истории

В нем не было благостности, конформизма, лжи Антон Долин — памяти режиссера Вадима Абдрашитова, автора бескомпромиссных фильмов, далеких от «доброго советского» кино

Источник: Meduza

12 февраля на 79-м году жизни умер Вадим Абдрашитов — один из важнейших советских и российских кинорежиссеров, автор картин «Остановился поезд», «Парад планет» и «Пьеса для пассажира». Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает, как Абдрашитов и его постоянный напарник — сценарист Александр Миндадзе придумали собственный киноязык — не «добрый советский», удобный властям, а правдивый и безжалостный, без конформизма и лжи.

Из бесчисленных потерь последних месяцев особенно щемяще ощущается эта. Конечно, Вадим Абдрашитов в полной мере состоялся как художник: его при жизни записали в классики, лучшие его фильмы смотрела вся страна. Он не был обделен ни фестивальными призами, ни вниманием критиков.

Однако его двадцатилетнее молчание — последний фильм, «Магнитные бури», он выпустил в 2003-м — как-то зловеще рифмовалось с процессами, через которые проходило российское общество. Будто он все это предсказал и проанализировал во всех деталях, как настоящий кибернетик, но не смог предотвратить (искусство на такое не способно), а потому остановился сам.

Причина его смерти — онкологическое заболевание. Но за бытом и реальностью в фильмах режиссера всегда сквозило небытие, бушевали невидимые глазу магнитные бури (лучшие метафоры для описания собственного кинематографа он сам и изобрел). Поэтому и уход харьковчанина Абдрашитова в день, когда по Харькову были нанесены очередные удары, кажется трагической закономерностью. 

Власть и пропаганда сегодня апроприировали всю советскую классику, которую только могли. А фильмы Абдрашитова не сумели — слишком они далеки от «доброго советского» кино, чужды любым «скрепам». В массив так называемой великой русской культуры, незаметно для глаза вылепленный из советского канона, Абдрашитов и его постоянный сценарист Александр Миндадзе не вписывались никогда. Во-первых, потому что отказывались претендовать на величие, вели себя подчеркнуто скромно, не играли в гениев и пророков. Потому их долгое время ошибочно считали авторами проблемного социального кино, не видя ни метафизической, ни философской подоплеки внешне простых драм.

Во-вторых, потому что Абдрашитов и Миндадзе удивительным образом из исключительно советских, всегда узнаваемых компонентов делали абсолютно не советское кино. В нем не было благостности, конформизма, лжи. Более того, эти свойства застойной этики были для режиссера и сценариста главными предметами безжалостного анализа. Их фильмы нетипично умные для своего жанра и эпохи, но, что важнее, еще и нетипично честные и бескомпромиссные. 

Увидев новость о смерти Абдрашитова, я немедленно включил один из его классических фильмов — «Остановился поезд» (1982). Формалистическая филигранность этой работы поражает и сегодня. Снайперская, лишенная какого-либо позерства камера Юрия Невского, минималистское звуковое оформление и музыка Эдуарда Артемьева. Поразительно точные интонации в каждой изумительной реплике героев Анатолия Солоницына и Олега Борисова (с обоими Абдрашитов сотрудничал не раз), блестящие роли второго плана — Нина Русланова и Михаил Глузский. Но в еще большей степени — бьющая под дых современность всей коллизии, заставляющая забыть о костюмах, антураже и лексике сорокалетней давности. Абдрашитов всегда снимал, а Миндадзе писал кино про «здесь и сейчас». Как же получилось, что они почувствовали и угадали то, что происходит везде и всегда — по меньшей мере в России? 

Критики называли творчество Абдрашитова и Миндадзе «кинематографом катастроф», что, конечно, не имеет ничего общего с почти одноименным голливудским жанром. Из внезапной беды — ее даже не всегда можно увидеть на экране — у них никогда не рождаются герои: к советскому культу героизма авторы относятся с подозрением, если не сказать хуже (об этом, среди прочего, «Остановился поезд»).

Гораздо сильнее их занимает вопрос коллективной, а в еще большей степени персональной вины и ответственности каждого, «мелкой сошки» системы, которую Абдрашитов и Миндадзе буквально вынуждают вылупиться в личность. Из катастрофы рождается проблема человеческого достоинства — главная для этих фильмов. Она и делает их обжигающе актуальными всегда — и особенно сейчас. 

Режиссер, учившийся на инженера-кибернетика, и сценарист, одно время работавший секретарем в суде, выдумывали и одушевляли удивительные сюжеты — одновременно линейные и бесконечно сложные. Молодая адвокат защищает женщину, которая хотела убить любовника и покончить с собой (дебютное «Слово для защиты», 1976). Ученый случайно сбивает насмерть старушку и после оправдания в суде не может простить себя («Поворот», 1978). Заводской рабочий, избитый хулиганами, навещает в колонии парня, который на него напал («Охота на лис», 1980).

