истории

«Я ЗАПЛАКАЛ, СПАСИБО МИТСКИ, ВЫ МОЯ МАМА <3» Одна из главных пластинок осени — «The Land Is Inhospitable and So Are We» Мицки. Лев Ганкин рассказывает, как фанаты увидели в певице не только вдохновительницу

Источник: Meduza

Мицки Мияваки — японо-американская певица, которую обожают и критики, и пользователи тиктока — 15 сентября выпустила свой седьмой альбом «The Land Is Inhospitable and So Are We». С одной стороны, он совершенно не похож на ее предыдущую работу «Laurel Hell» — синтезаторного звука здесь почти нет. С другой — в нем безошибочно угадывается почерк автора, откровенно рассказывающего слушателям о бесприютности, покинутости и стремлении спрятаться от этого (иногда на дне стакана). Музыкальный критик Лев Ганкин рассказывает о новой работе певицы, которую слушатели называют «мамой».

Мицки входит в темный зал и видит перед собой стул. Через пару мгновений выясняется, что он здесь не один — пространство напоминает заброшенную мебельную фабрику, по которой пронесся ураган. Вокруг — десятки стульев разных форм и стилей: прямых и непритязательных, с изящно скругленными спинками, на растопыренных ножках, с жесткими сиденьями и с мягкими, целых и сломанных, стоящих стоймя и опрокинутых набок. Мицки подходит к стульям и начинает громоздить их друг на друга. Когда из них вырастает высокая башня, она, опровергая все законы физики, взбирается на вершину и вглядывается оттуда вдаль. Последний кадр клипа на песню «My Love Mine All Mine», в котором разворачивается описанная сцена, — размытая, расфокусированная палитра ярких цветовых пятен. В них угадывается некий пейзаж, явно колористически противопоставленный скупому, плохо освещенному интерьеру зала со стульями, — но что конкретно Мицки увидела с верхотуры, остается нам неведомо. 

«My Love Mine All Mine» — отрывок свежего, седьмого по счету альбома певицы, «The Land Is Inhospitable and So Are We» («Земля негостеприимна, и мы тоже»). В нем Мицки во многом верна себе — по крайней мере, не отступает от своей извечной привычки недоговаривать, оставлять многое за кадром (хотя и о фиксации певицы на предметах мебели можно было бы написать отдельную статью: главным героем ее концертов 2019 года, один из которых я наблюдал лично, был стоящий по центру сцены обеденный стол, вокруг которого она устраивала захватывающий хореографический перформанс).

Как и все остальные ее записи, новая пластинка длится плюс-минус полчаса — песни сходят на нет, казалось бы, только начав разбег; самая короткая, «When Memories Snow», едва превышает полторы минуты. Тематически это, судя по всему, брейкап-альбом — эхо расставания звучит почти в каждой композиции: в «I Donʼt Like My Mind» лирическая героиня в одиночестве ест предназначенный для двоих рождественский пирог, в «When Memories Snow» пытается расчистить свой мир от уподобленных снежным заносам воспоминаний, в «Iʼm Your Man» размышляет о смерти и лишь в заключительной «I Love Me After You» как будто примиряется с новым статусом. Правда, подробностей личной жизни Мицки никогда не раскрывала — остается опять-таки лишь догадываться, каким именно отношениям посвящен очередной блок ее композиций. 

Интровертному характеру Мицки соответствует и сама музыка: открывающая пластинку песня «Bug Like an Angel» помещает нас в мертвую петлю из четырех мажорных аккордов — и это вовсе не жизнеутверждающий мажор, а, наоборот, мучительный, сведенный бесконечным повторением к монотонному, назойливому фону. Вероятно, именно здесь это решение дополнительно связано с непосредственной темой композиции: «Bug Like an Angel» посвящена алкогольной зависимости и безвыходный квадрат аккордов — метафора губительной привычки, от которой так трудно избавиться.

