истории

«Правда» Хирокадзу Корээды: фильм японского классика о семье, актерской профессии и лжи С Катрин Денев, Жюльет Бинош и Итаном Хоуком

Источник: Meduza

Фильмом открытия 76-го Венецианского кинофестиваля стала картина японского режиссера Хирокадзу Корээды «Правда». Год назад его лента «Магазинные воришки» взяла первый приз на Каннском кинофестивале. Новый фильм автор снимал во Франции — по сюжету стареющая кинозвезда пишет мемуары под названием «Правда», однако ее дочь не верит написанным словам. Кинокритик «Медузы» Антон Долин рассказывает о международном дебюте японского классика.

Еще пару лет назад японец Хирокадзу Корээда за пределами родины был известен по преимуществу в синефильских и фестивальных кругах. Тогда респектабельному режиссеру перевалило за 50, немногочисленные поклонники превозносили его лучшие работы («После жизни», «Никто не узнает») и критиковали за проходные фильмы. Полтора года назад все изменилось. Парадоксальные и трогательные «Магазинные воришки» стали мировым феноменом, получив «Золотую пальмовую ветвь» в Каннах и номинацию на «Оскар», вызвав скандал в Японии и став там кассовым хитом. Корээду стали называть классиком и самым влиятельным японским режиссером своего поколения. Поэтому вполне логично и то, что следующую картину он — впервые — снял вне родины, во Франции, с международным актерским составом; и то, что картину выбрали для почетной миссии: открывать Венецианский фестиваль. Сегодня Корээда — настоящая звезда. 

Для открытия, впрочем, требуются звезды более узнаваемые (сам Корээда шутит над этим в фильме: там фигурирует фестивальный режиссер, чье имя и лицо не может запомнить ни один из персонажей). В «Правде» заняты знаменитые французские актрисы нескольких поколений: Людивин Санье, Жюльет Бинош, Катрин Денев — и американец Итан Хоук. Причем Денев, как ни трудно в это поверить, сыграла одну из лучших, самых откровенных, неожиданных и сложных ролей за всю карьеру. Некоронованная королева европейского кино, как ее заокеанская сестра Мерил Стрип, чередует главные и эпизодические роли, легко меняя привычные амплуа и фактически не выходя за пределы образа холодной, величественной, но при этом необъяснимо естественной гранд-дамы. 

Денев в «Правде», поначалу продолжая ту же игру, постепенно выходит за ее пределы. Ее героиня, стареющая кинозвезда Фабьенн Данжевилль (сперва она кажется карикатурой на саму Денев, но это обманчивое впечатление), расширяет пространство борьбы за свое достоинство, жертвами которой падут все ее близкие. Впрочем, надо отдать должное и остальным: актеры Корээды безупречны, персонажи им под стать — нелинейные характеры разворачиваются медленно, никогда не ограничиваясь той ролевой моделью, которую мы им приписываем поначалу. Дочь Фабьенн, нервная Люмир (Бинош) — сценаристка по профессии — прибывает во Францию из Нью-Йорка вместе с мужем, пьющим сериальным актером Хэнком (Хоук), и дочерью Шарлоттой. Страдающая и подавленная Люмир со временем начинает обнаруживать все больше сходства с тираничной матерью, дураковатый на вид Хэнк оказывается безупречным отцом. И подобная трансформация случается с каждым, даже второстепенным, героем фильма. 

Название картины красноречиво: погружаясь в излюбленную семейную тематику, Корээда исследует ключевой для современности феномен «постправды», полностью избегая привычного нам политически-публицистического аспекта и вместо него выбирая семейный. «Правда» — название только что изданного мемуара-бестселлера Фабьенн. Прочитав его, дочь срывается и обвиняет мать в том, что ни слова правды в книге нет, а многолетний агент и ассистент Фабьенн (его в тексте даже не упомянули) увольняется одним днем, уходя на пенсию нянчить внуков.

Меж тем Фабьенн предстоят сложные съемки. Научно-фантастический фильм под названием «Воспоминания о моей матери» — история о смертельно больной женщине, которая прячется от земной реальности в космосе и, обманув время, по сути, оказывается бессмертной. Пока ее дочь растет и превращается из девочки в подростка, потом во взрослую женщину и, наконец, в бабушку (ее-то и играет Фабьенн), вечно прекрасная и недоступная мать является, как богиня из машины, каждые семь лет, чтобы погладить ребенка по голове и снова исчезнуть. Очевидно, что в этом сюжете слишком много болезненного и личного буквально для всех действующих лиц. Еще и актриса, играющая мать, как две капли воды похожа на подругу юности и соперницу Фабьенн, возможно покончившую с собой.   

Пересказ интриги — это лишь малая ее часть — может произвести впечатление переусложненной мыльно-сериальной мелодрамы, но ничего подобного в фильме не ощущается. Его материя воздушна, иронична, ничуть не вычурна. Диалоги удивляют натуральной интонацией, тонкой игрой на перепадах эмоций: писал их японец, но «Правда» звучит как французское кино, без единой ноты фальши. Корээда выступает здесь и как философ, и как психолог. Его взгляд проницателен и честен, но он не пытается никого осудить — скорее уж скрепляет семью, как шаткую картонную конструкцию игрушечного театра (есть в «Правде» такой образ), клеем сострадания и юмора. Да, по мысли Брета Истона Эллиса, «все актеры — лжецы по природе». Но не они же одни? Люди вообще, утверждает Корээда, не способны быть честными ни с другими, ни с самими собой. Компенсировать дефицит правды можно лишь одним — теплом. 

Не то чтобы эта мысль была новой. Однако к оригинальности Корээда и не стремится. Невольно задаваясь вопросом «а где же японская идентичность автора?» («Правда» именно авторский, вовсе не продюсерский, проект — Корээда здесь и сценарист, и монтажер), видишь ее именно в этом. Да, от «Осенней сонаты» до «Все о моей матери» многочисленные режиссеры исследовали схожие темы, но прелесть в нюансах, в тихих улыбках режиссера и его персонажей, прекрасно осознающих: не они первые, не они последние рассказывают нам эту — вечную — историю. Люди будут лгать друг другу, подавлять друг друга, будут беспощадны и злы даже к самым близким, но потом будут прощать друг друга, любить, плакать. Как раз в этом постоянстве есть что-то глубоко японское — как в первом и последнем кадре «Правды», где сочетание зеленых и желтых осенних листьев с голыми ветвями моментально вызывает в памяти пейзажи какого-нибудь Киото, пусть снимался фильм и под Парижем. Циклы природы повторяются, но всегда чуть-чуть иначе. То же самое касается человеческих отношений. 

В конечном счете «Правда» — фильм не японский и не французский, а универсальный. Подтверждает это и русское участие, заметное не сразу, но исключительно важное: музыку написал и исполнил Алексей Айги. Стилизованные под безмятежную классику идиллически-игривые мотивы оттеняют и прячут будничные драмы персонажей, помогая зрителю, хотя бы на мгновение, поверить в написанные сценаристом реплики и увидеть за знаменитым актером слабого и привлекательного именно своей слабостью человека.