«Дайте танк (!)» выпустили 12-минутный (!!) анимационный мюзикл «Слова-паразиты» из 1329 (!!!) слов Лидер группы и режиссер клипа объяснили нам, что все это значит

Группа «Дайте танк (!)» представила новый проект «Слова-паразиты» — это анимационный мюзикл, собранный из семплов бытовых приборов и более тысячи слов. Над треком и клипом музыканты работали вместе с группой независимых художников в течение пяти лет. «Медуза» расспросила лидера группы Дмитрия Мозжухина и режиссера клипа Алексея Ермолаева о том, как создавался этот удивительный проект и почему они ненавидят мюзиклы.

Слушать «Слова-паразиты» на всех стриминговых сервисах

Дмитрий Мозжухин

— Как родилась такая неожиданная и грандиозная идея? Есть ощущение, как будто это был челлендж: а слабо сочинить мюзикл? А сделать трек длиннее 10 минут, в котором больше тысячи слов? А еще рэп зачитать?

— Все началось со случайного знакомства с художником-аниматором Лешей Ермолаевым сразу после выхода [альбома группы «Дайте танк (!)»] «Радио Огонь». Летом 2016-го он гостил в Коломне и готовил арт-проект «Переадресация», а я просто гулял. Поскольку естественной формой выражения симпатии для меня было совместное творчество, я с ходу предложил ему как-нибудь посотрудничать. По такому поводу хотелось сделать что-нибудь масштабное и необычное. Мы оба не любили мюзиклы и посчитали это знаком.

— Откуда такой концепт звучания из семплов бытовых приборов?

— По сути, я вернулся к своей детской методике: пока у меня не было настоящих инструментов, я делал биты из звона фужеров и грохота кастрюль. Уже тогда я понимал, что подобные ограничения не мешают, а помогают самореализации. Так что возвращение к корням было сплошным удовольствием. Как раз перед этим незнакомый человек на улице торжественно вручил мне отечественный речевой микрофон, украденный с работы. По задумке инженеров он предназначен не для записи, а для выступлений с докладами или объявлений о пожаре, поэтому ставится прямо на стол и не требует громоздкой стойки типа «журавль». Однажды мы с женой пошарили по квартире и спонтанно записали на него все, что могло издавать звук. Постепенно я добавил мелодику и укулеле, а также засемплировал бас старого сломанного синтезатора.

— Сколько ушло времени на сочинение и запись? 

— Стихи и музыка формировались на удивление легко. Я писал в потоке взахлеб. Мне настолько нравился материал, что я еле сдерживался, чтобы не начать декламировать его коллегам на перекурах. Периодически я полностью переключался на другие альбомы, но каждый раз возвращался с тем же вдохновением. Параллельно Леша курировал наши клипы на [песни] «Я» и «Крепость». После «Человеко-часов» мне оставалось только обработать сделанные для мюзикла записи — этот процесс и оказался самым тяжелым. Конечно, возникали шальные мысли, что проще начать с чистого листа — но эти поп-замашки от лукавого. В конце концов, набросать качественный минус с 808-м басом сейчас может даже домохозяйка. Так что я терпеливо и бережно сохранил исходный неуклюжий саунд.

— Есть ли планы воспроизвести мюзикл живьем, может быть, даже в формате театрального костюмированного представления?

— Ну, если бы я хотел поставить спектакль, я бы поставил спектакль. В данном случае канонической версией произведения является анимационное музыкальное видео. И, хотя на стримингах будет дополнение с отдельными ариями, я призываю слушать «Слова-паразиты» целиком. Это одна большая песня. Я согласился на нарезку только ради того, чтобы никто не пытался расчленять мюзикл самостоятельно. Как мы будем играть это живьем — пока загадка.

— Сколько «слов-паразитов» в композиции, считали? 

— Я впервые посчитал общее количество слов — получилось 1329. При этом, как и всегда, я старался минимизировать повторы и перечеркивал целые куски, если замечал, что слово «природа» уже используется в другом месте. На текущий момент я считаю «Слова-паразиты» своим лучшим текстом. Когда-то Егор Летов говорил, что не напишет ничего сильнее «Русского поля экспериментов». Я живу с похожим ощущением с 2016-го. Отчасти поэтому релиз состоялся только сейчас. Я хотел, чтобы группа успела достучаться до аудитории и наше странное творение вошло в приоткрытые двери.

— Да, а почему вы не любите мюзиклы? 

— При всем уважении к Тиму Бертону, я выключил «Суини Тодда», как только актеры запели. Почему-то этот жанр всегда вызывал у меня «испанский стыд». Чтобы примерить его на себя, пришлось вывернуть наизнанку.

Алексей Ермолаев

— Судя по картинке, кажется, что клип делали несколько разных команд в разных стилистиках. У вас был некий сценарий от автора или вы сами придумывали сюжеты, фантазируя и отталкиваясь от текста?