Впрочем, положение все же не выглядит беспросветным: в гранжевый гитарный бой периодически без предупреждения вторгается обнадеживающий госпел-хор. А жучок, прилипший к донышку стакана (это лишь одно из многих насекомых, населяющих пространство альбома, — позже нам встретятся комары, сверчки, цикады и не только), в заголовке трека сравнивается с ангелом. Когда пьяница, задрав голову, опрокидывает в глотку последние капли напитка, распластанное мертвое насекомое на фоне неба начинает напоминать ангела, считает певица, вновь демонстрируя свое умение видеть красоту в самых маловероятных местах и ситуациях. 

По всей видимости, именно эта способность в числе прочего привлекает к песням Мицки многочисленных поклонников. Со стороны широкая популярность певицы, которую The Guardian год назад признала лучшей молодой артисткой США, поначалу кажется необъяснимой: в конце концов, в ее песнях даже нет припевов! Их извилистые мелодии развиваются по своим собственным законам, игнорируя общепринятые ремесленные правила. На сцене — по крайней мере, если судить по успешному туру 2019 года — Мицки не слишком улыбчива и не слишком общительна: тот музыкально-пластический спектакль со столом был вдохновлен японским танцем буто, с его медленными сменами поз и выразительной мимикой. Певица рассказывала, что чувствовала неловкость, пытаясь взаимодействовать с залом традиционными способами, — поэтому опробовала иной, нарочито условный, театрализованный вид сценического перформанса. 

Однако, несмотря на подчеркнутую сдержанность, на специфический набор источников вдохновения (в контексте предыдущего альбома «Laurel Hell» артистка упоминала Скотта Уокера, Игги Попа берлинского периода и Артура Расселла, а фоновый дроун в песне «Star» из новой пластинки, по ее словам, многим обязан композитору-минималисту Терри Райли), на вроде бы немейнстримный характер своих записей, Мицки — всамделишная звезда. Ее треки попадают в плейлисты Барака Обамы и в радиопередачи Элтона Джона. В прошлом году она засветилась в оскаровских номинациях с песней из фильма «Все везде и сразу», а в этом — разогревала в гастрольном туре Гарри Стайлза (интересно, показала ли она ему свою статью шестилетней давности, которая начиналась со слов «Как и на всех красавчиков, на Гарри Стайлза я предпочитала смотреть на расстоянии», а заканчивалась фразой «Думаю, что если Гарри Стайлз когда-нибудь прочитает этот текст, то его он выбесит»?). 

Еще показательнее то, что у ее композиций более двух с половиной миллионов стримов в тиктоке: под отрывок песни «Nobody» пользователи сервиса — включая известных инфлюэнсеров — снимали короткие видео о том, как они убегают прочь от бытовых проблем или выходят из токсичных отношений. В специфическом мире этой соцсети лаконизм записей артистки, а также амбивалентный характер текстов, позволяющий каждому вычитать в них собственное содержание, — именно то, что надо. Мицки обнаружила себя королевой тиктока уже после того, как сама попрощалась с читателями и ушла из соцсетей — ее странички, с чисто технической информацией о новых релизах и предстоящих концертах, с 2019 года ведут специально нанятые менеджеры. 

«Я ЗАПЛАКАЛ, СПАСИБО МИТСКИ ЗА ПЕСНИ, ВЫ МОЯ МАМА <3 <3 <3», — по-русски пишет в комментариях к песне «My Love Mine All Mine» в ютьюбе пользователь или пользовательница с никнеймом chechnyann. Фанаты и фанатки певицы действительно называют ее мамой — их любовь, граничащая с одержимостью, порой выбивает из колеи ее саму: Мицки вспоминала, как плакала, пробираясь к выходу сквозь толпу поклонников на собственном концерте — каждый норовил как минимум к ней притронуться.

Для зумеров певица, по замечанию New York Times, сама стала «чем-то вроде мема, сосуда, который [они] используют, чтобы испытывать глубокие чувства или говорить о глубоких чувствах». «Я словно черная дыра, в которую люди сбрасывают все то, с чем они не хотят сталкиваться в собственных жизнях: жажду любви, злость, ненависть», — говорила Мицки в редком большом интервью в преддверии выхода предыдущего альбома «Laurel Hell». Все это вроде бы никак не рифмуется со строгим образом артистки и звучанием ее песен, лишенным и намека на эмо-экзальтацию. 

