерена тормозить. Предприятия сохраняют высокий оптимизм и в части спроса на свою продукцию, и в части объемов производства. И причина этому — ожидаемый спрос со стороны государства.

Чтобы укротить инфляцию, Центробанк вынужден был резко поднять ключевую ставку — до 15% — и заявить, что высокая ставка теперь надолго.

Так что, получается, что экономика России восстановилась (и даже слишком) — а дальше будет расти?

В совокупности все описанные факторы не позволяют экспертам прогнозировать рост российской экономики и в следующем году. Если заглянуть глубже (как мы сделали выше с рынком труда), то в позитивной на первый взгляд динамике обнаружатся серьезные проблемы.

В третьем квартале 2023 года экономика достигла пика своего восстановления, и оперативные данные уже свидетельствуют о замедлении темпов роста в четвертом квартале, предупреждает ЦБ.

Промышленность не может расти быстрее довоенных уровней: ускорение темпов роста обрабатывающей промышленности будет ограничиваться уже высоким уровнем загрузки производственных мощностей и дефицитом на рынке труда, замечает Станислав Мурашов из Райффайзенбанка. Повышение ключевой ставки, в свою очередь, затормозит рост зарплат и осложнит проблему технологического перевооружения предприятий.

В условиях почти стопроцентной занятости ближайшая перспектива рынка труда — перераспределение работников между секторами. Повышение ставки ЦБ ударит по занятости в строительстве, розничной торговле и финансах, что, в свою очередь, еще больше усилит переток рабочей силы на предприятия, связанные с ВПК, предсказывает Александр Исаков из Bloomberg Economics.

Рост государственных расходов, кредитования и дефицит на рынке труда увели инфляцию далеко за целевой показатель ЦБ в 4%. Повышение ставки спровоцирует охлаждение кредитования, что, в свою очередь, снизит потребительский спрос. В результате Исаков оценивает риск рецессии в следующие полгода выше 70%.

Минэкономразвития оптимистично считает, что и в 2024 году темпы роста ВВП будут держаться выше 2%. ЦБ предусматривает торможение темпов роста экономики до диапазона 0,5–1,5%. Оценка МВФ и ОЭСР больше согласуется с ЦБ — 1,1% роста. Еврокомиссия ожидает 1,6%, Всемирный банк — 1,3%.

Но опасен даже не риск рецессии в ближайшей перспективе из-за перегрева экономики. Пока война остается приоритетом для государства, расходы бюджета на развитие человеческого капитала, то есть на здравоохранение и образование, сокращаются. Санкции уже ограничили доступ России к передовым технологиям, производительность труда упала. Чем дольше рост экономики будет обеспечиваться главным образом военными расходами, тем сложнее будет вернуться к решению сложных «гражданских» проблем и проще — затягивать войну.