истории

«Бесы Достоевского»: спектакль Константина Богомолова в Театре на Малой Бронной Премьера на Рублевке, камео Владислава Суркова, дорогой мерч — на самом деле все это концептуальный жест режиссера

Источник: Meduza

25 и 26 декабря в концертном зале «Барвиха Luxury Village» показали «Бесов Достоевского» — новую работу Константина Богомолова. В январе спектакль вернется во Дворец на Яузе — временную площадку Театра на Малой Бронной, который возглавляет режиссер. «Бесы» — его первая премьера в качестве худрука. Театральный критик Антон Хитров считает, что режиссер не столько предлагает интерпретацию романа Федора Достоевского, сколько смеется над интеллектуальными претензиями публики.

Спектакль Константина Богомолова в Театре на Малой Бронной — сюжет скорее для светского репортажа, нежели для рецензии, по крайней мере, так кажется поначалу. Премьера прошла в концертном зале Барвихи (на случай если вы не из Москвы — это на Рублевке), билеты туда стоят примерно в десять раз дороже, чем на рядовой столичный спектакль. В антракте продают сувенирные толстовки с афоризмами Достоевского, каждая — по цене пуховика в масс-маркете. Если вам мало курьезных деталей, вот еще одна: в ролике к «Бесам» снялся Владислав Сурков, в недавнем прошлом — главный кремлевский политтехнолог. Что это, чересчур креативный маркетинг или концептуальный жест? Зная режиссера, я бы ставил на второй вариант.

Для начала нужно заметить: стилистически «Бесы Достоевского» совсем не похожи на последние спектакли Богомолова. Он вообще не любит задерживаться в одном имидже — ни как публичная персона, ни как художник. В начале десятых режиссер сделал имя как создатель избыточных и безбашенных театральных блокбастеров. Хулиганские инсценировки классиков, шуточки на злобу дня в духе Виктора Пелевина, шлягеры, подслушанные в такси, — таким был Богомолов образца «Идеального мужа», «Карамазовых» (оба вышли в МХТ в 2013 году) и «Бориса Годунова» («Ленком», 2014). Со временем ему надоело. Раскованный стиль капустника сменился минималистичным, экономным театром, где никто никогда не повышает голос, а режиссер сокращает авторский текст вместо того, чтобы его дополнять.

В поздних спектаклях, «Три сестры» (МХТ, 2018) и «Слава» (тогда же в петербургском БДТ), Богомолов сполна освоил редкую в его профессии технику покерфейса. Зрители не знали, как он относится к событиям и героям на сцене — пресловутая свобода трактовки целиком переходила к публике. Но в «Бесах» — первой за полтора года театральной работе режиссера, еще недавно выпускавшего премьеры в стахановском темпе, — мы снова видим прежнего Богомолова, которого уже не ожидали встретить: с миксом из разных романов автора, пелевинскими гэгами и эстрадными номерами.

Да, артисты по большей части работают в той же неброской манере, к которой мы привыкли в последних проектах режиссера. Так, Никита Ефремов безупречно овладел этой манерой с первого раза, когда Богомолов снимал его в образе маньяка в «Хорошем человеке», — и теперь изображает Верховенского двойником своего экранного злодея. Зато инсценировка вызывает в памяти ранние работы, где режиссер ни в чем себе не отказывал.

Варвара Петровна Ставрогина (Александра Виноградова) управляет фондом «Варвара» и совмещает приятное с полезным — пластическую хирургию с благотворительностью. Старые зубы идут сиротам на погремушки, старая кожа — на барабаны. Хромоножка Марья Лебядкина (Мария Шумакова) выступает в Барвихе с песнями Аллегровой под псевдонимом Мария Хромая. Мария Шатова (тоже Шумакова) делает карьеру в порно и рожает от темнокожего коллеги. Кириллов (Дмитрий Куличков) раздумывает стреляться, потому что Москва похорошела, у Парфенова выходит новый фильм, а Друян наконец вернулся из Таиланда. Как, вы не знаете, кто такой Друян? Ну и что, зато в Барвихе все знают.

