истории

«То, что роверы сделали на Марсе за пять лет, люди сделают за несколько дней» Мы поговорили с научруком космических миссий NASA. Он сказал, что Плутон — планета!

Источник: Meduza

22 ноября в Москве откроется международный фестиваль о науке и технологиях «Политех 360». В тот же день в рамках фестиваля в Российской государственной библиотеке пройдет лекция Алана Стерна — ученого, руководившего научной работой в ходе нескольких космических миссий NASA; он расскажет о миссии «Новые рубежи», в рамках которой Стерн запустил в 2006 году к Плутону аппарат «Новые горизонты». Спецкор «Медузы» Константин Бенюмов обсудил со Стерном статус Плутона, Солнечную систему и сравнительную эффективность людей и роботов.

— Вы считаете себя в первую очередь исследователем или инженером? Есть для вас какое-то принципиальное разделение между фундаментальной наукой и прикладной?

— На мой взгляд, все люди состоят из нескольких человек, соединенных вместе. Я себя считаю, к примеру, отцом и мужем, но в том, что касается профессиональной сферы, — одновременно исследователем, ученым и бывшим инженером. 

— Расскажите об инструментах, которые вы разрабатывали в качестве инженера.

— В основном это спектрометры — инструменты, с помощью которых мы анализируем состав атмосфер планет или других небесных тел, например, комет. Моя специализация связана с ультрафиолетовым спектром волн, в этом диапазоне содержится очень много данных о составе атмосферы. Мои спектрометры используются в нескольких миссиях NASA; в том числе — на «Новых горизонтах».

— Насколько это распространенная практика, когда главный по исследовательской работе сам занимается разработкой инструментов для миссии?

— Не слишком! Но я такой не один. Как правило, руководители миссии не вовлечены в разработку приборов, но для «Новых горизонтов» мне пришлось лично руководить разработкой двух из семи инструментов, нужных для этой миссии.

— Сколько лет вы работали над «Новыми горизонтами»? 

— С 1989 года. Только к 2003 году мы смогли получить финансирование, выиграли конкурс, потом — четыре года на разработку и создание космического аппарата и всего того, что находится у него внутри. В 2006 году аппарат был запущен и вот уже больше 13 лет он летает по просторам Солнечной системы! Так что, если брать целиком, то в следующем году проекту исполнится 30 лет. Представляете?

— А сколько еще будет продолжаться миссия?

— Думаю, много лет. Аппарат все еще в очень хорошем состоянии и сможет работать до 2030-х годов. 

— Как часто происходит, что космические миссии растягиваются на десятилетия? И как ставятся задачи для таких проектов?

— Как вы наверняка знаете, многие действующие аппараты, например, «Вояджер», были запущены 30 или даже 40 лет назад. Телескоп «Хаббл» на орбите с начала 1990-х, Международная космическая станция — более 20 лет. Так что такое часто бывает. Но не всегда. 

Что касается постановки задач: во время первичных исследовательских миссий — на Луну, на Марс, к другим планетам — случаются колоссальные открытия. Всегда. Когда мы готовили «Новые рубежи» — миссию к Плутону, у нас уже был опыт всех этих предыдущих миссий. Мы знали, что ожидать можно чего угодно и готовыми нужно быть ко всему. То есть технические параметры миссии задавались максимально широкие, и набор инструментов — камеры, спектрометры, датчики — был соответствующим. Аппарат должен уметь адаптироваться, применять разные инструменты в зависимости от того, что он обнаружит. Разумеется, мы никак не могли предполагать, каким потрясающим местом окажется Плутон. 

— Помимо прочего, когда миссия готовилась, Плутон еще был планетой…

— Он и остается планетой. Многие этого не понимают, но в моей области знаний, планетоведении, карликовые планеты считаются планетами. Равно как и звезды-карлики, как наше Солнце, считаются звездами. Плутон — даже не самая маленькая и не самая дальняя планета Солнечной системы, науке известно множество еще более мелких планет, которые находятся еще дальше. И, кстати, миссия «Новых горизонтов» не закончилась, когда аппарат достиг Плутона — она продолжается до сих пор, и мы улетаем все дальше и дальше. Сейчас мы удалились от Плутона на миллиард миль — это миллиард и 600 миллионов километров! 1 января у нас запланирован очередной пролет — уже не мимо Плутона, а мимо другого небесного тела.

— Это означает, что исследования Солнечной системы еще далеко не закончены?

— Безусловно! И очень много еще можно сделать даже на тех планетах, до которых мы уже успели долететь, таких как Плутон или Марс. Я подозреваю, что исследованиями Солнечной системы можно будет заниматься еще тысячу лет.

— Некоторое время назад я разговаривал с Мэттом Тейлором, который работал над экспедицией к комете Чурюмова-Герасименко, и он рассказал, что данные, полученные в ходе этой миссии, ученые будут обрабатывать еще десятки лет…

— Мэтт — мой близкий друг и он, безусловно, прав. На этой миссии — «Розетта» — я тоже работал, руководил созданием ультрафиолетового спектрометра. В ходе исследовательских миссий мы собираем колоссальные массивы данных, на их обработку нужно очень много времени, и у нас самих просто нет возможности заниматься ими, когда они достигают Земли. Поэтому открытия на основе этих данных будут делать в течение следующих десятилетий.

— Каково это — потратить 40 лет на проект, зная, что значительную часть связанных с ним открытий вам, возможно, не придется увидеть?

