истории

«Белорусская полиция очень хорошая. И в Беларуси очень красиво» Тысячи мигрантов из Африки и стран Ближнего Востока застряли в Минске. «Медуза» поговорила с ними о том, как они теперь живут — и надеются ли еще добраться до Евросоюза

Источник: Meduza

Миграционный кризис на границе Беларуси и Евросоюза продолжается уже несколько месяцев. В стране до сих пор остаются тысячи беженцев из стран Африки и Ближнего Востока. Некоторые из них несколько раз пытались прорваться через границу, но безуспешно. Многие уже отчаялись попасть в ЕС и решили вернуться на родину, так как не видят другого выхода. Беженцы рассказали «Медузе», что заставило их покинуть свои страны, зачем они хотят попасть в Европу и что они будут делать дальше.

Лагерь беженцев рядом с погранпереходом «Брузги» опустел 18 ноября. Мигранты, как сообщила белорусская пограничная служба, «добровольно переместились на территорию транспортно-логистического центра» недалеко от границы. Это ангар, где две тысячи человек спят на расстеленных на полу матрасах. Как утверждает государственное информагентство БелТА, там их обеспечили едой, водой, одеждой и даже вакцинируют от коронавируса. 

Еще несколько сотен мигрантов улетели домой. Например, около 400 иракцев отправились на родину эвакуационным рейсом авиакомпании Iraqi Airways. 

Однако в Беларуси до сих пор остаются примерно семь тысяч беженцев. В основном из Ирака, Сирии и Йемена. Белорусские власти говорят, что «силой никого выталкивать не будут». А Александр Лукашенко уже предложил Германии организовать эвакуационный коридор хотя бы для двух тысяч человек. Берлин от этого предложения отказался.

«Тут столько подземных переходов. Пойдем туда и будем спать»

В Минске у беженцев, которые стремятся попасть в ЕС, принято собираться у ТЦ Galleria в центре города. На двери торгового центра уже повесили таблички: «Вход с туристическими рюкзаками запрещен».

Те, кто хочет согреться или перекусить внутри, оставляют свои вещи или в подземных переходах, или около стен самого торгового центра — но тогда выходит охранник и требует их убрать. Кто-то просто бросает рюкзаки на землю. 

В тех же подземных переходах спят беженцы, у которых не осталось денег. Те, у кого немного денег еще есть, живут в хостелах. Мигранты, у которых пока есть и деньги, и действующая белорусская виза, официально останавливаются в гостиницах.

Но четкого понимания, что делать дальше, нет ни у кого из них. Некоторые беженцы, с которыми пообщалась «Медуза», говорили, что уже точно решили возвращаться домой. Другие еще надеялись, что Евросоюз откроет свои границы.

При этом большинство мигрантов, застрявших в Минске, просто отказываются общаться с журналистами. «Ирак», — раздраженно говорит один из беженцев в ответ на вопрос, почему он не хочет говорить со СМИ.

Еще один беженец, 26-летний мужчина родом из Иракского Курдистана (автономии на севере страны), поясняет, что, если придется все-таки вернуться на родину, из-за общения с журналистами там «могут быть проблемы».

Собеседник «Медузы» приехал в Беларусь две недели назад со своими друзьями. Несколько дней они провели в лесах под Гродно и Брестом, ночуя вшестером в одной палатке. К границе их не пустили белорусские военные — вместо этого пограничники забрали сим-карты и пауэрбанки, а потом посадили беженцев в автобус и снова увезли в лес.

Вернуться в Минск помогли местные жители. В одной деревне под Брестом они дали беженцам одежду, в другой — еду. А «какой-то белорусский парень» подсказал, как добраться до столицы.

Застрявшие в Минске беженцы из Ирака рассказывают, что решиться на попытку добраться до ЕС через Беларусь их заставила ситуация в стране: отсутствие работы, коррупция, «никчемное образование» и то, что у иракцев «нет никаких прав».

«В Ираке после окончания школы нечего делать. Мне 26 лет, а у меня нет работы, нет денег, ни доллара», — отвечает один из собеседников «Медузы» на вопрос о том, почему он решил покинуть свой дом.

Чтобы приехать в Беларусь, ему пришлось занять денег у братьев и друзей. Услуги туристических агентств, которые помогают мигрантам попасть в Минск — билеты, оформление белорусской визы, отель, — стоят несколько тысяч долларов. Иракские турфирмы, через которые мигранты попадают в Беларусь, обещают клиентам, что белорусские пограничники помогут им пересечь границу с Евросоюзом. О том, что все будет совсем не так, иракцы узнают только на границе с Польшей.

Сейчас беженцы собираются разбить палатку в Минске: «Тут столько подземных переходов. Пойдем туда и будем там спать внутри». Что делать дальше, они не знают. «Надеемся, что Польша откроет границы», — говорит один из них.

Еще один курд, с которым удалось поговорить «Медузе», уже пробыл в Беларуси больше месяца и несколько раз безуспешно пытался перейти границу с Польшей. «Но белорусская полиция очень хорошая — каждый день нам давали еду и воду для детей. И в Беларуси очень красиво!» — не отчаивается он.

Сейчас он живет в хостеле, за который платит 120 долларов в день. Собеседник «Медузы» говорит, что попробует еще раз добраться до Германии, а если не получится — вернется в Ирак: «Но жизнь в Ираке очень трудная. У меня не было жизни в Ираке».

Другой мигрант — 33-летний сириец — рассказал «Медузе», что приехал в Беларусь 20 дней назад. 15 из них он провел в лесу. Несколько раз пробовал пересечь границу с Польшей, был на границе и у Гродно, и у Бреста. «Мы прошли 200 километров вдоль границы. Но [польские пограничники] отправляли нас обратно, разбили мой телефон», — жалуется сириец. 

По его словам, после этого он вместе с группой из других беженцев — «300 человек, 30 детей» — пытался попасть в приграничный лагерь, но не смог. По его словам, «белорусские полицейские и военные» говорили: «Нет, идите в Польшу или в Литву. Не в Минск, не в лагерь».

«Мы говорили: „Мы умираем. Пожалуйста“. У нас не было еды, мы пили воду из реки. Нам надо было в лагерь, там вода. Может, два или три солдата говорили: „Окей, идите в лагерь“. Но более старшие по званию солдаты говорили: „Нет. Уходите“», — вспоминает он.

Брат и сестра собеседника «Медузы» уже живут в Германии, но сам он теперь не уверен, что сможет добраться до ЕС. «Мы не бедные люди, — подчеркивает он. — У нас есть деньги, бизнес. У меня большая компания в Сирии, я бизнесмен. У меня есть Porsche Cayenne, но нет будущего».