истории

На YouTube выходит «Праздник» — комедия про Новый год в блокадном Ленинграде. Антон Долин рассказывает, над чем на самом деле смеются в фильме

Источник: Meduza

Обновление. Алексей Красовский отложил премьеру фильма из-за взрыва газа в жилом доме в Магнитогорске. «Праздник» появился на ютьюбе 3 января.

31 декабря 2018 года режиссер Алексей Красовский выкладывает в YouTube для общего доступа свой фильм «Праздник». Смотреть его можно абсолютно бесплатно. Платить за просмотр предлагается исключительно по желанию. Это первый случай, когда известный российский автор (Красовский сделал, например «Коллектора» с Константином Хабенским) так поступает со своей профессиональной работой, в создании которой принимали участие маститые кинематографисты — в частности, оператор Сергей Астахов («Брат» и большинство других фильмов Балабанова) и такие актеры, как Ян Цапник («Горько!»), Алена Бабенко («Водитель для Веры»), Тимофей Трибунцев («Монах и бес»), Павел Табаков («Дуэлянт»), Анфиса Черных («Географ глобус пропил»). Собственно, в фильме всего шесть персонажей, и пятерых из них играют звезды. Широкая публика не знает только молодую Асю Чистякову. 

Почему фильм попал в сеть бесплатно? Потому что еще до его завершения стало известно: Красовский снял «черную комедию о блокаде Ленинграда». Реакция на сам этот факт, в том числе со стороны депутатов Госдумы, была настолько ожесточенной, что надежды на прокатную судьбу фильма сразу упали почти до нуля. 

Говоря о «Празднике», необходимо отделить друг от друга несколько разных тем, чтобы не смешивать их друг с другом. 

Во-первых, любая цензура — зло. Она запрещена Конституцией РФ, недопустима и непростительна. В этом случае говорить о цензуре столь же закономерно, как в случае запрещенной «Смерти Сталина». Вал общественного негодования, включая прямые угрозы со стороны представителей власти, привел к логичному результату. Создатели почли за лучшее не добиваться получения прокатного удостоверения и не уговаривать кинотеатры взять «проблемную» (хоть никем и не виденную) картину, а сразу выложить ее в сеть. 

Если отвлечься от эмоций, то крайне любопытно изучить болевые точки, которые вызывают подобную неадекватную реакцию: все они сходятся к одной конкретной эпохе, из которой мы каким-то невообразимым образом не можем выкарабкаться до сих пор. Особенный ужас у разных категорий граждан-чьи-чувства-так-легко-оскорбить вызывает жанр комедии. Смеяться над некоторыми материями, как выясняется, грешновато. «Великого диктатора» Чарли Чаплина, «Быть или не быть» Эрнста Любича или «Большую прогулку» Жерара Ури можно было смотреть и показывать в СССР, но в теперешней России они бы точно не прошли. «Смех» и «война» теперь считаются материями несовместными. Это тема для отдельного исследования, прямо не связанного с фильмом «Праздник», который все возмущенные в любом случае не смотрели.

Во-вторых, Красовский демонстрирует завидную независимость от всего, что в современной России можно назвать «системой». Он сделал камерную малобюджетную картину, сам выступив сценаристом и продюсером, и не прибегал для ее финансирования ни к помощи государства, ни к крупным инвесторам, каковых просто не нашлось. Количество зрителей «Праздника» в YouTube, скорее всего, будет впечатляющим. Удастся ли вернуть потраченные деньги за счет добровольных пожертвований — интересный вопрос. Но и он, прямо скажем, касается самой идеи независимого кинопроизводства и проката в нашей стране, а не художественных качеств картины. Оценивать их после всех событий стало только сложнее. Но — в-третьих — попробуем отрешиться от обстоятельств и сделать это. 

На дворе 31 декабря. Ленинград, Великая отечественная война, блокада. Одно на удивление благополучное семейство встречает этот день с другими мыслями и заботами, чем большинство жителей осажденного города. Рассеянный добряк-профессор Георгий Александрович Воскресенский (неузнаваемый Цапник в бороде и очках, что-то вроде пародийного Преображенского из «Собачьего сердца») не может вспомнить, куда подевал ключи от лаборатории. Его беспокойная жена Маргарита (Бабенко в искусственных кудрях) тяжело переживает вынужденный уход кухарки — ей самой предстоит ощипывать курицу для праздничного стола, а она к этому не привыкла.

Но настоящие проблемы явятся на порог в обличии взрослых детей Воскресенских. Прекраснодушный студент Денис (Табаков) приведет домой новую знакомую, встреченную в бомбоубежище Машу (Чистякова), которая мечтает лишь о том, чтобы вымыться, просушить стельки и поспать хотя бы час. Его капризная сестра Лиза (Черных) объявит, что порвала с женихом — ассистентом профессора Максимом — и пригласила на праздник нового кавалера, одноногого фронтовика Виталия (Трибунцев). 

