истории

Изобличeние Голунова Полицейский Ляховец попытался в суде продолжить допрос спецкора «Медузы», которому он и его коллеги подкинули наркотики. Репортаж Анастасии Якоревой

Источник: Meduza

В понедельник, 18 января, в Мосгорсуде прошло второе заседание по делу в отношении оперативников УВД по Западному административному округу (ЗАО) столицы, которые летом 2019 года незаконно задержали спецкора «Медузы» Ивана Голунова — и подбросили ему наркотики. Фигуранты дела Голунова — оперативники Игорь Ляховец, Акбар Сергалиев, Роман Феофанов, Денис Коновалов и Максим Уметбаев. На этот раз в суде с показаниями выступил сам Голунов, а бывший начальник отдела по контролю за оборотом наркотиков УВД по ЗАО Игорь Ляховец снова пытался убедить суд, что Голунов не тот, за кого себя выдает, и наркотики принадлежали ему. За происходящим следила спецкор «Медузы» Анастасия Якорева.

На втором судебном заседании основные фигуранты дела присутствуют в том же составе. Бывшие оперативники УВД по ЗАО Акбар Сергалиев, Роман Феофанов и Максим Уметбаев вместе со своим бывшим начальником Игорем Ляховцом сидят в стеклянном «аквариуме». Их бывший коллега Денис Коновалов один сидит в зале в первом ряду (он признал вину и дал показания на Ляховца, суд отпустил его под домашний арест). Обвиняемых представляют шестеро защитников, из них только у Ляховца адвокат по назначению. Его обычного адвоката Алексея Коврижкина лишили адвокатского статуса из-за обвинений в провокации следователей.

Заседание начинается с того, что потерпевший Иван Голунов дает расписку в том, что он предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. 

Судья Сергей Груздев предлагает ему давать показания со своего места и сидя — но Голунов решает делать это стоя. Он снова рассказывает о событиях 6 июня и ночи 7 июня 2019 года, когда его задержали, подкинули ему наркотики и обвинили в их сбыте. Эти обстоятельства уже были изложены в обвинительном заключении, его прокурор зачитала на первом заседании, но Голунов рассказывает то же самое с многочисленными подробностями. 

«Я проснулся в 9:30, умылся, помыл голову, погулял с собакой, сел на троллейбус и поехал на работу», — описывает тот свой день спецкор «Медузы». Когда в обед Голунов отправился на встречу с коллегой и проходил по проезду между 3-м Колобовским переулком и Цветным бульваром, он услышал крик: «Стоять!» — и увидел, как к нему бегут люди в гражданской одежде; это были Коновалов и Феофанов. Они сказали, что он задержан, и надели на него наручники; журналиста посадили в машину и повезли для досмотра в отделение. 

«В машине Коновалов стал со мной вести доверительную беседу. Спросил, что я делал в Риге [где находится редакция „Медузы“], что у нас за сходка была, — говорит Голунов. Иногда он сверяется со своими записями — перед ним лежит общая тетрадь, исписанная от руки. — На углу Коновалов и Феофанов вышли из машины и подошли к Ляховцу — тот официально в этот день был в отпуске — и вернулись с паспортом понятого. После этого к машине подошел молодой человек в маске, шортах и с татуировкой на бедре — это был понятой Сергей Кузнецов. Он сел на переднее сиденье, и все вместе мы отправились в УВД по ЗАО». 

В машине Феофанов сказал, что ведет видеонаблюдение, и потребовал, чтобы Голунов сел к нему спиной — чтобы видеть его руки в наручниках за спиной. В УВД по ЗАО Голунова отвели в кабинет № 125, по дороге он всем говорил, что ему нужен адвокат. «Мне говорили, мол, насмотрелся американских фильмов», — вспоминает журналист. В кабинет завели понятых. 

«Денис Коновалов сказал, что тогда будет принудительный досмотр, — рассказывает Голунов. — Я удивился и спросил: „А что, есть такая форма?“ Он сказал, что есть».

Все это время рюкзак Голунова стоял на стуле сбоку от стола. «Я старался его контролировать, но мог что-то и упустить. При открытии рюкзака [во время досмотра] я увидел, что сверху лежит пакетик с желто-зелеными шариками. Я сказал, что это не мое». 

