«Сказали выслать подтверждения моей непричастности на электронную почту» В начале мая украинская Генпрокуратура обвинила белоруса Сергея Колоцея в убийстве мирных жителей Бучи. Он рассказал «Медузе», что произошло после этого

В апреле телеграм-канал «Беларускі Гаюн» опубликовал несколько видео из отделений службы доставки СДЭК в белорусском Мозыре, в которых видно, как российские военные отправляют огромные посылки в Россию. В видео попал и 35-летний житель Беларуси Сергей Колоцей — он отправлял в Ульяновск крышку багажника (на кадрах он был в гражданской одежде). Вскоре после этого Генпрокуратура Украины обвинила Колоцея в убийстве мирных жителей Бучи — и назвала командиром подразделения Росгвардии из Ульяновской области. Сам Колоцей отвергает все обвинения и говорит, что никак не связан с военными или силовыми структурами. За месяц Генпрокуратура Украины так и не привела конкретных доказательств его виновности — при этом в ведомстве подчеркнули, что «есть основания считать, что он убил четверых человек и истязал как минимум одного человека». Сергей Колоцей рассказал «Медузе» о том, как за этот месяц изменилась его жизнь.

Я всю жизнь прожил в городе Мозырь в Беларуси. С 2011 года работаю инженером по техническому надзору за строительством на Мозырском нефтеперерабатывающем заводе. 

Я никогда не имел никакого отношения к силовым структурам ни в Беларуси, ни тем более в России. Я даже никогда не служил в армии — поскольку был не годен из-за спортивной травмы, которую получил на занятиях единоборствами очень давно. При прохождении медицинской комиссии в военкомате меня комиссовали из-за разрыва менисков.

Но справку о негодности мне не дали, поскольку каждые полгода надо проходить повторную комиссию: если недееспособность подтверждается или травма беспокоит, то отсрочка продлевается. В военном билете у меня написано «не служил».  

В России я был, но давно — ездил туда на соревнования по рукопашному бою. В Украине в последний раз был в 2019 году — отдыхал вместе с семьей в Железном Порту (село на берегу Черного моря в Херсонской области, — прим. «Медузы») и Одессе. До этого мы много раз ездили в Киев — гуляли, отдыхали. Город всегда оставлял хорошие впечатления. Нам из Мозыря до Киева ближе, чем до Минска.

В помещении СДЭК в Мозыре я оказался 2 апреля. У меня был выходной, я поехал отправить покупателю из Ульяновска битую крышку багажника своего автомобиля, которую еще в марте выставил на продажу. 

В отделении СДЭК было много российских солдат, которые отправляли множество вещей. Все они были запакованы — я не рассматривал, что там внутри. Мне хотелось поскорее отправить свою крышку багажника и уехать, так как я спешил. Присутствие [российских] военных [в СДЭК] меня не смутило — их много в нашем городе уже на протяжении нескольких месяцев.

О том, что меня обвинили в убийствах и пытках в Буче, я узнал 2 мая от своих друзей. Они сбросили мне видеоролик с украинским журналистом Дмитрием Реплянчуком — в нем он обвинил меня в том, чего я не совершал. Затем друзья скинули мне ссылку на телеграм-канал Генпрокуратуры Украины, где было опубликовано мое фото и заявление о моей причастности к убийствам четырех жителей Бучи. Генпрокурор Украины Ирина Венедиктова в своем фейсбуке назвала мое имя, заявила, что я командир подразделения Нацгвардии РФ, и обвинила в убийстве мирных жителей.

Если честно, я был в шоке. Я не понимал, почему они сделали такое заявление! Я не могу даже предположить, откуда Генпрокуратура взяла эти данные.

Мне и моей жене стали сыпаться сотни сообщений в социальных сетях от незнакомых мне людей — с угрозами расправы. На протяжении двух недель ежедневно приходили десятки сообщений. Звонили со скрытых номеров. Кто-то взломал мою страницу во «ВКонтакте», все мои фото разошлись по сети вместе с фотографиями из отделения СДЭК. Фото сопровождали комментарии, что я некий командир Росгвардии. Но все это — вымысел. Я не знаю, почему меня приняли за российского военного. 

Никто из представителей силовых структур Украины [до сих пор] не связывался со мной. К огромному сожалению, я не владею никакой информацией о ходе расследования [против меня]. Я дозвонился по одному из номеров Бучанской прокуратуры. Трубку подняла девушка — я представился и спросил, с кем можно пообщаться по поводу выдвинутых против меня подозрений. Также я сообщил ей, что у меня есть доказательства моей непричастности к произошедшему — и что я все это время [войны] находился в Мозыре, в Беларуси. Девушка сказала, что надо выслать подтверждения моей непричастности на электронную почту, указанную на официальном сайте украинской Генпрокуратуры. Я не смог отправить подтверждения, поскольку сайт выдавал ошибку. Больше у меня не получилось узнать никакой информации.

Тогда я сам обратился в белорусскую прокуратуру с заявлением о клевете в мой адрес и поступающих в адрес моей семьи угрозах. Мне сообщили, что возбуждено уголовное дело [по поводу обвинений со стороны Генпрокуратуры Украины]. Сейчас проводится проверка — и, насколько мне известно, подтверждается моя непричастность к каким-либо преступлениям в Украине. 

Я надеюсь, что правоохранительные органы Украины свяжутся с органами Беларуси, чтобы получить необходимую информацию. Надеюсь на благоразумие и профессионализм представителей правоохранительных органов Украины. На то, что они более детально изучат все факты и снимут свои подозрения.

Сложно описать, что пришлось пережить моим родным. Психологически тяжело, когда идет такой прессинг. Невозможно понять, чего ожидать, как будут дальше развиваться события и как действовать в такой ситуации. Не каждый день меня обвиняют в военном преступлении. Естественно, из моего окружения никто не поверил в эти обвинения: коллеги и друзья всячески меня поддерживают. Люди на улице порой узнают, подходят, интересуются, как дела, и выражают поддержку.

Мое личное отношение к войне — ужасное. Я всегда был против любой войны, какой бы она ни была. Ведь погибают много людей — дети, женщины, старики. Разрушаются города и дома, которые годами строили. Я против!