истории

«Гендерное равноправие точно начинается не с суффиксов» Елизавета Овдеенко стала первой женщиной — магистром игры «Что? Где? Когда?». Мы с ней поговорили

Источник: Meduza

В телевизионной игре «Что? Где? Когда?» первый раз за десять лет вручен титул магистра элитарного клуба. Впервые в истории программы его получила женщина — уроженка Одессы Елизавета Овдеенко, которая играет с 2006 года. Она стала пятым магистром игры — до нее это звание получали Александр Друзь, Максим Поташев, Виктор Сиднев и Андрей Козлов. «Медуза» поговорила с Овдеенко о том, как она заслужила это звание, о разнице между спортивным и телевизионным «Что? Где? Когда?» и об отношениях с украинскими родственниками.

— Что значит звание магистра? Чем это отличается от обычной «Хрустальной совы»?

— «Хрустальная сова» — это всегда сложно, и ни одна не бывает обычной, поверьте. Но ее хотя бы понятно, как получать — играть и хорошо отвечать на вопросы. А магистр — это долгий путь, и в моем случае я абсолютно не отдавала себе отчет, что иду именно к магистру. Наверное, для получения звания магистра нужно этой игрой жить. И вот если ты живешь этой игрой, вовлечен в нее, мыслишь ее категориями, воспринимаешь ее не просто как вопрос-ответ, готов помогать младшим коллегам… Магистр должен разбираться не только в собственной игре и в игре своей команды, но и в играх всех остальных команд. То есть уметь абстрагироваться, в том числе от собственных интересов (а порой это очень сложно, ведь все наши магистры — действующие игроки), подходить к игре холодно, хладнокровно и отстраненно. Потому что именно магистры принимают решение, например, о вручении «Хрустальной совы» в финале сезона.

— А кто принимал решение о вручении титула вам? Тоже магистры?

— Я не уверена, что магистры даже знали о том, что это планируется. Мне кажется, что никто, кроме ведущего, об этом не знал. Он его и вручал. Я этого не ожидала. Было круто.

— А разве знатоков не спрашивают, кого бы они хотели видеть магистром?

— Давайте я объясню. Перед каждой игрой команда заполняет анкету, часто в этой анкете есть вопрос: «Кого бы вы хотели видеть магистром?» Насколько я понимаю, меня поддерживала именно наша молодежь, что мне отдельно очень приятно.

— Вы стали магистром, но команда проиграла финал года. Если я не ошибаюсь, уже в третий раз…

— Четвертый.

— Как вы это сейчас переживаете? (Интервью проходило через сутки после финала — прим. «Медузы».)

— Ну, мне все еще обидно. Проснулась я совсем в плохом настроении. Немножко пришла в себя, прочитав и прослушав поздравления от друзей. Но сейчас опять немного расстроилась, честно говоря, потому что поражение обидное, я играла не очень хорошо. И как-то вообще игра не шла.

— Почему вы проигрываете финалы? Вопросы сложнее, чем обычно?

— От вопросов мало что зависит в этой игре, на мой взгляд. Можно как выиграть на тех, что кажутся сложными, так и проиграть на тех, что кажутся простыми. Специально не хочу называть вопросы «сложными» или «простыми», потому что для всех по-разному. Уверена, что было много телезрителей, которые придумали и ответ на вопрос про озвучку «Спартака», и ответ на последний вопрос о неваляшке (это вопросы с нашего финала, с которыми мы не справились). Я, честно говоря, думала, что в этот раз мы выиграем. Мне казалось, что в этот раз мы как-то готовы к нему психологически. Но, видимо, снова нет.

Во-первых, есть седьмой человек за столом — один из телезрителей, которых пригласили на финал, чтобы они сами задали вопросы. Во-вторых, объем разговоров, которые не касаются вопросов, значительно больше, чем привычный нам. Каждому телезрителю, который садится за стол, задают несколько вопросов про жизнь, которые не имеют отношения к вопросу в игре. Может быть, мы на это отвлекаемся, и нас это сбивает. Возможно, поэтому, а возможно, просто потому, что это игра.

— Как вы оказались в «Что? Где? Когда?»

