истории

За контроль над новым реестром военнообязанных борются самые влиятельные группы в российской элите. Почему реформа может провалиться из-за этого? Материал Carnegie Politika

Источник: Meduza

Главное препятствие для реализации реформы о цифровых повестках — это даже не технические проблемы с государственными данными и их интеграцией, а борьба разных ведомств за то, кто будет контролировать столь мощный инструмент. Борьба за ресурс уже началась, но кто бы ни стал в итоге исполнителем проекта, сжатые сроки и сложность задачи делают шансы на успех крайне низкими. Какие реестры данных предстоит агрегировать российским властям и какие ведомства надеются получить в свои руки будущий суперреестр? Этот материал «Медуза» публикует с любезного разрешения проекта Carnegie Politika.

Нашумевшие поправки к закону о призыве радикально меняют формат отношений государства и общества в России. Если раньше цифровизация госуслуг подавалась как возможность не сталкиваться, а значит, и не страдать от неэффективной российской бюрократии, то теперь собранные государством данные превращаются в инструмент контроля над гражданами.

Однако проблема в том, что с технологической точки зрения для строительства «цифрового ГУЛАГа» российскому госаппарату понадобится не просто прыгнуть выше головы, но и сделать это в рекордно короткие сроки и при резко сократившихся ресурсах — прежде всего, из-за оттока IT-кадров и недоступности ряда технологий. Поэтому будущая эффективность системы, созданной в условиях столь жестких ограничений, вызывает немало сомнений.

Кто и где

Главным инструментом нового цифрового контроля — пока только над военнообязанными — должны стать не столько электронные повестки и их доставка через «Госуслуги», сколько специально созданная супербаза данных — реестр всех военнообязанных России. В тексте поправок прямо указано, какие именно данные нужно интегрировать в этот реестр, чтобы его запустить. Это пять больших блоков, возможности интегрировать каждый из которых стоит рассмотреть отдельно.

Первый блок — это базовая информация о гражданине: данные паспорта (в том числе заграничного), ИНН, СНИЛС, брачный статус, наличие детей, а также контактная информация — телефон и электронная почта.

С этими данными у государства проблем не будет. Большинство из них есть в системе ЗАГС у Федеральной налоговой службы. Это бывшая вотчина премьера Михаила Мишустина, который славится своими успехами в цифровизации.

Кроме того, эти данные уже есть в аккаунтах на «Госуслугах» — гражданам нужно было подгружать их самим, чтобы профиль заработал. То есть эта часть — это наиболее полная и актуальная информация, имеющаяся в распоряжении государства.

Второй блок — данные о местонахождении человека: прописка, временная регистрация, сведения о наличии ВНЖ или иностранного паспорта. И уже здесь дела обстоят гораздо хуже. Большинство из них хранит МВД, которое старается не подпускать к ним другие ведомства. Как в любой закрытой от внешнего аудита системе, качество и актуальность данных там не очень высокие.

По большому счету, МВД и другие силовые структуры почти никогда не знают о фактическом месте проживании гражданина, если тот не живет по месту регистрации. Механизм уведомления госорганов об этом в России не работает. Разумеется, при необходимости они могут найти конкретного человека вручную — с помощью сведений от банков и операторов связи. Но такие методы не годятся для поиска миллионов военнообязанных.

Кредиты и границы

Третий блок данных, ради которого и затеяли суперрегистр, — это сведения из военкоматов. Первая волна мобилизации прошлой осенью показала, что никакой электронной базы данных в военкоматах не существует, а людей мобилизовывали почти что по амбарным книгам — бумажным папкам с личными делами приписанных мужчин.

С осени эти данные начали оцифровывать — по сути, просто перепечатывать рукописные сведения и бумажные копии документов в xlsx-таблицу. Как сообщает The Bell, к весне 2023 года этот процесс почти завершился. Также осенью появился президентский указ о создании супербазы данных для воинского учета к апрелю 2024 года, чем поручили заняться Минцифры и ФНС.

Такой состав исполнителей отчасти предопределил наказания, которые будут применяться к тем, кто не явится по повестке. Отказ в регистрации ИП и выдаче кредитов, запрет на продажу недвижимости и автомобилей — эти кары появились в поправках, потому что нужные для них данные уже есть в распоряжении ФНС и Минцифры и добавить их в новую супербазу будет нетрудно. Там они составят четвертый блок необходимых сведений.

Гораздо больше проблем возникнет с другим ограничением — запретом на выезд за границу. Ни Минобороны, ни ФНС, ни тем более Минцифры не могут остановить человека на границе, — эту функцию выполняет Погранслужба ФСБ. А для этого в ее специальную базу данных нужно передать номера загранпаспортов из реестра военнообязанных. И это только звучит как что-то простое.

