истории

«Когда сборную дисквалифицировали, я лишился всего» Интервью легкоатлета Сергея Шубенкова, который собирается выступать под нейтральным флагом

Источник: Meduza

18 января Сергей Шубенков, чемпион мира 2015 года в беге с барьерами на 110 метров и один из самых успешных российских легкоатлетов последних лет, заявил, что намерен участвовать в международных соревнованиях под нейтральным флагом. Под российским флагом Шубенков выступать не может из-за допингового скандала, который коснулся почти всех легкоатлетов из России — даже тех, чья вина в употреблении допинга не доказана. Заявление Шубенкова вызвало бурную реакцию: его раскритиковали бывшие спортсмены и члены «Единой России» Светлана Хоркина и Александр Карелин, а также газета «Спорт-Экспресс». Специально для «Медузы» журналистка Анна Вальцева встретилась с Шубенковым в Барнауле.

— Разъясните для начала: что означает статус «нейтрального» спортсмена и как можно его получить?

— Нужно вернуться назад. 9 ноября 2015 года после длительных расследований IAAF [Международная ассоциация легкоатлетических федераций — Прим. «Медузы»] приняла решение о приостановке членства нашей национальной [федерации]. Они имели на это право, руководствовались своими мотивами, да и поводов было достаточно. Итоговая формулировка была примерно такой: «за неспособность обеспечить чистоту спорта и защитить права чистых спортсменов».

Поскольку ни одни международные соревнования по легкой атлетике не проходят мимо IAAF, а все атлеты имеют «привязку» к национальной федерации, мы оказались заперты внутри страны. Причем накануне 2016-го, олимпийского года. Как Игры важны для спортсменов, я думаю, все прекрасно знают. России были выданы критерии восстановления членства, рекомендовали проводить реформу, а параллельно появлялись новые доклады. Но перед Олимпийскими играми, где-то в июне, IAAF приняла поправки в правила легкой атлетики. В главу об условиях допуска к соревнованиям ввели новый пункт: если федерация исключена из IAAF, то спортсмены, которые не были замечены в допинге, могут подать заявку, получить нейтральный статус и участвовать в соревнованиях «за себя». Тогда я воспринял эти изменения очень позитивно — появился шанс.

— То есть первую заявку на нейтральный статус вы подавали еще в прошлом году?

— Заявку тогда подал каждый спортсмен, отобравшийся в сборную России, но отказано было всем, кроме Дарьи Клишиной. Мне, например, ответили: недостаточно уверенности, что я чист (Шубенков подробно писал о том, как подавал заявку и как получил отказ, в своем блоге — Прим. «Медузы»). Но с точки зрения юридической логики невозможно в принципе доказать, что какого-то события не произошло.

Я, честно говоря, думал, что шансы высоки, потому что ни я, ни мой тренер Сергей Клевцов не имели никакого отношения к тусовке, замешанной в скандале. Кроме того, мои основные тестирования проводит компания IDTM — по контракту с IAAF без участия национальной федерации, РУСАДА и московской антидопинговой лаборатории.

Благодаря сравнительному анализу ответов, мы пришли к выводу, что Дарье Клишиной удалось получить нейтральный статус, потому что она постоянно живет не в России, а в США, и тренируется у американского тренера. В своей заявке я указывал, сколько дней был не в России. За 2015 год получилось чуть больше 30, а в 2016-м по понятным причинам я никуда не ездил, и это оказалось камнем преткновения. Мало того, что международная федерация, по сути, поменяла правила под конкретную ситуацию, так еще за месяц до Игр поставила перед фактом, что мы должны были два года жить не в России, чтобы соответствовать требованиям нового пункта. Обратная сила закона, получается.

После отказа мы продолжили биться. Всей гурьбой обратились в суд, но ничего не вышло. Потом повторили попытку уже вдвоем с Еленой Исинбаевой, и снова безрезультатно. Несмотря на все нестыковки, суды не встали на нашу сторону. IAAF — международная, неправительственная, некоммерческая организация, деятельность которой не регулируется никакими законами. То есть она может делать все, что сама решит, лишь бы собственные процедуры не нарушала. 