Протокол досмотра Голунов подписывать отказался, тогда его повели «откатать пальчики». Девушка-дактилоскопист сказала оперативникам, что не получится снять отпечатки, если Голунов не согласен, — но Сергалиев заявил, что они могут затянуть наручники посильнее. Девушка ответила, что так все равно не получится: подушечки пальцев должны быть расслабленными. 

«Она сказала, что меня плохо подготовили, но есть еще час, — продолжает Голунов. — Мы опять спустились в кабинет 125. Потом туда зашел Ляховец, а все остальные вышли. Он начал со мной разговаривать в дружелюбном тоне: мол, кому ты хочешь позвонить, давай позвоним. Почему ты отказываешься сдавать пальцы? Я сказал, что не буду сдавать без адвоката. Он сказал: „А что, у тебя еще и адвокат есть? Какой у него номер?“ Я сказал, что номер не помню, но можно в интернете посмотреть. Он сказал, что смотреть не будет. Тогда я назвал телефон своего соседа. Ляховец его записал, но секунд через десять все поменялось — он сказал: „Ага, ты хочешь предупредить сообщника“». 

После этого вернулись Феофанов и Сергалиев и повезли Голунова на медосвидетельствование. В поликлинике врач убедил Голунова сдать анализы. «Доктор сказал, что если я откажусь, меня поставят на учет в наркодиспансер. Сказал, что тут везде камеры и он ничего не сможет изменить в результатах анализов. На баночках стоит пломба — если ее оторвать, она меняет цвет, а на пломбе я расписываюсь. В общем, убеждал, что сложно будет фальсифицировать что-либо. Эти слова меня убедили». 

После этого Голунов отказался уходить из медучреждения, потому что «чувствовал себя в безопасности в зоне видимости камер»; хватался за лавочку. Сергалиев и Феофанов давили Голунову на костяшки пальцев, тащили к выходу, Феофанов зажимал его шею рукой. На лестнице Голунов хватался за ограждения, а Сергалиев и Феофанов тащили его за руки и за ноги. Голунов бился о ступени — и в какой-то момент, вероятно, потерял сознание. Во дворе Феофанов поставил Голунову сначала ногу, а потом колено на грудь. Потом Голунова посадили в машину и оперативники повезли его к нему домой, чтобы провести обыск. 

Когда оперативники завели Голунова в подъезд, за наручники его держал Уметбаев. «Я дернулся налево, чтобы позвонить соседям, но Уметбаев контролировал мои передвижения и не дал мне это сделать. Моя собака лаяла, что было странно, потому что она лает, когда открывается дверь в квартиру — а в этот раз — уже когда зашли в подъезд. Уметбаев сразу нашел нужный ключ, хотя на связке было штук 12 ключей, и зачитал бумажку — постановление Мосгорсуда о проведении обыска. Потом Уметбаев потребовал успокоить собаку, „а то мы с ней разберемся“», — рассказывает Голунов. В квартире оперативники стали досматривать вещи и шкафы; увидели кинооборудование. 

«Феофанов и Сергалиев спрашивали, что это такое, как этим пользоваться, — продолжает Голунов. — Коновалов не принимал участия в обыске, звонил по телефону, заходил, выходил. В какой-то момент я увидел, что он прошел за шкаф. Я начал громко говорить для видеосъемки: „Денис, куда вы пошли? Мы вас не видим“. Через 15 секунд Денис вышел из-за шкафа, сделал вид, что ничего не произошло, сел за стол и спросил: „А вы смотрели там, на шкафу? Посмотрите обязательно“. Феофанов вытащил со шкафа большой подарочный альбом, а затем два пакета. Один с пластиковым серебряным предметом — впоследствии выяснилось, что это весы. После того, как были обнаружены наркотики, Коновалов взял портфель и ушел из квартиры. Остальные три помещения мы досмотрели минут за десять. На обратной дороге Коновалов начал вести беседы, что надо во всем сознаться, не портить жизнь, сотрудничать». 

Уже ночью в отделении полиции Голунова привели к следователю, который наконец разрешил ему сделать звонок. Журналист попросил позвонить его подруге, в то время — журналистке «Русской службы Би-би-си» Светлане Рейтер (сейчас она спецкор «Медузы»). После этого в ОВД приехал адвокат Дмитрий Джулай.