Попытки сделать это уже предпринимались во время осенней волны мобилизации. Пограничники не выпускали некоторых мужчин, выдавая им предписание явиться в военкоматы. Уже тогда было понятно, что система работает неравномерно: на каких-то погранпунктах по спискам проверяли, на других — нет.

Списки из военкоматов передавались в систему «Мир» — не путать с одноименной платежной системой. ГИС «Мир» — это отдельный и крайне дорогостоящий информационный продукт, попытка создать супербазу данных о гражданах на предыдущем витке российской цифровизации. «Мир» состоит из двух крупных частей: реестра выданных паспортов (ГС ПВДНП) и своеобразной описи всех фактов пересечения границы РФ россиянами и гражданами других государств (ГИСМУ).

Когда в 2020 году Счетная палата опубликовала результаты проверки «Мир», они оказались неутешительными. Система периодически путала даже пол граждан, не говоря уже о том, чтобы отслеживать такие тонкости, как смена фамилии. Именно к этой некачественной базе прошлой осенью пытались присоединить еще менее качественные данные о выданных повестках, которые в спешке перепечатывали вручную из мобилизационных предписаний военкоматов. Поэтому осенью контрольно-пропускная система блокировала выезд лишь изредка.

Сейчас усилия по цифровизации и интеграции данных длятся уже полгода, но нет оснований считать, что результаты будут лучше. Логичнее всего было бы соединять сведения из разных баз на основе СНИЛСа, потому что две его последние цифры формируются алгоритмически, исходя из предыдущих девяти. Это позволяет легко выявлять и исправлять ошибки в цифрах при ручном вводе. Но проблема в том, что номеров СНИЛСов нет в военкоматах, поэтому напрямую подгрузить по ним данные призывников невозможно, а значит, ожидать быстрых результатов тут не приходится.

Чья база

Наконец, пятый блок данных, который планируется подгрузить в реестр военнообязанных, — это основания для отсрочки от призыва. То есть сведения об обучении в вузах, состоянии здоровья, инвалидности и так далее.

Данные об инвалидности сравнительно легко интегрировать на основании базы с социальными выплатами из Пенсионного фонда. А вот интеграция сведений об образовании и состоянии здоровья выглядит утопией.

Собрать, унифицировать и очистить от ошибок сведения об обучении потенциальных призывников в столь сжатые сроки невозможно — речь идет о тысячах организаций. То же самое в еще большей степени касается медицинских данных, для которых к тому же придется менять законодательство о врачебной тайне.

Впрочем, понятно, что государство может легко переложить эти проблемы на самих военнообязанных. Если военкомат не учел вашу отсрочку, то идите туда и сами доказывайте свою негодность со всеми вытекающими рисками. Осенью это уже заканчивалось тем, что, например, имевшие бронь IT-специалисты несли в военкоматы документы сами, но затем все равно попадали на фронт.

Однако главное препятствие для создания супербазы военнообязанных — это даже не проблемы с госданными и их интеграцией, а борьба разных ведомств за то, кто будет контролировать столь мощный инструмент.

В России существуют сотни разных государственных информационных систем, большинство из которых создавались для реализации какой-то функции одним из ведомств. Госорганы не хотят интегрировать их в единое хранилище, потому что это разрушит рентные цепочки — придется отдавать контракты на поддержку и развитие IT не своим подрядчикам, а каким-то общим. Также обладание собственными данными помогает доказывать свою нужность руководству.

Мало того, многие данные силовых ведомств охраняются уровнями секретности — часто надуманными, — что позволяет им не участвовать даже в масштабных проектах по интеграции государственных баз данных. Зато при необходимости силовики могут отжимать себе системы, созданные другими. Правда, поскольку они часто не обладают соответствующими компетенциями, реестры разваливаются или теряют изначальную функциональность.

Масштабы супербазы военнообязанных привлекут к борьбе за контроль над ней самые влиятельные группы в российской элите. Она уже началась: глава Минцифры говорит, что именно его ведомство занимается созданием реестра, другие источники сообщают, что реестр будет разрабатывать «один из крупных подрядчиков ФСБ», а самым логичным выглядит вариант, когда за основу возьмут «Единый регистр населения» ФНС.

В любом случае, кто бы ни стал в итоге исполнителем проекта, сжатые сроки и сложность задачи делают шансы на успех крайне низкими. Видимо, понимая это, авторы поправок последним пунктом внесли уточнение, что новые правила призыва начинают действовать с момента подписания закона президентом, то есть не дожидаясь запуска единого реестра военнообязанных.

Фонд Карнеги за Международный Мир и Carnegie Politika как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.

Читайте также на Carnegie Politika