Таким образом, я с 2015 года не принимал участия в международных соревнованиях, а в 2016 году закончил сезон очень рано — в августе, когда началась Олимпиада. Сильно расстроился — это ничего не сказать. Иногда начинаю думать: может быть, мне уехать или пойти сняться в фильме и что-нибудь про кого-нибудь рассказать? Судя по последним новостям, антироссийские настроения на западе не только в тренде, но и в цене. Но я понимаю, что этот принцип — делаем, что считаем нужным — может сработать и в обратную сторону. Допустят, если захотят.

— Почему вы думаете, что захотят сейчас?

— Сейчас подход к заявкам немного изменился. Мы подаем их не в свободной форме, а в виде анкеты, и не самостоятельно, а через национальную федерацию, которая осуществляет первичный контроль. Это, кстати, в моем понимании, странно: если речь идет об индивидуальных нейтральных атлетах, то причем здесь федерация? 

Плюс вроде бы немного изменился политический тренд: два года жить за границей перед подачей заявки уже не нужно. К тому же Олимпийские игры прошли, и на словах чувствуется некоторое потепление IAAF к России. Говорят: нужно как можно быстрее вернуть РФ на международную арену, потому что без нее легкой атлетики быть не может, а то, что она натворила, надо использовать как ценный опыт. Хотя что-то подобное Международная федерация без конкретики говорила весь 2016 год, но делала совершенно другое.

— Если вашу заявку одобрят, что дальше?

— Заключат соглашение и уведомят организаторов соревнований, что спортсмен может заявляться. Единственное отличие от выступления в качестве представителя сборной в том, что форма не должна указывать на принадлежность к России. И то это относится только к чемпионатам мира и Европы. Выступление на «Бриллиантовой лиге» (серия коммерческих соревнований, ежегодно проходящих под эгидой IAAF — Прим. «Медузы») не будет отличаться вообще ничем, так как там национальных цветов никто не носит, все выступают в спонсорской экипировке. Но в итоговом протоколе, конечно, ставят три буквы —из какой страны прибыл спортсмен.

Интересно, что на Играх в Рио Дарья Клишина, имея статус нейтрального спортсмена, все равно выступала как представитель сборной РФ, в национальной форме. Олимпийский комитет России не находится под санкциями, он выставляет полноценную сборную страны. IAAF на него непосредственно никак не влияет. Такая вот коллизия.

— Кроме вас много спортсменов проходят ту же процедуру?

 — Насколько я знаю, уже почти 20 человек подали такие заявки, но треплют почему-то одного меня. Более того, если бы не позвонили из нашей федерации и не попросили отправить заявку именно сейчас, я бы сделал бы это ближе к весне. Все, кто в теме, в курсе и поддерживают меня. В том числе руководство сборной, федерации и министр [спорта Павел Колобков]. Я в 2016 году занимался тем, что за всю команду отбивался от журналистов, в первую очередь, иностранных, и сейчас произошло точно так же. Так что я привык.

— То есть ожидали публикаций вроде той, что вышла в «Спорт-Экспрессе»? (Текст газеты о Шубенкове назывался «Под собою не чуя страны» — Прим. «Медузы».)

— От «Спорт-Экспресса» — честно — не ожидал! Но как Дарью Клишину в прошлом году поливали, о-о-о, это был ужас. Так что, в принципе, предсказуемая реакция. Что я могу сказать? Вот мы уже полчаса разговариваем, и только сейчас стало полностью ясно, почему я это сделал, как устроена процедура, в чем ее необходимость. Если взглянуть изнутри, то понятно: другого выбора просто нет. Международные старты мне сейчас нужны как воздух. Но я остаюсь российским спортсменом, не меняю гражданства, тренируюсь здесь со своим прежним тренером.

Кроме того, возможность участвовать в международных соревнованиях в качестве нейтрального спортсмена — это шанс доказать, что не все в российской легкой атлетике на допинге, есть чистые спортсмены, и их полно. Но люди слышат звон, и, не вникая, судят. О, Шубенков! Нейтральный статус? Ну и езжай тогда в нейтральную страну и за нее выступай! Так говорят те, кто никогда легкую атлетику не смотрел, за ситуацией не следит, — просто обыватели. И это, в каком-то смысле, нормально. Люди падки на скандалы. Можно кого-то обгадить? Прекрасно. Так и живем. Хотя большинство меня поддерживает. Автор той статьи в «Спорт-Экспрессе», насколько я знаю, уже включил заднюю. Мол, на «Бриллиантовую лигу» пусть едет, его деньги.