— Я выросла в Одессе, играла в школе, как и многие. Тогда это все было еще не так хорошо поставлено на поток, как сейчас, но какие-то школьные чемпионаты, чемпионаты города проводились. Я училась в клевой одесской школе, в Ришельевском лицее. Недавно читала книжку Олега Радзинского — сына Эдварда Радзинского — «Случайные жизни», и он рассказывает, что один из его дедушек оканчивал этот Ришельевский лицей. Мне было очень приятно встретить упоминание школы, которую я очень люблю, в хорошей книге.

Когда я заканчивала школу, возник «Брэйн-ринг» Андрея Козлова — это девяностые годы. Меня позвали туда на внутриодесский отбор. Я тогда откровенно слабо играла, поэтому отбор я не прошла. Но не с моим характером проваливать, поэтому я начала заниматься этим достаточно серьезно. Плюс я действительно заразилась азартом — настолько, что через столько лет это меня все еще заводит.

Я начала больше читать, больше играть. И вот в 2005 году меня позвали на отбор в телевизионное «Что? Где? Когда?». Я прошла и сыграла один раз в женской команде, потом прошла следующий отбор в команду Балаша Касумова, за которую я имею честь играть по сей день. Честь и удовольствие.

— Вы родились в Одессе, переехали в Москву. Как то, что случилось между Украиной и Россией в 2014 году, отразилось на вас, на вашей семье и на «Что? Где? Когда?» Как-то это обсуждается в клубе?

— На моей семье точно никак не отразилось. По поводу обсуждения в клубе — вы знаете, сейчас уже практически нет. И в российской тусовке этих разговоров изначально было не очень много. По крайней мере, до меня не доходило. Их было достаточно много в украинской тусовке. Вообще по моим наблюдениям украинские люди (не только знатоки, а просто украинцы) в целом разговаривают о политике намного больше, чем россияне. Как англичане говорят о погоде — так современные украинцы говорят о политике.

 — А вы?

 — Я о политике почти никогда не говорю. Не потому, что не интересуюсь, просто так получилось. Я люблю говорить о литературе, о кино, о театре… А обсуждение политических тем меня немного опустошает. Особенно споры.

 — Но кто-то из близких остался на Украине?

— Да, у меня родители живут в Одессе. Недавно приезжали.

— Они говорят о политике?

— Да, регулярно. Даже не столько, наверное, о политике, сколько об экономике, которая следует из политики.

— И как вам с ними?

— Родителей я выслушиваю. Это же родители. Когда понимаю, что папу заносит, я мягко сворачиваю.

— А в какую его сторону заносит: в российскую или антироссийскую?

— Не каждый украинец, когда он говорит о политике, рассуждает о ней с пророссийской или с антироссийской точки зрения. Мой папа критикует власть, но при этом он не занимает ни пророссийскую, ни антироссийскую позицию.

— Много времени у вас отнимает «ЧГК»?

— Телевизионное — не очень, потому что в год это всего четыре игры в четырех сериях, и далеко не во всех мы принимаем участие. Кстати, к сожалению, потому что своей командой мы хотели бы видеться и общаться чаще, но не позволяет время и работа. Плюс мы еще иногда с командой собираемся и тренируемся, но это тоже не очень много, так что, опять же, к сожалению. Спортивное «Что? Где? Когда?» занимает у меня значительно больше времени, а сейчас я еще делаю свой паб-квиз под названием «БрейнЗона». Он отнимает у меня в данный момент больше всего времени.

— Объясните читателям, которые ничего об этом не знают: чем спортивное «Что? Где? Когда?» отличается от телевизионного?

— Во-первых, формат проведения — команды играют друг против друга, нет знатоков и телезрителей. Отвечают на одни и те же вопросы, которые пишут специальные люди — их называют редакторами; как правило, это сами игроки (естественно, на собственные вопросы они не отвечают). Ну и формат вопросов. Я сейчас вам задам один, который относится к спортивному жанру: «ОНА получила свое название благодаря ошибке. Автор идеи (видимо, журналист) имел в виду Лернейскую гидру, которой отрубают голову, а вырастает новая. Назовите ЕЕ».

— Досрочный ответ: «Медуза».

— Верно! Это мой вопрос, я его автор. Я внимательно читаю ваш сайт.

— Такой вопрос не могли бы задать в телевизионном «ЧГК»?