«Потом был допрос, на котором я рассказал, что меня били, ко мне применялось насилие. После чего мне начали говорить, что „мы тут все спортсмены-разрядники, вольной борьбой занимаемся, если бы мы тебя били, ты бы уже не ходил“», — заканчивает Голунов. 

После того, как потерпевший заканчивает давать показания, начинается его допрос. Первые несколько вопросов задает прокурор Татьяна Паршинцева. Она уточняет, был ли Голунов осужден по уголовным или административным статьям, связанным с распространением наркотиков; Голунов отвечает, что не был. Затем несколько уточняющих вопросов журналисту задает адвокат «Правозащиты Открытки» Сергей Бадамшин, представляющий интересы Голунова.

Слово переходит к обвиняемым и их защитникам. Адвокат Коновалова просит уточнить, применял ли Коновалов к Голунову физическое насилие. Журналист отвечает, что Коновалов применял физическую силу при задержании, тащил его до машины, а потом проводил «принудительный досмотр»: «Начал срывать [с меня] ветровку и рюкзак, а потом неожиданно выяснилось, что я в наручниках».

— Видели ли вы, как Сергалиев подбрасывал вам наркотические вещества? — спрашивает Голунова защитник Сергалиева Денис Ковалев. 

— Смотрите, я вышел из коворкинга, и у меня в рюкзаке не было наркотических веществ… — начинает отвечать Голунов. 

— Иван Валентинович, отвечайте на конкретный вопрос, — просит его судья. — Вы, используя органы чувств, в частности, зрение — видели ли вы своим органом чувств — зрением, — чтобы Сергалиев подбросил вам наркотические вещества? 

— Нет, — говорит Голунов. 

Адвокат Уметбаева Андрей Виноградов спрашивает, общался ли Уметбаев с Голуновым до того, как нанес ему удар. 

— Была ли у вас перепалка? — уточняет он.

— Да, — говорит Голунов. — Его удар был реакцией на мою фразу, что без адвоката я никуда не пойду, если нужно будет — несите меня на руках. Он сказал: «Что ты о себе возомнил, чтобы мы тебя на руках таскали?»

— После нанесения удара подчинились ли вы требованиям пройти на дактилоскопию? — спрашивает адвокат.

— Да, — говорит Голунов. 

Следующим вопросы задает адвокат Феофанова Александр Шабуров. 

— Кто оставался в коворкинге, когда вы выходили покурить [на работе]? — спрашивает он. 

Судья уточняет вопрос: 

— Имел ли кто-то доступ к вашему рюкзаку?

Голунов перечисляет сотрудников «Медузы», которые находились с ним в коворкинге в тот день, и наклоняется, чтобы посоветоваться с Бадамшиным, — но защитник Феофанова протестует и просит судью запретить журналисту общаться с адвокатом. Судья отвечает, что у Голунова есть право на защиту, поэтому запрещать он ничего не будет. 

Слово переходит к Акбару Сергалиеву. Он стоит в «аквариуме» с листами A4 в руках. 

— Кто вас фактически задержал? — спрашивает он Голунова.

— Акбар Алиевич, ну, выяснили уже неоднократно, — снимает вопрос судья. 

— Каким образом? — задает следующий вопрос Сергалиев. Судья снимает и этот вопрос, а также несколько следующих — потому что Голунов уже давал на них ответы в своих показаниях. 

— Отказались ли вы сообщать свои данные? — спрашивает Сергалиев.

— Он же говорил в показаниях: вот паспорт, остальное — с адвокатом, — теряет терпение судья. — Акбар Алиевич, вы выходили, что ли?

По залу разносятся смешки.

— А вы паспорт сами отдали, кстати? — уточняет судья у Голунова. — Или при личном допросе нашли? 

Голунов не помнит. 

— Где вообще ваш паспорт хранится? — уточняет судья. 

— В рюкзаке, — говорит Голунов. 

— Слышали ли разговоры о том, что мы намерены незаконно привлечь вас к ответственности? — спрашивает Сергалиев.

— Наводящий вопрос, снят, — говорит судья. 

Затем Сергалиев спрашивает, чувствовал ли Голунов «прикосновения Коновалова и Феофанова», когда они надевали ему наручники. 