Я, слава богу, без поддержки еще не оставался. Мне пишут в соцсетях, узнают на улицах, просят автографы, кричат через дорогу: «Серега, давай!» Я пытался выходить на реальный диалог с недоброжелателями, но быстро понял — бесполезно: «Вы все равно говно, потому что я так думаю, и слушать ничего не хочу».

— Кстати, о деньгах: если вы будете спортсменом с нейтральным статусом, как будет финансироваться участие в международных соревнованиях?

— Тренировочный процесс и сборы — по прежней схеме. Участие в «Бриллиантовой лиге» всегда было за свои деньги или за счет организаторов, то есть там тоже проблем не возникнет. Единственный вопрос к поездке на Чемпионат мира. Раньше ее оплачивал Минспорт. Правовых оснований, чтобы делать это для нейтральных спортсменов, нет. Пока в министерстве не придумали, как решить этот вопрос, но помочь хотят и выход ищут.

— А почему вообще так важно участвовать в международных соревнованиях?

— У меня в России на сегодняшний день соперник ровно один — Константин Шабанов. Мне как чемпиону мира важно соревноваться с сильнейшими спортсменами. Более того, все, что можно было выиграть в Европе, я выиграл.

В 2015 году у меня вообще не было российских стартов. На пике карьеры 90% основной работы у спортсмена такого уровня — международные соревнования. Поэтому, когда сборную дисквалифицировали, я лишился всего, что у меня есть.

С 2015 года у меня тянется победная серия: везде, где участвовал, был первым. Только что это за старты были в 2016-м? Командный и обычный чемпионат России, мемориал братьев Знаменских и под конец сезона — «Звезды-2016», соревнования, которые организовали специально для нас. Если бы все шло, как мы планировали, то насчет чемпионата России еще можно было подумать, а вот в остальных я, скорее всего, не участвовал бы.

—Тестирование на допинг, несмотря на дисквалификацию федерации, тоже продолжаются?

— Да, в привычном режиме. Есть глобальная информационная система ADAMS, к которой подключены все спортсмены, лаборатории, антидопинговые организации, национальные федерации. Там есть календарь, куда я вношу информацию о том, когда и где меня можно отыскать в течение часа каждый день. Как правило, это 6 утра. В это время я сплю дома, и ко мне могут неожиданно приехать. Как и раньше, все проходит в обычном режиме, меня находят в любой точке мира, но с 2016 года это случается заметно чаще, в среднем — раз в месяц. Впрочем, проблем с этим никогда не возникало: меня всегда находили там, где я указал, ни в чем не подозревали, и положительных проб не было. Моча уезжает для проверки в Швецию, а кровь не успевает, и ее тестируют в Москве.

— Есть довольно популярное мнение, будто допинг употребляют все, а ловят лишь некоторых. Как на самом деле?

— Эти штампы тоже от неведения. Что такое допинг? То, что запрещено. Но также есть разрешенные препараты, которые действительно употребляют все. Профессиональный спорт без фармакологии невозможен. И кто-то, не думая, судит: ну, вы же какие-то пилюли едите, значит, все на допинге! Но то, что запрещено, употребляют, поверьте, далеко не все.

— Если бы в чем-то подобном уличили, допустим, сборную Великобритании, вы бы ратовали за отстранение всех спортсменов?

— Ни в коем случае. Индивидуальный вид спорта требует индивидуального подхода. Моя позиция остается принципиальной: нужно проводить расследование, выявлять причастных и наказывать их. Легкая атлетика — это не футбол или хоккей, где ты либо существуешь в парадигме сборной, либо не существуешь вообще. А нас всех под одну гребенку. Допинговые скандалы возникали и раньше. Но отстраняли тех, кто причастен, а остальных не трогали.

Ирония в том, что основное давление сейчас идет из Лондона. Президент IAAF — британец Себастьян Коэ, чемпион московской Олимпиады 1980 года, куда он приехал как нейтральный спортсмен. Когда были выборы, наша федерация выступала за него, а не за Сергея Бубку.

