истории

«Думаю, что финал сезона будут обсуждать. В конце будет бомба, это точно» Интервью Риз Уизерспун — о «Большой маленькой лжи» и работе с Мэрил Стрип

Источник: Meduza

Весь июнь на телеканале HBO и в российской «Амедиатеке» показывают второй сезон сериала «Большая маленькая ложь». Это шоу, которое удачно балансирует между детективом, мыльной оперой о богатых и современной драмой, где главное — психологическая достоверность и актерская игра. Продюсеры «Лжи» — актрисы Риз Уизерспун и Николь Кидман, они же исполняют главные роли. По просьбе «Медузы» журналистка Нелли Холмс расспросила Риз Уизерспун о проекте, съемках с Мэрил Стрип и неожиданностях, которые ждут зрителей в финале «Большой маленькой лжи».

Не видели даже первый сезон сериала «Большая маленькая ложь»? Срочно почитайте о нем тут!

— Больше всего в вашей героине меня увлекает двойное чувство вины. Она испытывает его и за то, что случилось в прошлом сезоне, и за то, что происходит в ее браке сейчас. Вам было интересно играть такого персонажа?

— Действительно, было очень интересно исследовать с женской точки зрения отношения, дружбу, сексуальное насилие и насилие в семье. В книге моя героиня Мадлен не испытывала всего этого, мы собрали ее заново и оставили ей ее собственные секреты. Во втором сезоне происходит что-то вроде восстановления после травмы: он про новый, трезвый взгляд на себя — и осознание того, что все меняется и движется вперед. Мадлен узнает о себе много нового, во второй половине сезона она глубже задумывается о своих поступках. 

— Как у вас самой с секретами? 

— (Смеется.) У меня не так уж много секретов. Но я думаю, что это крайне увлекательно — наблюдать за тем, что мы рассказываем своим близким, а что оставляем в тайне. Самая поразительная вещь в сериале — то, что героини выглядят близкими подругами, будто они действительно отлично друг друга знают. Но на самом деле Мадлен бросает вызов [персонажу Николь Кидман] Селесте. Например, она спрашивает, почему та ничего не сказала о том, что ее бьет муж. И правда: можно ли назвать настоящей дружбой отношения, в которых вы не открываетесь друг другу полностью, не показываете самые уязвимые свои стороны?

— Интересно, а героиня Мэрил Стрип — Мэри Луиз — уже в сценарии дразнила вас за рост? «Самый дорогой парфюм продают в маленьких бутылочках».

— Да, все эти шуточки написал сценарист Дэвид Э. Келли. Он проделал большую работу — нашел уязвимость каждого персонажа, и Мэри Луиз укалывает нас именно там, где мы особенно чувствительны. 

— Сериал демонстрирует, на что способны женщины, показывает женскую дружбу, он спродюсирован женщинами. Мне бы хотелось поговорить о вас как о продюсере — во всех ваших проектах главную роль тоже играют женщины. И речь идет не только о «Большой маленькой лжи».

— У меня есть компания Hello Sunshine, миссия которой — сделать женщин главными героинями их историй, дать им голос в Голливуде и на разных медиаплатформах, неважно — в инстаграме или на ютьюбе. Сейчас на самом деле наступило то время, когда женщины, эмигранты или представители ЛГБТК-сообщества наконец-то могут говорить о себе, рассказывать о том, что их волнует.

А еще мы каждое лето приглашаем 20 девочек из разных уголков США на восемь дней, чтобы они изучили, что такое Голливуд. Чтобы они узнали, как снимать, писать сценарии, продвигать свои фильмы. И это невероятно — никогда не думала, что у меня будет возможность стать настоящей наставницей. Для меня это воплощение мечты — учить всему этому новых людей.

— Перед интервью я спрашивала у фанатов, о чем с вами поговорить. Один из популярных вопросов — плохое поведение взрослых. Многие взрослые скандалят, обвиняют друг друга в чем-то. Что с этим можно сделать?

— (Смеется.) Взрослые правда иногда ведут себя очень плохо. Кажется, чем старше ты становишься, тем эта грань между нормальным поведением и плохим становится все тоньше. В сериале дети замечают, насколько их родители двуличны, коварны, их слова не соответствуют поступкам. Дети это видят. А как вы договариваетесь со взрослыми людьми, которые ведут себя плохо? (Смеется.) Не знаю, вообще-то я обычно не сталкиваюсь с этим.

 — Потому что вы кинозвезда? 