— Это очень особенное ощущение. Я думаю, все люди, работающие с космическими полетами — и ученые, и инженеры, и сотрудники центров управления полетами — осознают, что их работа имеет колоссальное значение для всего человечества, способствует развитию всего человеческого знания. Да, многие открытия будут сделаны спустя много лет, вполне возможно — уже после нашей смерти, но лично для меня это больше всего и вдохновляет.

— Какие ваши любимые проекты, помимо «Новых горизонтов» и «Розетты»?

— Их много. Я работал над 29 космическими миссиями, и каждый такой проект — особенный. Скажу вот что: со следующего года я буду заниматься полетами суборбитальных ракет с Virgin Galactic и другими компаниями. То есть я смогу заниматься исследованиями, находясь в космосе! Вот это меня очень будоражит!

— Расскажите о вашем опыте работы с частными космическими компаниями. Как скоро закончится государственная монополия на космос?

— Она уже закончилась! В некоторых областях, например, в области спутниковых коммуникаций частных компаний уже давно гораздо больше, чем правительственных проектов. Это происходит по всему миру, и я уверен, что так будет и в других областях, связанных с космосом: в наблюдениях за поверхностью Земли, а потом — и в исследовательских экспедициях, в том числе и с участием человека. 

Мы сейчас находимся на заре космических исследований, примерно там, где в 1920-х годах находилась авиация. Коммерческие авиакомпании, частные перевозчики тогда только-только появлялись. Я думаю, со временем космическая индустрия будет выглядеть примерно так, как сегодня — индустрия авиаперевозок. Да, есть военная авиация, другие правительственные авиационные проекты, но частные компании тоже играют очень заметную роль.

— Вы работали и со Space X Илона Маска, и с Blue Origin Джеффа Безоса. Что вы можете о них рассказать?

— Это потрясающие компании, а их лидеры — выдающиеся визионеры. Эти проекты позволят значительно снизить стоимость космических полетов, в первую очередь за счет многоразового использования ракет и космических аппаратов. Безусловно, они приближают тот день, когда люди смогут отправиться с Земли к самым дальним уголкам Солнечной системы.

— Приходилось ли вам сотрудничать с российскими космическими агентствами?

— Совсем немного. Мы часто встречаемся с российскими коллегами на различных международных мероприятиях, в том числе и в США. Но формально я никогда не участвовал в совместных или российских программах. На заре работы над экспедицией к Плутону, когда у NASA не было достаточно денег, чтобы обеспечить нам финансирование, я трижды летал в Москву и встречался с учеными из Института космических исследований — обсуждал с ними возможность совместной миссии к Плутону. К сожалению, у нас тогда не получилось.

— Сейчас из новостей может сложиться впечатление, что современный тренд в космических программах — уже не в сотрудничестве, а наоборот, в самодостаточности, в отказе от совместных проектов в пользу развития собственных и снижения зависимости от других стран. На ваш взгляд, это так?

— Я не согласен с такой оценкой. Да, в Америке и в России существуют много собственных космических проектов, но работа над международными тоже идет — от Международной космической станции до гораздо менее заметных проектов, в ходе которых мы, к примеру, обмениваемся информацией и данными. Есть планы снова запустить людей на Луну — это тоже международный проект, в нем будут участвовать и Европа, и Азия, и наши с вами страны. Думаю, когда дойдет до отправки людей на Марс, это тоже будет международная история. 

Конечно, политика оказывает влияние на космические программы. Международное сотрудничество может замедляться или активизироваться в зависимости от того, какой период переживают отношения участников, хорошо у них все или есть какое-то напряжение. Но большая картина остается неизменной: усилия человечества, направленные на исследования мира за пределами нашей планеты, всегда будут носить наднациональный, глобальный характер.

— Вот полетят люди на Луну. Очень интересно, как оценивается эффективность таких экспедиций? Человек в качестве научного инструмента полезнее или надежнее, чем ровер или робот?

— У нас нет никаких сомнений в эффективности человека. Геологи могли бы использовать роботов для исследований на Земле — но они этого не делают, именно потому, что человек гораздо лучше любого робота. Мой коллега Стив Скуайрс, который руководит в NASA программой марсоходов, любит говорить: все то, что роверы смогли сделать на Марсе за первые пять лет работы, один космический экипаж сможет сделать на Луне за несколько дней. 

— У вас есть прогнозы на счет того, когда мы снова отправим человека на Луну?

— Уже совсем скоро. Уверен, что в 2020-х будет много таких экспедиций.

— Вы росли в 1960-х, когда весь мир — ну или, по крайней мере, наши с вами страны, — находился под колоссальным впечатлением от всего, что связано с космосом. Потом энтузиазм как-то поугас — а сейчас космос снова входит в моду.

— Тогда, в моем детстве, все действительно очень сопереживали первым шагам, которые человечество делало в космосе. Я не знаю, почему это закончилось, но согласен с тем, что сейчас те чувства возвращаются. Уже одно то, что меня приглашают выступать в Москву на научно-популярном фестивале, — достаточное тому подтверждение. Специально зовут, чтобы я рассказал о маленьком роботе, который долго-долго летел через Солнечную систему, чтобы показать нам Плутон. На мой взгляд, это прекрасно. Чем больше здесь интереса обычных людей, тем большего, как мне кажется, смогут достичь космические исследования.

Лекция Алана Стерна в рамках фестиваля «Политех 360» пройдет в Российской государственной библиотеке 22 ноября. Начало в 20:30.