Привилегированному семейству есть, из-за чего нервничать. Непрошеным гостям предстоит объяснить, откуда в возмутительно уютном доме взялись еда, топливо и одежда. И это только начало. С чердака, как сердитое божество, стучит палкой онемевшая, но не дающая о себе забыть бабушка. 

«Праздник», конечно, никакая не комедия. По жанру фильм ближе всего к комедии положений, но смеяться особо не из-за чего. Напротив, смотреть его чем дальше, тем дискомфортней. Дело не в том, что Красовский якобы смеется над тем, что не должно быть смешным (над блокадой). Смешны люди, живущие в блокадном городе и не замечающие этого. То есть делающие перед друг другом вид, что не замечают: зрелище более жуткое, чем комичное. «Праздник» не пытается исследовать феномен блокады или блокадника — надо сказать, что единственная настоящая жертва трагедии, Маша, выглядит самым схематичным из персонажей. Это картина о том, каково жить и не замечать, что рядом умирают. И почему твоя жизнь, в особенности жизнь благополучная, так или иначе связана с чужой смертью. 

Фильм снят с минимальным бюджетом, действие не выходит за пределы трех комнат и кухни домика, где, на разумном отдалении от центра города, живет семья Воскресенских. Несмотря на изысканную палитру — чуть подцвеченная сепия время от времени кажется черно-белой — больше всего «Праздник» напоминает театр. Точнее, добротный советский телеспектакль по какой-то не вполне советской комедии, вроде Николая Эрдмана или позднего Владимира Маяковского.

Но если пьеса Красовского впечатляет своей продуманной драматургией в утешительно старомодном духе, то в игре отличных актеров отчетливо видна искусственность, деланность. Кажется, перед нами не фильм и не спектакль, а читка. Будто артисты адаптируются к тексту на ходу, а прожить и прочувствовать его элементарно не успели. Вполне возможно, что это слабость «Праздника», но сама ситуация оборачивает ее в преимущество. 

Воскресенские делают вид, что их жизнь совершенно нормальна. Они лгут, лукавят, фальшивят так давно, что сами начали себе верить. Причем это касается не только старших, но и циничной Лизы или романтичного Дениса, да и их несчастных гостей, как выяснится, тоже. Двоемыслие — вирус, от которого не так просто излечиться. Актеры Красовского и он сам тоже делают вид. Они рассказывают историю не из времен блокады. На самом деле речь идет о сегодняшнем дне, о нынешнем 31 декабря, с которым совпадает премьера «Праздника». В этом, а не в воображаемом надругательстве над прошлым, и есть подлинная причина возмущения депутатов. 

Условные патриоты, консерваторы и государственники не смирятся с прямолинейной идеей, на которой построен фильм: и в самом суровом аду, если он оказался и функционирует в России, найдутся люди специальных категорий, у которых будут пайки и теплые дома, благополучие и комфорт. Неравенство и несправедливость, счастье за чужой счет, жирование элиты и нищета всех прочих — наш modus vivendi, какой бы год ни был на календаре.

Условные либералы и оппозиционеры, в свою очередь, вряд ли обрадуются тому, что представителями такой элиты в фильме показаны не цэковские чиновники или гэбэшные генералы, а интеллигенция — микробиолог и его семья. Дело не в исторической правдоподобности такой ситуации (сценарий построен так, что не поверить в нее невозможно), а в том, что обвинить бюрократов было бы слишком очевидно и просто. «Праздник» — картина о людях, которые по привычке играют перед самими собой роль коллективной совести нации, эдаких блаженных неумех и растерях, чеховских недотеп, случайно доживших до суровых военных лет. Их трусость, эгоизм и жадность, хорошо понятные (и даже простительные) по-человечески, слишком уж легко примерить на себя. 

Да, сегодня в России не идет война. Или все-таки идет, а мы тоже ее не замечаем, ощипывая курицу и нарезая оливье? 

В «Празднике», который сделан очень традиционно, есть всего несколько ярких образов, которые организуют вокруг себя пространство фильма. Во-первых, несообразно гигантская елка, верхушка которой не влезает в кадр; кажется, что и сами герои, как в главном новогоднем балете — «Щелкунчике» — вот-вот окажутся анекдотическими игрушками на колоссальной ели. Во-вторых, пистолет, который, по чеховской заповеди, обязан будет выстрелить. Война как-никак.

Есть и один радикальный прием — неожиданный воздушный налет и выключенное электричество, превращающее прямоугольник экрана в черную дыру. Несколько секунд зритель ждет, что сейчас случится возмездие за все прегрешения героев. Но потом свет зажигается — и праздник продолжается. «Мы, дядя Ваня, будем жить». Безбедная жизнь во время апокалипсиса и есть единственное наказание за мелочность и малодушие, за жареную курицу и советское шампанское.