— Я работаю в Голливуде! Так что я многое знаю о плохом поведении. Ты просто стараешься не участвовать в скандалах, когда видишь что-нибудь неадекватное, просто уходишь куда-нибудь подальше. Или отводишь глаза и продолжаешь работать, не встаешь на пути у сумасшедших. (Смеется.)

Когда я стала старше, то смогла выбирать, с кем хочу работать, — теперь я не жду звонка с предложением о работе, у меня все время расписано до 2021 года. Но раньше, когда я была начинающей актрисой, мои возможности были ограниченны, и не все из предложений мне нравились. Так что приятно контролировать не только истории, которые ты рассказываешь, но и круг людей, с которыми ты работаешь. 

— Много ли времени работа продюсером отняла у вас как у актрисы? 

— Очень много. Но для меня это новый вызов: я учусь балансировать между актерской работой и постпродакшеном, предпродакшеном и всем остальным. Но я это люблю, правда. И я стараюсь быть хорошим боссом! (Смеется.) Пытаюсь создавать возможности для людей там, где их не было. А еще слушать коллег, потому что это большая удача — работать с такими невероятно талантливыми людьми и быть человеком, на которого они могут положиться. Я отношусь к этому очень серьезно. 

— В итоге это плюс или минус для актрисы — быть занятой в проекте не только на съемочной площадке? 

— Думаю, женщина редко получает право голоса. Мы с Николь говорили об этом на днях: даже после наших длинных-длинных карьер в кино мы впервые ощущаем, что люди на самом деле прислушиваются к нашему мнению. Благодаря тому, что мы взяли на себя это лидерство, молодое поколение узнает, что это возможно. И, может быть, сделает что-то более великое.

— Кажется, вы в самом деле знаете, чего хотите от жизни. Так было всегда? Когда женщина знает, чего хочет, ее сразу называют «слишком амбициозной», «стервозной». Мужчин в этом случае называют просто амбициозными. Это другое.

— Да. 

— Как вы к этому пришли?

— В самом начале я не знала, в каких фильмах хочу сниматься. Я не знала, что хочу сказать, — до тех пор, пока мне не исполнилось 30–40 лет. И тогда я подумала: «Ого, эта штука постоянно повторяется в моей жизни, я хочу рассказать о ней». Или: «Эта книга напоминает мне о чем-то важном, я хочу ее экранизировать». До этого я не знала, чего хочу, я была неопытной.

— Расскажите о дружбе с Николь. Легко ли вам работать вместе?

— Мы только сегодня об этом говорили — нам ужасно повезло, что мы прошли этот путь бок о бок. И для нас обеих это самый успешный проект, сделанный в соавторстве с другой женщиной. Мы вместе работали, ездили в отпуск, ошибались, ссорились, но во всем этом и заключается настоящая красота партнерства. Если она не успевала куда-то приехать, я была там, если я не могла справиться с проблемой, она ее решала. Нам и по одиночке неплохо, но вместе совсем хорошо, мы понимаем, чего хотим достичь, и поэтому поддерживаем друг друга. Я благодарна ей за партнерство и дружбу, она прекрасный человек.

— Как вы справлялись с конфликтами? 

— Конечно, мы обе хотим все решать. Мы обе знаем, что держать эмоции в себе — вредно, поэтому иногда мы все-таки ругались. Но всегда было понятно, что мы со всем справимся. Даже когда казалось, что все кончено, мы вдруг находили обратный путь друг к другу — это и есть настоящая дружба, а не фальшивая голливудская картинка. Я очень ценю это в наших отношениях. 

— Как проходили сами съемки? Вы много импровизировали?

— Мы с Лорой Дерн очень любим играть экспромтом. В сериале есть целые сцены, где мы импровизируем. Одна из них, кажется, во втором эпизоде, когда мы идем в кафе и героиня Лоры говорит, что ее мужа арестовали. Это была полная импровизация, и я могу сказать, что наблюдать за Лорой в такие моменты — словно смотреть на выступление великого пианиста. (Смеется.) Иногда мы закончим сцену — и вся команда зааплодирует, потому что Лора уже давно вышла за рамки сценария, и это великолепно. Она знает, как начать сцену, как добраться до цели, как закончить ее и выйти, это высший класс. 

— Николь тоже импровизирует? 

— Нет, она не любит. Но она так мощно оживляет то, что видит в сценарии, — каждый кусочек диалога, каждую эмоцию. Ее игра всегда настолько эмоциональная, просто не оторваться. Я постоянно ее спрашиваю после съемок: «Ты в порядке?» Потому что боюсь, что она не сможет избавиться от всех этих негативных эмоций. Первый сезон был для нее очень тяжелым — там было так много насилия, но она просто выполняла все, погружалась, это было тяжело. Хорошо, что во втором сезоне она сталкивается с этим не так часто.

