истории

«Чудесная история Генри Шугара» Уэса Андерсона — экранизация четырех рассказов Роальда Даля для Netflix И посмотреть ее стоит даже тем, кто устал от конфетной эстетики режиссера

Источник: Meduza

Уэс Андерсон обычно выпускает не больше одного фильма в год, но в 2023-м он представил сразу две большие картины. В мае в Каннах прошла премьера «Города астероидов», а 27 сентября на Netflix стала доступна «Чудесная история Генри Шугара» — это четыре новеллы, не связанные между собой сюжетно, роли в которых исполнили любимые актеры Андерсона: Бенедикт Камбербэтч, Рэйф Файнс, Бен Кингсли и Дев Патель. Кинокритик Антон Долин объясняет, чем этот фильм выделяется в карьере Андерсона и почему его особенно стоит посмотреть тем, кто устал от фирменной эстетики режиссера.

Это не только второй большой проект Уэса Андерсона за год после «Города астероидов», но и одна из самых оригинальных работ в карьере режиссера. Четыре новеллы (в совокупности длительностью чуть меньше полутора часов) сняты по рассказам британца Роальда Даля (Андерсон уже экранизировал его сказку «Бесподобный мистер Фокс» в формате анимации) с одной и той же съемочной группой и небольшим составом актеров. Сюжетной связи между эпизодами нет, содержательная — неочевидна. Это не вполне сериал и не совсем фильм. С одной стороны, типичный Андерсон с его раздражающим формализмом, специфическим юмором и узнаваемыми героями-чудаками. С другой — эксперимент, который ставит под вопрос привычный метод режиссера. 

«Чудесная история Генри Шугара» позволяет как минимум пересмотреть самую частую претензию к Андерсону: несоответствие его скрупулезно выстроенных, порой головокружительно сложных композиций откровенно пустячным и плохо запоминающимся сюжетам. Фильм основан на первоклассной прозе одного из лучших писателей ХХ века. Даля несправедливо часто называют детским автором, в то время как уровень его новеллистики заставляет вспомнить Эдгара Аллана По, Натаниэля Готорна и Редьярда Киплинга. Благодаря этой литературной базе после просмотра «Чудесной истории» в памяти остаются не смешные гримасы на лицах любимых актеров, не тщательно украшенные и статичные живые картины, а именно рассказанные с экрана истории. 

В первой — она называется, как и весь фильм, «Чудесная история Генри Шугара» — заглавный герой (Бенедикт Камбербэтч), сибарит и холостяк, вычитывает в случайно найденной книге поразительный рассказ о человеке, способном видеть с закрытыми глазами (Бен Кингсли). Во второй — «Лебеде» — взрослый мужчина (Руперт Френд) вспоминает о детской травме: взрослые мальчишки едва его не убили. В «Ловце крыс» слегка пугающий профессиональный крысолов (Рэйф Файнс) истребляет грызунов. Наконец, в «Яде» инспектор (Дев Патель) и доктор (вновь Кингсли) пытаются спасти знакомого (опять Камбербэтч) от заснувшей на его груди ядовитой змеи. Каждый из актеров появляется в проекте минимум дважды, а Файнс фигурирует во всех четырех рассказах, так как еще и читает текст «от автора».

Однако назвать эти четыре маленьких фильма простой иллюстрацией к изобретательной прозе Даля было бы несправедливо. Незаурядный первоисточник становится для Андерсона почвой для рефлексии о том, что же такое для него кинематограф. 

Большинство фильмов Андерсона можно определить как синтетические — их разнородные элементы неразделимы. Этот же проект — аналитический. Если «типичный Андерсон» напоминает сложносоставной торт или нарядный замок, аккуратно собранный из конструктора, то «Чудесная история Генри Шугара» разбирает кондитерское изделие на ингредиенты, а многоэтажную постройку — на отдельные кубики. Возможно, поэтому здесь совсем нет привычной для режиссера избыточности. Вместо них — скупость и демонстративно скромный бюджет.

Снято все исключительно в павильонах, разыграно ограниченной труппой актеров. Все приемы обнажены не просто как в театре, но как в театре брехтовском. Прямо в кадре на лица исполнителей наносят грим, меняются декорации, ассистент в комбинезоне подносит реквизит. Даже нехитрая иллюзия левитирующего над землей йога разоблачена шаг за шагом, чтобы было видно: это не настоящий полет, а спецэффект. Показательнее всего второй сюжет, «Лебедь», разыгранный, по сути, одним актером в предельно простых и минималистских декорациях из штабелей сена, — это больше похоже на триеровский «Догвилль», чем на привычного Андерсона. 

У нас есть возможность рассмотреть под лупой каждый элемент, из которого рождается кино. Литература подана как неадаптированный текст для декламации (именно это «играют» актеры), рассказчик озвучивает даже служебные ремарки: «сказал я», «подумал он». Декорации, через которые Андерсон транслирует свой фирменный дизайн, меняются на глазах, как в опере барокко. Кстати, об опере — именно эта сверхусловная форма отвечает за репрезентацию музыки (за кадром звучит нежнейшее прощальное трио из моцартовского «Cosi fan tutte»).

Сразу проясняется выбор материала: рассказы Даля для Андерсона — инструмент в анализе языка кино, в котором сплетены чудо и мошенничество. Первая из четырех историй — о чуде: врачи сталкиваются с необъяснимым явлением — йогом, который может видеть с закрытыми глазами. Один из докторов описывает его историю в книге — и таким образом дает магический инструмент в руки шулеру. Тот находит таинственного героя, учится у него концентрации мысли и обретает способность выигрывать в карты. Но обретя неслыханное богатство, неожиданно посвящает себя благотворительности.

Сюжет выстроен как череда шкатулок, в каждой из которых заключена меньшая, — очень андерсоновская структура. Однако напряжение и смысл ей придают три различные ипостаси иллюзорности: подлинное беспричинное чудо (оно же талант), построенный на этой невероятной способности обман и, наконец, благое деяние, способное обман облагородить. 

За этим несложно рассмотреть авторскую рефлексию о том, чем занимается он сам — украшательствами для развлекательных целей (и, конечно, заработка) или все-таки улучшением мира, априори пугающего и несправедливого? Именно его описанию посвящены три более короткие рассказа, в центре каждого из которых смерть — мистическая и связанная с волшебной трансформацией («Лебедь»), буднично-незаметная («Ловец крыс») или потенциальная, подстерегающая любого в самый неожиданный момент («Яд»).

Единственный вывод, к которому приводит «Чудесная история Генри Шугара», можно сформулировать так: искусство вымысла мало кого спасет, чудо хрупко и ненадежно, иллюзии всегда врут, зато с ними реальность чуть менее невыносима, а смерть — почти совсем не страшна.