— Мне кажется, он в такой — довольно обычной для спортивного «Что? Где? Когда?» — формулировке был бы неинтересен зрителю, а там основной критерий — это чтобы всем зрителям было понятно и интересно, о чем спрашивают. Реалии, которые обыгрываются в спортивном «Что? Где? Когда?», могут быть, мягко говоря, оригинальными.

— Насколько я знаю, раньше действовал принцип, что хороший вопрос — тот, на который можно ответить, выучив школьную программу…

— Думаю, он уже потерял актуальность. Знать нужно куда больше школьной программы. Плюс в спортивном «Что? Где? Когда?» действует свой язык. Например, в вопросах очень часто встречаются замены слов, просят добавить одну или несколько букв. Вот если вы год будете играть в спортивное «ЧГК», тогда, может быть, у вас рефлексы повернутся в эту сторону.

— Один из игроков в спортивное «Что? Где? Когда?» мне как-то сказал, что свое участие в игре почти невозможно монетизировать. Вы согласны?

— Определитесь, пожалуйста, для кого невозможно? Для автора вопроса? Для организатора турниров? Для игроков? Для игроков в телевизионное «Что? Где? Когда?» Что имеется в виду? Для кого не монетизируется?

— Про телезвезд более-менее ясно, а вот что приносит спортивное «ЧГК», которое, по вашим словам, у вас, например, отнимает больше времени?

— Сейчас есть синхронные турниры, которые одновременно играются по всему миру. Их могут играть несколько сотен команд. За игру есть игровой взнос — он небольшой, но если ты хороший редактор, если это популярный турнир, то может образоваться достаточно достойная сумма. Но, пожалуй, основным источником заработка «Что? Где? Когда?» является для единиц, большинство пишут вопросы и редактируют турниры из любви к искусству.

Ну и паб-квизы — это вообще честная, почти чисто коммерческая история. Там тоже берется взнос не с команды, а с человека, который приходит играть. Из этих денег оплачиваются диджей, фотограф, еще какие-то расходы — на полиграфию, на призы. А остальное ты забираешь себе. Вопросы разнообразнее, чем в спортивном «Что? Где? Когда?», атмосфера намного менее напряженная. Это не то чтобы очень прибыльная история, но для меня это большое удовольствие, очень хочется, чтобы из этого получился еще и нестыдный продукт. Чтобы не вышло так, что люди пришли, потому что видели меня по телевизору, а там вопросы ужасные, ведение слабое, площадка некомфортная.

— Для вас паб-квиз сейчас — основной заработок?

— Для меня это сейчас — основная занятость. Об основном заработке пока говорить рано, как я писала выше, это не супердоходное мероприятие. До этого я работала в банковской сфере, но в силу некоторых причин работы на рынке стало объективно меньше.

— Я общался с игроками в спортивное «ЧГК», и мне показалось, что некоторые из них довольно скептически настроены в отношении телеигры. Вы понимаете, что им не нравится?

— Для меня телевизионная игра — вершина игровых ощущений. Но при этом говорить, что спортивное «Что? Где? Когда?» ненастоящее, я совершенно не готова, потому что я его тоже очень люблю и охотно, много играю.

Понимаете, дело в том, что в спортивное «Что? Где? Когда?» играет большое количество очень умных людей. И у многих из этих умных людей есть четкое и хорошо сформулированное мнение по поводу того, как правильно играть, что из себя представляет игра, как должен выглядеть идеальный вопрос, кто хороший редактор, а кто плохой. И людей с различными мнениями по этому вопросу почти что бесконечно много.

Я отношусь к игре так: ты пришел — сиди и играй. Не нравится тебе — встань и уйди. А есть команды, которые приходят играть турниры из 36 вопросов, садятся, открывают блокнот. Звучит половина первого вопроса, а они уже недовольны его формулировкой, а потом идут в интернет критиковать весь пакет. И при этом именно эти люди все равно ходят играть каждую неделю, часто больше одного раза.

— Правильно ли я понимаю, что хороший игрок в спортивное «Что? Где? Когда?» далеко не гарантированно будет хорошо играть по телевизору?

— Да, абсолютно правильно.

— Почему? Что нужно еще для успеха в элитарном клубе?

