«Смотрят телевизор и пьют чай-кофе» Оказалось, что Навальный не в колонии в Покрове, а в одном из СИЗО Владимирской области. Вот как адвокаты разыскивали политика — и в каких условиях он находится

25 февраля Алексея Навального этапировали из московского СИЗО «Матросская Тишина». Официально о том, где находится политик, известно не было, но источники сразу нескольких СМИ сообщали, что Навального увезли в исправительную колонию № 2 в городе Покрове Владимирской области. Спустя неделю — 3 марта — адвокаты Навального наконец смогли разыскать его: в СИЗО-3 в городе Кольчугино (все в той же Владимирской области). О том, как защитники искали политика и в каких условиях он сейчас находится, «Медуза» поговорила с адвокатом Навального Вадимом Кобзевым.

Была информация о том, что он в [ИК-2] в Покрове. Все об этом написали, включая ваше издание. Но к нему туда никто не ходил, и какого-то подтверждения, что он там, не было. Это первое.

Второе — мы сочли, что он не должен быть в колонии, поскольку приговор в силу еще не вступил. И поехали по СИЗО. Во Владимирской области СИЗО не так много — по-моему, всего два. И оказалось действительно, что он тут [в СИЗО-3 в городе Кольчугино]. 

Мы приехали к половине десятого [утра]. Прождали до двух. В полтретьего мы с ним встретились. Это была наша первая — после его возвращения в Россию — встреча, когда мы разговаривали не через стекло или телефон и без каких-либо третьих лиц. Мы были в кабинете, общались непосредственно тет-а-тет. При этом кабинет был оборудован видеокамерой. Был ли он оборудован аудиозаписывающими устройствами, мы не знаем.

СИЗО работает с восьми утра до пяти вечера — и до пяти мы были с ним. 

Несмотря на небольшие лишения, Алексей бодрый и веселый. У него все нормально. Из Москвы он ехал на машине — как раз с этими двумя сокамерниками [о которых рассказывалось в его инстаграме]. К нему никто не лез, не приставал, никто его не бил.

[Усиленные меры охраны из-за того, что Навальный поставлен на учет как склонный к побегу] никак не чувствовались. Все, кто знаком с подобными ситуациями, хором говорят, что это имеет значение при отбывании наказания, а не при нахождении в СИЗО. Так что до настоящего времени эта вещь себя никак не проявляла.   

Мы думаем, что [перевод Навального из московского СИЗО во владимирское] к законодательству и каким-то нормам отношения не имеет. Очевидно, было принято политическое решение для того, чтобы он был не в Москве. Я не знаю, знаете вы или нет, но с того момента, как он попал в московский изолятор, у этого изолятора постоянно стояли две патрульные машины ГИБДД. Опять же к этому изолятору пытались приходить люди в ходе [митингов]. 

Алексей знал, что владимирские пенитенциарные учреждения имеют дурную славу. Пока касательно лично него это никак не проявилось.

Он назвал камеру [в которой находится в СИЗО] карантинной. Всегда, когда человек попадает в СИЗО или колонию, он сначала находится в так называемом карантине — это даже не с вирусом связано, так положено. [Но] этот карантин никогда не являлся препятствием для встречи с адвокатом. 

Как вы видите [по посту в инстаграме], отношения [с сокамерниками] у него абсолютно нормальные. [Но] у него нет доступа к библиотеке. Также он не может пользоваться ларьком. Все эти дни у него основное питание — то, что предоставляет СИЗО. До вопроса, чем кормят, мы [во время встречи] не дошли. Но раз не жаловался, что совсем плохая еда, значит, она сносная. Тем не менее он сказал, что в Москве, конечно, кормили лучше. 

На мой взгляд, самое плачевное — это отсутствие у него холодильника. Потому что это существенно сужает круг тех продуктов, которые человек может себе позволить иметь. Все скоропортящееся, все, что должно содержаться в холоде, — тебе к этому доступ, получается, закрыт. 

[В СИЗО Навальный и его сокамерники] постоянно пьют то чай, то кофе, то чай, то кофе. Слишком много свободного времени, делать нечего. Смотрят телевизор и пьют чай-кофе. Я так понял, что это основное занятие. Еще есть прогулки и какой-то турник. 

Сколько он пробудет в этом СИЗО — непонятно. Скорее всего, до вступления приговора [по делу о клевете на ветерана Игната Артеменко] в законную силу. Приговор вступает в законную силу после рассмотрения апелляционной жалобы. Мы эту жалобу подали в Бабушкинский суд, дата [рассмотрения] еще не назначена.

По практике эта дата может быть назначена и через две недели, и через три, и через месяц, и через два. Здесь каких-то сроков нет, потому что прежде чем назначить дату, нужно, чтобы жалоба защиты была направлена в прокуратуру. У прокурора будет время, чтобы подготовить возражения. Потом их отправляют в суд. После этого эти возражения направляются защитникам, осужденному. Надо всех обо всем уведомить, всем все вручить — на эти процедуры уходит очень разное время. Но все, что касается дел, связанных с Навальным, делается очень быстро. Поэтому мы не думаем, что это затянется на месяц, как это бывает по обычным делам. 

В жалобе, которую мы подали, мы указали, что он сам настаивает на своем личном участии [в апелляции]. Но для суда это требование необязательно. Суд должен обеспечить его участие в процессе. В какой форме: личное участие или по видео-конференц-связи — это уже принимать решение суду. 

Отправят ли его в Покров, тоже непонятно. Нет норм, которые бы предписывали отправить его именно в Покров. Во-первых, во Владимирской области две колонии общего режима: одна — в Покрове, вторая — во Владимире.

Во-вторых, властям ничего не мешает отправить его в другую область. Возможно, они хотели изначально его отправить в Покров, но они могут передумать — ничего не мешает им это сделать. Вероятность отправки в Покров такая же, как и в какие-то другие СИЗО Центрального региона.