истории

«Мама, я дома» — сюрреалистическая драма о матери, сын которой погиб в Сирии Она отказывается в это верить, и тут на пороге появляется чужак

Источник: Meduza

В венецианской программе «Горизонты Экстра» прошла премьера фильма Владимира Битокова «Мама, я дома». Выпускник мастерской Александра Сокурова рассказывает историю женщины, сын которой погиб в Сирии, но она отказалась в это верить. Главные роли в фильме сыграли Ксения Раппопорт и Юра Борисов. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает об этой сюрреалистической картине.

В первые минуты фильма чиновник и его молодой ловкий ассистент инспектируют руины бывшего элитного санатория где-то в районе Нальчика. Туда вот-вот нагрянут люди из Москвы и будут решать, восстанавливать историческое здание или нет. От этого зависит все: рабочие места, бюджеты, будущее. Пытаясь предсказать волю начальства, чиновники вспоминают, что здесь бывали сам Хрущев, сам Брежнев, а может, даже Сталин! Тут с одной из стен с грохотом обрушивается штукатурка, из-под которой на ошалевших от неожиданности героев смотрит усатый генералиссимус. Они замирают, не в состоянии найти ответ на главный вопрос: фреска со Сталиным для приема высоких гостей — это вообще хорошо или плохо? 

«Мама, я дома» — вторая картина выпускника сокуровской кабардино-балкарской мастерской Владимира Битокова («Глубокие реки», приз за дебют на «Кинотавре»). Формально она следует всем правилам реалистического кино, но интрига и диалоги прописаны так, что над узнаваемо бедной провинциальной жизнью нависает облако почти театрального сюрреализма. За это, очевидно, надо прежде всего благодарить сценаристку Марию Изюмову, хотя не меньший вклад принадлежит оператору Ксении Середе («Дылда», «Чернобыль»), будто стирающей грань между реальностью и галлюцинацией. Трудно сказать, в гендере ли оператора и сценариста дело, но от мужественной брутальности «Глубоких рек» в новой картине Битокова не осталось и следа.

Принципиально важен выбор исполнительницы главной роли. Нет сомнений, Ксения Раппопорт — незаурядная русская актриса, но, по совести говоря, действительно значительных ролей в кино у нее было не так уж много. Одна из них — в фантасмагорическом «Юрьевом дне» Кирилла Серебренникова, где она играла мать, потерявшую взрослого сына в глубинке. «Мама, я дома» выглядит как вторая часть диптиха или ответная реплика.

Здесь неузнаваемая (во всяком случае, поначалу) актриса со страстью и даже яростью исполняет роль другой матери — уже не оперной дивы, а водительницы автобуса Тони, также теряющей сына и надеющейся его найти. Живет она со взрослой дочерью и малолетним внуком, после несчастного случая потерявшим дар речи. Героиня костерит их, а добрым словом вспоминает исключительно сына Женю, сгинувшего без следа, хоть и обещавшего приехать летом.

Однажды приходит шокирующая весть: оказывается, Женя воевал в составе некоей ЧВК в Сирии и там погиб. Подорвался, не осталось от него ничего, даже хоронить придется пустой гроб. Расценив эту пустоту как знак, Тоня отказывается поверить в смерть сына. Ходит по инстанциям, стучит по столу в полиции, отвергает солидную компенсацию, даже — неслыханное дело для провинции! — выходит на улицу с одиночным пикетом. А визит солидных гостей из Москвы уже на носу, и власти решают срочно что-то сделать с протестующей. 

Этот фильм мог бы быть честной, прямолинейной и скучноватой драмой о материнской скорби и протесте. Подобное кино в России отваживаются снимать не часто, тем более о наемничестве россиян в международных конфликтах, — это болезненная и табуированная тема, взяться за нее — смелое и благородное решение. Но «Мама, я дома» предлагает сюжетный твист, который, по сути, является второй завязкой, резко меняющей ход действия.

Тоня так сильно действует всем на нервы, что начинает трансформироваться сама реальность вокруг нее. Вдруг, будто бы силой ее гнева и отчаяния, в квартире материализуется молодой человек, произносящий ту самую фразу из названия. Женя вернулся, информация о его смерти была идиотской ошибкой. Да вот только Тоня сына не узнает: перед ней самоуверенный мускулистый чужак (Юра Борисов вновь органичен в сочетании привлекательных и отталкивающих черт). Почему-то все окружающие, включая членов семьи, обращаются к незнакомцу как к Жене. Что это — заговор? Или Тоня сошла с ума? Здесь «Мама, я дома» начинает смахивать уже на «Подмену» Клинта Иствуда.

В разговоре о балансе мужского и женского, силы и жертвенности, насилия и страдания этот фильм пытается сказать что-то новое. Так называемый «мужчина» здесь буквально оказывается исчезающим видом, своеобразным миражом. Искусно маневрируя между драмой, сатирой и психологическим триллером, Битоков и Изюмова — наверное, в список соавторов надо добавить продюсера Александра Роднянского, для которого работы с выпускниками Сокурова («Дылда» Кантемира Балагова, «Разжимая кулаки» Киры Коваленко) сложились в цельный кураторский проект, — создают жанровый гибрид, с одной стороны, совершенно новый, а с другой — отсылающий к некоторым лучшим образцам советского кино. Такие как-бы-сюрреалистические тревожные фильмы снимали Абдрашитов и Миндадзе, препарируя через доходчивые метафоры кризис застоявшейся и инертной, но при этом репрессивной и жестокой системы. Кажется, не только метод схож — похожими становятся и времена.