— Кто-то из соперников из других стран поддержал вас?

 — Почти нет. Уже на Олимпийских играх журналисты задавали вопросы атлетам: мол, что вы думаете про Шубенкова. Большинство придерживались такой позиции: я слышал краем уха, не вникал, потому что сконцентрирован на своих тренировках и стартах, но если Международная федерация приняла такое решение, значит, по делу. Спортсмены из Великобритании даже собирали коллективные петиции, чтобы отстранить всех нас. Подписался и мой конкурент Лоуренс Кларк. Ну что я могу сказать? Либо это промывка мозгов, либо инициатива сверху. Спортсмены сами никогда за такое ратовать не будут, тем более легкоатлеты.

— Легкая атлетика в России, кажется, не самый популярный вид спорта. Как наши соревнования выглядят на фоне других стран?

— Вопрос, на самом деле, болезненный. Большинство стартов «Бриллиантовой лиги» проходят в Европе, где с культурой боления на легкой атлетике все в порядке, стадионы битком. Например, в Брюсселе 50-тысячная арена заполняется спокойно. Причем болельщики подкованные. Смотреть на то, как «какие-то люди бегут», неинтересно. Нужно знать, кто это, что он делает, быть информированным, понимать, чего и от кого ждать.

В России на легкую атлетику почти не ходят. Вот был, например, в прошлом году мемориал братьев Знаменских в Жуковском: огромный стадион, и абсолютно пустой. Выглядит удручающе. Тем более, когда выступает весь цвет национальной команды. Хотя, надо отдать должное, чемпионат мира в Москве [в 2013 году] посещали хорошо. Он длился неделю, и с третьего дня трибуны были полными. Приятно, когда за тебя болеют люди из разных городов. И командный Чемпионат Европы в Чебоксарах тоже был интересен зрителям, его хорошо раскрутили. Но больше я такого не припомню.

— Что-то делается, чтобы это изменить?

— Да, но сейчас все встало. Силы брошены на то, чтобы восстановиться в международном легкоатлетическом сообществе.

Главное, что может привлечь зрителей на трибуны, — крутые соревнования международного уровня в России. Но сейчас из-за всего происходящего это запрещено. У нас уже была попытка, и не одна. Например, соревнования «Русская зима» успели стать брендом. Организаторы старались делать шоу и даже умудрялись заработать. Приезжали спортсмены мирового уровня, чемпионы из Ямайки мерзли в Москве в минус три.

— Вам никогда не предлагали переехать тренироваться за рубеж?

— После того, как я выиграл чемпионат мира, предлагали уехать в США. На соревнованиях ко мне во время разминки подошел человек и сказал: «Сергей, вы такой хороший, перспективный спортсмен, переезжайте ко мне в Лос-Анджелес». На что я саркастично ответил: «А тренера моего возьмем?» Тренер мой, по мнению собеседника, «человек пожилой, семейный, ему это будет в тягость, так что брать его не надо». А я-то без него — никуда.

— В России условия для тренировок хуже?

— Они неидеальные, особенно в регионах, и это даже мягко сказано. Но если сравнивать с тем, что мы имели 13 лет назад, когда я начинал тренироваться, то тогда не было ничего, а сейчас есть хоть что-то. В Барнауле появился стадион, и оборудование стали менять чуть раньше, чем ломается старое.

— Когда стало ясно, что на Олимпиаду вы не попадете, я первым делом вспомнила историю вашей мамы. Каково было переживать похожую историю снова? (Чемпионка СССР по семиборью Наталья Шубенкова в 1984 году не поехала на Олимпиаду в Лос-Анджелес из-за того, что советская сборная бойкотировала Игры. — Прим. «Медузы»)

— Было обидно, и сначала — сплошная апатия. А потом…

На время Олимпиады я пошел на телевидение комментировать соревнования. Мне понравилось, да и бывалые коллеги хвалили. Наслушался комплиментов от Тины Канделаки, когда один раз пришел на вечерний эфир вместо утреннего. Она же уговаривала меня остаться и продолжить: мол, никто ведь не знает, сколько продлится отстранение. Я обдумывал это. Перспектива хорошая, но не сейчас.