истории

«Куда мы едем» — год из жизни московского метро. Документальный фильм Руслана Федотова об этом параллельном мире покажут на «Артдокфесте»

Источник: Meduza

Один из конкурсантов фестиваля документального кино «Артдокфест» в 2022 году — Руслан Федотов с фильмом «Куда мы едем». Действие картины происходит в московском метро, а съемки длились ровно год, о чем мы понимаем по отголоскам праздников в этом пространстве. Автор наблюдает, в первую очередь, за обитателями метро, а не за его архитектурой и достопримечательностями — это не фильм-путеводитель. Скорее, коллективный сон москвичей и гостей столицы. Картина получила сразу два приза на крупнейшем фестивале документального кино IDFA в Амстердаме в ноябре 2021 года, где была единственным российским участником. Кинокритик Антон Долин рассказывает об этой работе.

Этот текст был впервые опубликован в ноябре 2021 года, после премьеры фильма на кинофестивале IDFA в Амстердаме.

Название фильма документалиста Руслана Федотова «Куда мы едем» вызывает в памяти пушкинское «Куда ж нам плыть?». У поэта эта формула тонула в отточиях, у молодого режиссера из Могилева — тоже, только вопрос перестает быть риторическим: некий явно нетрезвый человек задает его своему попутчику в вагоне столичного метро. Можно пофантазировать и представить, что они, потерявшие представление о точке назначения, едут по кольцевой. Из этого несложно было бы вылепить неплохую метафору, если бы речь шла о фильме игровом, а не грандиозной (пусть и всего в час длиной) фреске-наблюдении из жизни московской подземки. 

Стихотворение Пушкина называется «Осень», под землей времен года и соответствующих пейзажей, вроде бы, нет. Но Федотов все равно строит свой фильм согласно сезонам, отсчитывая их по тем немногочисленным праздникам, которые невозможно не заметить даже в метро: зима и Новый год, весна и День Победы, лето и день ВДВ. Осени, кстати, как раз не хватает. 

Метро Москвы — благодатный материал. Целая вселенная, бескрайняя и бездонная, идеальная модель причудливого постсоветского универсума. Именно поэтому нужно быть особо внимательным и пройти по краю, чтобы не превратить фильм в эксплуатацию роскошных до нелепости интерьеров с их бесчисленными мозаиками, барельефами, витражами, щедро отсыпанным в стародавние времена гранитом и мрамором. Но «Куда мы едем» — не видеогид для туристов, обожающих фотографироваться на «Площади Революции». Хотя и такая сцена здесь есть: приезжие восхищенно щупают языческие святыни — натертые до блеска нос пограничной собаки и голову колхозного петуха.

Однако режиссера-наблюдателя (он же — блестящий оператор) больше интересуют не они, а тревожная безмолвная женщина, ревниво следящая одним своим пристальным взглядом за любимыми истуканами. И будто сосредоточенно повторяющая что-то про себя. Неужели молится? 

«Я влюблен в тебя, Россия, влюблен», — девушка выводит тщательные рулады «Любэ» в пустом переходе. В этом признании в любви нет гротеска или даже иронии. Ведь Федотов, автор отличных картин о жизни маргиналов — «Саламанка» и «Песня для Кита», — сделал свой фильм не о красоте (да хоть бы и уродстве) уникального архитектурного памятника, а о едущих, идущих, ждущих, спящих, любящих, дерущихся в его лабиринтах людях. Если угодно, о той самой русской душе, которая становится материалом для дискуссии между некоей женщиной условно прогрессивных взглядов и седобородым Дедом Морозом в гигиенической маске, добродушно порицающим американцев за бездуховность.

Рифмой к этой сцене ближе к финалу станет абсурдистский диалог между пьяными десантниками со станции «Парк культуры» и американскими молодыми солдатиками: так и не удастся понять, чего же хотели в этом неожиданном столкновении «наши» — помахаться или побрататься? Получилось нечто среднее, но победила в итоге все-таки дружба. Или непроницаемый языковой барьер. 

Вообще агрессии и прочей жути здесь сравнительно мало. Даже группа счастливых ребят, смотрящих на одном смартфоне решающий поединок Хабиба и затем шумно празднующих его победу танцами и криками в вагоне, будет вести себя мирно. Лишь одна драка попадет в кадр, но ее причины назовет сам зачинщик, лениво скрученный сперва бдительными пассажирами, а потом и полицией: «Какая-то девочка, какой-то шар…». Продавец с красным шаром над головой — точно клоун Пеннивайз, — в момент ареста будет яростно отрицать, что ведет запрещенную в метро предпринимательскую деятельность. 

И вправду, любая прагматика в искаженном подземном мире оказывается миражом. Это бытовое привычное зазеркалье, прирученный Аид — недаром камера ловит надмирное, отрешенное, как на иных портретах Ван Дейка, выражение лиц граждан, замерших на эскалаторе и плавно проплывающих мимо нас. А когда навстречу оператору медленно и чинно двигается толпа «Бессмертного полка» с плакатами над головами, ощущение надчеловеческой реальности резко усиливается: на фоне двух рядов лиц — живых и мертвых — несущийся откуда-то из телевизора репортаж о параллельно идущем параде победы на Красной площади кажется чем-то далеким и выдуманным. 

Есть и еще одна возможная трактовка. Во впечатляющем начале фильма — единственной сцене, снятой на улице, — сизым зимним утром нескончаемый поток людей тянется к мерцающей букве «М». И вдруг крупным планом затылок и спина, видимо, отца, на чьем плече прикорнул ребенок. Не его ли сон мы смотрим? 

Иногда сновидение кажется довольно жутким. Будто черные толкиновские назгулы, прерывающие своим молчаливым дозором путешествие мирных хоббитов «туда и обратно», в кадре нет-нет да и появятся росгвардейцы, из-за защитных костюмов и непроницаемых шлемов прозванные в народе «космонавтами». Выстраиваются в ряды, призывают граждан не мешать проходу других граждан (дело происходит на «Пушкинской», под оловянным взглядом бюста вышеупомянутого поэта, и явно во время протестов). А вот кого-то арестовывают, пока тот умоляет пощадить его — но, ясное дело, тщетно. С другой стороны, возможен ли ад без чертей? Определенно, метро — не то место, где можно было бы спрятаться от нашей реальности. Вот и дядечка на соседней скамейке смотрит с громко включенным звуком новогоднее поздравление Путина. 

Однако даже под мундирами где-то в глубине скрываются люди. Небо на станции «Воробьевы горы» взорвется триколорным салютом, и четверо полицейских по-детски трогательно замрут перед прозрачной стеной. Немолодая пара, ведя неслышный нам диалог, будет миловаться по пути домой и будто не замечать, что ее снимают. И незаслуженной благодатью коснется лиц пассажиров солнечный свет, когда поезд ненадолго выйдет из туннеля.