Из-за внутряковых шуток «Бесы» в самом деле напоминают не то КВН, не то капустник — куда больше, чем «Идеальный муж» или «Карамазовы». По сути, Богомолов издевается над ожиданиями публики, которая рассчитывает увидеть актуальную трактовку самого политического русского романа: видимо, в его представлении интеллектуальный авторский театр и капустник — это вещи одного порядка. Пытаться понять реальность, оперируя текстами 150-летней давности, как минимум наивно. Но раз вам очень хочется (как бы говорит нам режиссер), вот вам Сурков в образе великого инквизитора из «Братьев Карамазовых», вот портрет Эдуарда Боякова — театрального патриота номер один — в качестве собирательного почвенника, а вот еще, для пущего пафоса, немного религиозной живописи. Довольны? Супер. Езжайте домой, напишите пост о вечном произведении Достоевского.

Богомолов даже подсказывает зрителю, как понимать его самое броское режиссерское решение — вернее, вкидывает нарочито идиотскую версию. Центральную роль Николая Ставрогина в разных составах играют две блестящие артистки, Елена Морозова и Александра Ребенок. Почему режиссер поручает этого персонажа женщинам — на самом деле не бог весть какая загадка. У Достоевского Ставрогин — роковой красавец. Актер-мужчина обречен на сравнение с книжным героем, которое, конечно, будет не в его пользу. К актрисе таких требований быть не может. Но зритель непременно станет искать в этом кастинге скрытый смысл, поэтому в третьем, заключительном акте Богомолов предлагает ему разгадку: Ставрогин поддержал семейную традицию — лег под нож к пластическому хирургу, чтобы неузнанным бежать от закона.

Китчевое старославянское лого, сувенирные худи с цитатами, светская премьера в Барвихе — антураж этого спектакля тщательно срежиссирован и выражает довольно-таки прозрачное режиссерское послание. Русская классика вообще и Достоевский в частности превратились в аксессуар, который носят ради престижа, а не ради, например, удовольствия. Даже самое поверхностное мировоззрение кажется глубоким, если прикрыть его хрестоматийной цитатой. В «Бесах» принято видеть «пророческий» роман о вреде любой революции — поэтому на книгу с удовольствием ссылаются бесчисленные поклонники царской России, чье политическое кредо сформулировал не столько Достоевский, сколько Александр Добронравов в песне о французской булке (этим патриотическим хитом девяностых Богомолов заканчивает спектакль).

Искомую залом открыточную духовность изящно высмеяла художница спектакля Лариса Ломакина, изобразив на занавесе синекожую богиню Кали — но так, чтобы было похоже не на древнее сакральное изображение, а на копеечный современный постер. В итоге сцена напоминает не то индийский ресторан, не то сетевую лавку благовоний. Вообще, имитация — главный сюжет Ломакиной в «Бесах»: стенки декорации облицованы искусственным камнем, а Ставрогин исповедуется в грехах, греясь у электрокамина.

Самый важный герой в «Бесах» Богомолова не Ставрогин и не Верховенский — а зритель. Психологический портрет отечественной публики — любимая тема режиссера, начиная с «Волшебной горы» («Электротеатр Станиславский», 2017): в том спектакле по Томасу Манну он недвусмысленно сравнивал театральный зал с элитной туберкулезной лечебницей. Богомолов тонко чувствует преимущества театра перед остальными медиа, в этом его главная сила как художника. Театр — самое публичное искусство. Музыку, книги, сериалы можно потреблять в одиночестве, и даже на выставках по будням бывает пусто — зато на спектакле большая компания почти гарантирована. В театре присутствие зрителя как нигде очевидно — поэтому нет лучшего места, чтобы рассказывать публике о ней самой.