— Я играла пару лет с топами из спортивного «Что? Где? Когда?» — в одной команде с Максимом Руссо. Он когда-то был в элитарном клубе — если я не ошибаюсь, один раз. И он мне совершенно спокойно, описывая свой игровой опыт, сказал: «У меня ничего не получилось там придумать». Ну вот просто ничего не получилось у человека придумать. Так бывает. А он очень сильный игрок в спортивное «ЧГК».

— Какой из этого вывод?

— Ну, довольно много выводов можно сделать. Например, на короткой дистанции в 11 вопросов проявить себя сложнее, чем на длинной дистанции в 36 вопросов.

Кроме того, в телевизионном «Что? Где? Когда?» уровень стресса значительно выше, чем в спортивке, особенно если в спортивке ты не претендуешь на чемпионство.

— Насколько я знаю, ваш муж не играет в «ЧГК». Как он вообще относится к этой игре?

— Уже привык. Он сначала не мог понять, почему меня это так трясет, задевает и затягивает. Видимо, так до конца и не понял, но принял как данность: несколько раз видел, как я очень сильно расстраивалась или, наоборот, возвращалась с игры в абсолютной эйфории.

Я ему время от времени задаю какие-то вопросы, которые кажутся мне наиболее интересными. Время от времени он мне задает какие-нибудь вопросы, особенно если он путешествует и видит что-нибудь любопытное. И пару раз он даже придумывал вопросы для бакинского телеклуба, которым руководит мой капитан Балаш Касумов. Однажды его вопрос даже признали лучшим.

— Ого!

— Я хорошо помню, как это возникло. Он писал письмо по работе, и ему понадобилось перевести на английский словосочетание «наполеоновские планы». Он полез в словарь и наткнулся на такое понятие, как «карман Наполеона». Начал копать и выяснил, что карман Наполеона — это внутренний карман в куртке: если засунуть в него руку, то у человека будет поза как у Наполеона на портретах. На основании этого мы с ним сделали такой вопрос: во время игры в бакинском элитарном клубе вынесли эту куртку, одному из знатоков предложили ее надеть и спросили, с кем теперь его можно сравнить?

— Вы — первая женщина-магистр. Александр Друзь назвал вас магистершей, но вам это, кажется, не понравилось. Вам больше нравится магистерка? Или просто магистр?

— Разве не понравилось? Я за гендерное равноправие, но для меня оно вообще начинается не с этого.

— А с чего?

— Ну камон! Гендерное равноправие совершенно точно начинается не с суффиксов, а с поступков, с действий, со своих реакций на эти поступки и на действия. То, что Друзь меня так назвал, — это же легкая такая провокация, подразнить чуть-чуть. А возможно, для него это и вправду оптимальный вариант обращения к женщине-магистру — я не выясняла. Теперь обязательно спрошу! Но вообще реагировать на суффиксы — это для меня где-то в предпоследнюю очередь.

— Какая-то гендерная дискриминация в «ЧГК» существует?

— Да, нам не то чтобы просто. Показательный пример: когда приглашают ведущего, например, провести студенческий турнир в Мурманске и в списке есть Поташев и я… Ну понятно, что Поташев просто более известен и более знаменит. Но представим, что Поташев и я одинаково знамениты, — выберут Поташева с вероятностью 90 процентов. Вот так: если поставить мужчину и женщину, выберут мужчину.

Любимые «спортивные» вопросы Елизаветы Овдеенко

На обложке книги Чарльза Манна о доколумбовой Америке расположены в ряд четыре небольших квадрата. Как эта книга называется?

Чтобы описать выдающиеся черты своего знакомого, героиня Салмана Рушди придумывает слово «Фигарот». Какое слово мы заменили словом «Фигарот»?

А этот вопрос сочинила сама Овдеенко (и на него очень трудно ответить!)

В одном сериале героиня говорит, что если растить детей в доме с большими пространствами, то можно не услышать, как они кричат. Если заменить одну букву в имени ее дочки, то получится имя ее сына. Напишите эти имена по-русски или по-английски.

Лучший вопрос спортивного «Что? Где? Когда?» 2018 года (кажется, такие еще называют гробом)

Помпе — кличка собаки короля Швеции Карла XII, умершей в 1699 году и похороненной в парке замка Карлберг, который построили в середине XVII века в пригороде Стокгольма. Современное шведское слово Pompekunskap [по́мпе ку́нскап] означает нечто бесполезное. Что именно бесполезное?