— Мне хотелось преодолеть стереотип о том, что анимация — это долгое и мучительное занятие. В голове я выстроил картину очень простого изображения и условной анимации, но чем глубже я погружался в текст арий, тем сильнее мне хотелось сделать изображение более сложным и многослойным, чтобы оно переносило нас в таинственный лес, но при этом сохраняло наивность в дизайне персонажей. Я позвал на проект друзей, семью художников — Zilasaule, их вкусу я доверяю больше, чем своему. И я очень рад, что импульс тому, как все будет выглядеть, исходил от них.

Ребята разработали художественное решение под условным названием «ванильный Босх тотали лост ин зе микст форест», опираясь на которое я работал над мюзиклом все дальнейшее время. Было две точки опоры: текст и визуальный стиль, — дальше я принялся импровизировать и фантазировать, как это может взаимодействовать, раскладывая эскизы художников на анимационном станке и подсвечивая их цветными лампами. Я больше всего люблю этот этап работы в авторском проекте, кажется, вот-вот ты легко и быстро осуществишь самую смелую свою идею, но не тут-то было. 

Примерно год я анимировал первую арию рассказчика, и стало понятно, что такими темпами я закончу работу к старости. Пришла мысль привлечь к мюзиклу моих талантливейших студентов из Вышки (Школы дизайна НИУ ВШЭ), каждому из которых досталось по арии одного из главных зверей. У нас была встреча команды «на берегу», я хотел, чтобы автор текста вживую проговорил девчонкам свое видение характеров каждого из персонажей и отпустил нас в творческие поиски. Это был рискованный поступок, так как в работе с учениками бывают разные проблемы, как минимум они могут не закончить до конца анимацию, но в этих троих я был уверен и безумно рад, что они вдохнули в стиль мюзикла новую жизнь.

Думаю, 12 минут в одном ключе вряд ли кто-то досмотрел бы до конца, надо удивлять зрителя неожиданными поворотами. Как-то сама собой получилась структура, в которой у Юли — черная часть змея с небольшими вкраплениями цвета, логично вытекающая из стилистики автора, у Алины — цветная и психоделическая фантазия поэта-зайца, а у Кати — белый и воздушный лось. Сценарии к своим частям они делали сами, а я минимально помогал советами, если возникали вопросы.

На финальном этапе к работе присоединилось еще два участника. Моя жена и муза Маша сделала эпилог фильма — мне он особенно дорог, так как наконец появились совместные танцы главных героев, а это важная сцена для любого мюзикла. Моя ученица Настя Воробьева нарисовала нескольких персонажей, это помогло мне в работе над последними ариями рассказчика. 

— Сколько времени в общей сложности заняла работа? 

— Специально для этого интервью я решил отмотать всю переписку и найти дату, когда от Димы поступило предложение сделать мюзикл, — это 5 сентября 2016 года. Значит, общая работа заняла четыре года семь месяцев и три дня, или 1676 дней. 

Для примера того, как это может выглядеть, я набрал картинок из интернета и на скорую руку слепил черновой аниматик первого куска текста. Диме он очень понравился, вплоть до того, что он был готов оставить это в качестве финальной анимации, но я объяснил, что это только набросок и все будет выглядеть иначе. Работа закипела. 

В сентябре 2018-го к нам присоединились студенты, и к концу года мюзикл больше чем на три четверти был готов. Тогда казалось, что остался последний рывок. По своему опыту могу сказать, что в любом проекте есть стадия, когда больше не можешь видеть рабочий материал и готов заниматься чем угодно, только не этим, но надо закончить, иначе ты всех подведешь. Начало 2019-го было именно таким, мы с большим трудом еще около полугода доделывали свои арии (только лось был готов целиком), надеясь, что к концу года будет премьера. Релиза не случилось из-за того, что первым надо было презентовать «Человеко-часы», а потом грянул коронавирус, и ни один из этих альбомов не смог выйти еще примерно год. 

— Какие у вас любимые персонажи в клипе? 

— Больше всего мне дорога хрюшка, которая укачивает бревно. Возможно, потому что в этом есть отсылка к «Твин Пиксу», а может, потому что я сам недавно стал отцом. Да и персонаж здорово нарисован. А еще, пожалуй, дачники, они получились настолько милыми и нелепыми, что про их приключения вне леса хочется сделать отдельный спин-офф-сериал.

— Что было самым сложным в производстве такого масштабного клипа? 

— Не сойти с ума от масштаба проекта и его длительности. Шучу. Если серьезно, мне кажется, самое сложное теперь — отпустить этого ребенка во внешний взрослый мир, я настолько привык с ним жить, что совсем не могу его воспринимать как мультик. Эти персонажи висят на стенах в моей мастерской, а эта музыка много лет звучит в моем доме, это часть моей жизни. Недавно, разговаривая с Димой по телефону и анализируя наши страхи по поводу премьеры, я сказал ему: «Представляешь для нас это прошлое, а для всех остальных — будущее!» Придется нарушить эту границу.

Ближайший концерт «Дайте танк (!)» пройдет 23 мая в московском «Главклубе»