— Вы издеваетесь, что ли? — возмущается судья. 

— Можете хронологически выстроить события того дня? — снова задает вопрос Голунову Сергалиев. 

— А до этого он что делал, по вашему мнению? — язвительно спрашивает судья. 

— Я хронологию не понял, — говорит Сергалиев. 

— Это не значит, что он будет повторно сообщать ее, — говорит судья. 

Сергалиев все больше начинает напоминать двоечника на сложном экзамене. 

— У меня мало опыта, я же первый раз здесь, — оправдывается Сергалиев. 

— Я же не ругаюсь, я объясняю, — уже мягче говорит судья. 

— Были ли вы предупреждены о применении физической силы и спецсредств, если вы не выполните законные требования? — спрашивает Сергалиев.

— Я просил вызвать наряд полиции… — начинает отвечать Голунов. 

— Иван Валентинович, не усложняйте, — просит его судья.

— Да, был предупрежден, — отвечает Голунов. 

У Коновалова к Голунову вопросов нет, и слово переходит к их бывшему начальнику Ляховцу. У него адвокат по назначению, но на прошлых заседаниях Ляховец говорил, что намерен защищать себя сам. 

— Какое у вас образование? — спрашивает он Голунова. 

— Среднее, — успевает ответить Голунов, прежде чем судья снимает вопрос как не относящийся к сути обвинения и просит Ляховца задавать вопросы по делу. 

— Я пытаюсь показать подоплеку этого дела, которое получило большой резонанс, потому что журналист якобы был задержан из-за профессии. Моя цель — доказать, что он не был таким уж великим журналистом и все [обнаруженные] вещества принадлежали ему, — заявляет Ляховец.

— Если бы мы рассматривали дело в отношении Голунова, эти вопросы бы имели место. Но мы рассматриваем дело в отношении вас, — говорит Ляховцу судья. — Да и при чем тут образование? Образование сбытчика наркотиков — такого даже института нет.

Но Ляховца это не останавливает, он продолжает зачитывать вопросы. 

— Где вы работаете? — спрашивает он Голунова. 

— Иван Валентинович, какой вид вашей трудовой деятельности, ответьте, это все же не секрет, — говорит Голунову судья. 

— Я журналист.

— Какого издания? — продолжает Ляховец.

— Снят вопрос.

Ляховец просит у судьи разрешения хотя бы зачитать свои вопросы, даже если они будут сняты.

— Это единственный ваш источник дохода? Вы работаете по трудовому договору? Где находится ваше трудовое место? — продолжает он. 

Судья опять останавливает его.

— Не надо доказывать вину Голунова, надо опровергать вашу вину.

— Ваша честь, вы просто не понимаете моей цели, — продолжает упорствовать Ляховец. 

— Главное, чтобы вы понимали мою цель, — говорит судья; кажется, он теряет терпение. 

— Какой у вас оклад и каким образом вы его получаете? — продолжает задавать вопросы Ляховец. — Почему при себе вы имели две карточки работника прессы? Почему в интервью телеканалу «Россия» вы сказали, что не работаете и трудовая книжка у вас на кармане? На момент задержания у вас были трудовые обязательства? Какие у вас отношения с родственниками? Почему проживали вдали от места постоянной регистрации? В связи с чем в подростковом возрасте вы проходили лечение у психиатра? Наблюдались ли у вас склонности к лживости? 

Все эти вопросы судья снимает — и спрашивает у Ляховца, много ли еще осталось. 

— 120 вопросов, ваша честь, — говорит он. 

— Давайте не будем превращать процесс в фарс. 

— Вы меня просто поймите как человека: нас незаконно сюда поместили, СМИ налили грязи. Единственный вариант нам доказать обратное, что мы не такие плохие парни, — это изобличить Голунова, что он не та личность, за которую себя выдает, чтобы все стереотипы в отношении него разрушить, что он такой правдоруб, — говорит Ляховец. 

Судья Груздев отвечает, что если так будет продолжаться и Ляховец не начнет выполнять требования судьи, он вынужден будет удалить его из зала до прений сторон. Чтобы этого не делать, судья заканчивает заседание и просит Ляховца обдумать свои вопросы и линию защиты до следующего заседания: оно состоится в среду, 20 января, в 11:00.