Но, возможно, рифму просто стоит искать не там. Мицки родилась в маленьком городке в префектуре Миэ на юго-востоке Японии и с ранних лет сталкивалась с буллингом, поскольку была американкой по отцу и выглядела иначе, чем соседские дети. Мы знаем не так много деталей ее биографии (порой это приводит к появлению конспирологических теорий — одна из них утверждает, что отец Мицки был агентом ЦРУ), однако нам доподлинно известно, что в юности она постоянно переезжала вслед за родителями: какое-то время жила в Турции, какое-то — в Малайзии, повсюду ходила в школы, но по понятным причинам не успевала сформировать прочные эмоциональные связи с одноклассниками.

Осев в США, она подумала, что обрела дом, но и эта земля оказалась негостеприимна: Мицки здесь тоже очень скоро почувствовала себя чужой — теперь уже, наоборот, из-за азиатской внешности и соответствующего разреза глаз. Блуждающая гармония ее песен — как будто следствие именно этого экзистенциального одиночества, созвучного многим из тех, кто рос в глобальном мире, испещренном линиями оптоволокна, тех, чьим адресом были и остаются не дом и не улица, а виртуальное пространство. С другой стороны, его же эхом кажется и присущая ее музыке прохладная меланхолия: подобно танцору буто, певица переплавляет горечь и боль не в крик, а в тихий, но символически насыщенный пластический этюд. 

Мицки и сегодня сама по себе, она с подозрением относится к попыткам вешать на нее ярлыки — провозглашать ее, например, активисткой борьбы за репрезентацию женщин в патриархальном мире инди-рока или примером для подражания для американок азиатского происхождения. Но у преследующей ее бесприютности находятся и преимущества: стилистически, в звуковом отношении она оказывается в какой-то мере даже освобождающей. Предыдущие два альбома певицы, «Be The Cowboy» и «Laurel Hell», тяготели к электропопу, в «The Land Is Inhospitable and So Are We» синтезатора почти не слыхать, а звуковая палитра смещается в сторону кантри и вообще «корневой» американской музыки — и ничего: все три пластинки безошибочно опознаются как работы одной исполнительницы.

Упоминавшийся выше хор в «Bug Like an Angel» — лишь одна из многих содержащихся здесь убедительных апелляций к американской традиции. Другие — слайд-гитара, раскидистые оркестровки, шелест щеточек по малому барабану; порой трудно отделаться от ощущения, что перед нами реинкарнация Нэнси Синатры. Впрочем, именно реинкарнация, а не оригинал: у Нэнси в 1960-е, разумеется, не было доступа к жужжащим шугейзовым гитарам, звучащим в песнях «Buffalo Replaced» или «I Love Me After You» (хотя позднее репертуар Синатры переосмыслялся в том числе и в подобном звуке — как у классиков шугейза, британцев Slowdive, в кавер-версии ее хита с Ли Хейзлвудом «Some Velvet Morning»). 

Эта примечательная стилистическая гибкость — тоже знак времени, тоже привет поколению, у которого в плейлистах гармонично соседствуют друг с другом записи разных эпох и звучаний. Мицки может сколько угодно жаловаться на собственных поклонников, на их чрезмерно экзальтированные изъявления чувств, на то, что они видят в ней не живого человека, а лишь набор собственных проекций, — даже на то, что они снимают концерты на смартфон, вместо того, чтобы обмениваться с артисткой энергией в реальном времени (эта претензия полтора года назад вызвала целую волну споров и обсуждений в твиттере). Иногда она даже может пригрозить досрочным окончанием карьеры — с 2019-го по 2022-й певица не появлялась на сцене. Но несмотря на это, она определенно говорила и продолжает говорить со своей аудиторией — включая и подростков, называющих ее мамой, — на одном языке.