— А Мэрил? Каково работать с ней? 

— Это удивительный человек. Она сделала свою героиню — Мэри Луиз — такой… жалкой. И грустной. Ее скорбь понятна, поэтому было тяжело злиться на нее. Я боялась играть эти сцены. И еще было непросто осознать, что моя героиня видит перед собой не Мэрил Стрип. Я повторяла: «Она не Мэрил Стрип, она Мэри Луиз. Мадлен знает, кто такая Мэри Луиз? Нет, ей нет до нее никакого дела!» Я все время напоминала себе о том, что она — не моя самая любимая актриса. 

— Вы научились от нее чему-то неожиданному? 

— Многому, даже не знаю, с чего начать. Во-первых, идее о том, что сценарий ничего не рассказывает о персонаже, он не объясняет, откуда взялся герой. Но Мэрил придумывает это — она знает, где ее героиня родилась, сколько у нее денег, сколько раз она была замужем и разводилась, в какую церковь ходит и насколько сильно она верит в бога.

Помню первый день съемок, это была сцена с поиском квартиры, в которой моя героиня говорила с Мэри Луиз. Мы решили импровизировать — но Мэрил заранее запомнила все окрестности Монтерея, так что она в самом деле знала, где ее персонаж хочет снять жилье. Это было потрясающе! А еще она изучала мимику Александра Скарсгарда [сыгравшего ее сына в прошлом сезоне] — как двигался его рот и лицо, — чтобы подражать всем этим чертам.

— Ого!

— Да. Если бы я не была ее фанаткой до, то после съемок «Большой маленькой лжи» точно стала бы суперфанатом. Глядя на нее, мне хотелось усерднее работать, лучше готовиться к съемкам. Да, я уже работала с Лорой Дерн, Николь Кидман, Шейлин Вудли и Зои Кравиц, но Мэрил на самом деле подняла планку. Ее самоотверженность меня поразила. 

— Как вы проводили время вне съемок?

— Вне съемок она оставляла всю эту историю в стороне и говорила: «Куда мы пойдем на обед, девочки?» Она всегда первой на все соглашалась. Я спрашивала, хочет ли кто-нибудь пообедать, а она сразу отвечала: «Да, куда пойдем? У нас есть вино? Давайте выпьем!» Она рассказывала нам всякие истории со съемок «Крамер против Крамера» или «Выбора Софи». Мне хотелось плакать от них! (Смеется.)

— Знаю, что вы не хотите ничего рассказывать о финале, но можете хотя бы намекнуть на то, каким он будет? Вам он понравился?

— Он такой хороший! Простите, «хороший», наверное, не совсем подходящее прилагательное. Противоречивый скорее.

— Противоречивый. Он отвечает на все вопросы? Или это открытый финал? О чем вы думали, когда прочитали конец сценария? 

— Это был незаконченный сценарий. Мы сняли несколько разных концовок и выбрали из них позже — только пять недель назад. [Создатели шоу] нам не говорили, чем все закончится, все семь продюсеров увидели финал одновременно. Не могу дождаться момента, когда зрители тоже его увидят, — думаю, что его будут обсуждать. В конце будет бомба, это точно.

— Кстати, вас удивляет то, каким популярным стал этот сериал?

— Да, очень! Поначалу мы с Николь спрашивали друг друга: «Это правда происходит? Люди действительно настолько любят наше шоу?» (Смеется.) Меня поразил отклик зрителей. Обычно большую часть времени вы просто работаете и даже не задумываетесь о том, какая будет реакция. Но это было удивительно, фанаты — невероятные.

— В какой момент вы поняли, что это особенная история?

— Кажется, это было в середине первого сезона. Люди обсуждали сериал в твиттере, и это заставило критиков, которые написали рецензии только по первой трети сериала, пересмотреть его. Некоторые из первых обзоров были такие: «Это шоу для девочек, в котором богатые героини несмешно шутят». А потом все изменилось. Мы заговорили о домашнем насилии, сексуальном насилии — и в этой точке сериал максимально сблизился с тем, что происходит в обществе. Я имею в виду движение #MeToo и все, что с ним связано.

 — Я бы хотела знать, будет ли еще один сезон. 

— Боже, я бы тоже хотела! Когда узнаете, сообщите.