1980-е стали главным и наиболее продуктивным десятилетием для Абдрашитова. Тогда страна пережила самый крупный кризис за всю историю, приведший к распаду. Эти процессы и задокументировали Абдрашитов и Миндадзе в своих картинах, все меньше похожих на реалистические психологические пьесы, все больше — на экзистенциальные притчи с оттенком абсурдизма. «Остановился поезд» (1982) — о сошедшем с рельс поезде и двух мужчинах, каждый из которых по-своему пытается отыскать причину случившегося. «Парад планет» (1984) — о шести сорокалетних резервистах, переживших символическую смерть на военных сборах. «Плюмбум, или Опасная игра» (1986) — о подростке-максималисте, решившем «причинять добро». «Слуга» (1988) — о симбиотической связи раба и господина.

Каждый из этих фильмов — камерный шедевр, конденсирующий время и созданных им людей, получивший в будущем неожиданно длинный тормозной путь.

«Медуза» в России теперь не только «иноагент», но еще и «нежелательная» организация. Этот статус гораздо хуже прежнего. Тем не менее мы продолжаем работать. Нас по-прежнему можно читать. Это безопасно. Здесь — все ответы на тревожные вопросы.

Может сложиться впечатление, что кинематограф Абдрашитова и Миндадзе исключительно «мужской», но это обман зрения. Роли и персонажи Марины Нееловой («Слово для защиты») и Ирины Купченко («Поворот»), фактически открытые Абдрашитовым Елена Яковлева («Плюмбум, или Опасная игра»), Чулпан Хаматова («Время танцора»), Виктория Толстоганова («Магнитные бури») — тому самое яркое доказательство. Дело, скорее, в том, что ментальное пространство СССР Абдрашитов и Миндадзе осмысляли как дисфункциональную патриархальную машину, в которой что-то разладилось. «Забарахлил скоростемер», как в «Остановился поезд».

Растерянные и нелепые, пронзительно одинокие, эгоистичные, бессильные герои Олега Янковского и Олега Борисова (свои лучшие роли он сыграл именно у Абдрашитова), Владимира Гостюхина и Сергея Шакурова, Антона Андросова и Юрия Беляева складываются в ошарашивающий коллективный портрет обезоруженного, подавленного, обреченного мужчины. Его высшее художественное выражение можно видеть в «Параде планет», само название которого глубоко иронично. Этот фильм о «войне без войны» и великовозрастных «мобилизованных» в поисках самих себя кажется грозным предсказанием трагедии, переживаемой всеми обитателями постсоветского пространства в последние месяцы. 

1990-е Абдрашитов открыл еще одним мощнейшим фильмом-катастрофой — «Армавир» (1991). То ли развернутая метафора пошедшего ко дну СССР, то ли предчувствие рокового «Она утонула», эта драма о безнадежном поиске пропавшей без вести девушки отражает эпоху не менее болезненно и откровенно, чем «Пьеса для пассажира» (1995) — притча о диком капитализме, пришедшем на смену советской уравниловке. «Время танцора» (1997) касается табуированной темы нескончаемой войны — страны как средоточия сплошных горячих точек, обитатели которых поражены неизлечимым ПТСР. Сильнейшие роли Сергея Колтакова, Сергея Маковецкого, Игоря Ливанова, Сергея Гармаша, Юрия Степанова пополнили и без того внушительную портретную галерею. 

Наконец, уже в новом тысячелетии родились недопонятые «Магнитные бури» — фильм о выборе: принадлежать ли к беспорядочному движению народных масс или отделиться от коллективного тела. Сегодня эта картина с ее энергией, агрессией и нестыковкой персонажей друг с другом тоже кажется пророчеством. 

Когда Абдрашитов замолчал, родился как режиссер Миндадзе — и в его незабываемо ярких, всегда экспериментальных картинах продолжился тот же поиск причин катастрофы и путей выхода из нее: об этом «Отрыв» (2007), «В субботу» (2010), «Милый Ханс, дорогой Петр» (2015). Эти же фильмы позволили наконец отделить друг от друга многолетних соавторов, увидеть своеобразие каждого. Однако именно Абдрашитов нашел прозрачную и чистую форму для новаторских поисков Миндадзе.

Помимо неординарного умения работать с актерами и находить в повседневном мистическое, у Абдрашитова было важнейшее для кинематографического таланта чувство почти музыкального ритма в монтаже и развитии повествования. Самое важное он всегда оставлял не проговоренным — отдавал зрителю право сформулировать это. Так что нравоучений в его притчах нет.

Абдрашитов был режиссером уникальным, не вписанным ни в одно движение, направление или тенденцию. Фигурой масштаба не меньшего, чем Микеланджело Антониони или Кшиштоф Кесьлевский, что не в полной мере рассмотрели его современники. Кинематограф Абдрашитова еще предстоит по-настоящему открыть.