«Меньшов сказал: что-то мы недоработали» Фрагмент книги Александра Роднянского — о выдвижении «Левиафана» на «Оскар»
В декабре 2015 года в книжных магазинах начнет продаваться книга Александра Роднянского «Выходит продюсер». Это второе и дополненное издание, в котором появились новые главы, посвященные «Сталинграду» и «Левиафану» — двум картинам, которые Роднянский продюсировал. С разрешения издательства «Манн, Иванов и Фербер» «Медуза» публикует фрагмент 11-й главы «Как быть продюсером бескомпромиссного фильма», рассказывающий о тактике российского оскаровского комитета в отборе фильмов.
После премьеры «Левиафана», но еще до вручения нам приза произошло важное для судьбы фильма событие. На after party после показа шеф одной из главных прокатных компаний США Sony Classics Майкл Баркер нашел меня, чтобы сказать, как ему понравился фильм. Но эмоциями он не ограничился: было сделано официальное предложение. И мы подписали договор об американском прокате «Левиафана» в буквальном смысле слова на салфетке во время вечеринки. Как я потом понял, это было связано с опасениями Майкла: он боялся упустить «Левиафана». После первых рецензий и первой зрительской реакции Майкл был абсолютно уверен, что мы получим именно главный приз, и хотел опередить конкурентов. Мы, конечно, могли рискнуть и подождать до субботы, до результатов конкурса, попробовать договориться о более выгодных условиях… Но это было бы ошибкой.
Дело в том, что контракт с Sony Classics был важен не финансовыми условиями, а перспективами для фильма. Самое смешное тут, что сам Баркер был на 100% уверен, что «Левиафан» не сможет участвовать в оскаровской гонке, так как российский оскаровский комитет никогда не допустит номинации для такой спорной картины. Эту точку зрения Майкл озвучивал публично в интервью изданию Deadline, что не мешало ему регулярно справляться о возможности чуда. Он даже предлагал позвонить Никите Михалкову, которого знал лично. Именно Sony Classics выпускала в американский прокат «Утомленных солнцем», и именно команда Баркера занималась кампанией фильма, получившего в результате «Оскар».
Опасения Майкла Баркера относительно поведения российского оскаровского комитета были, конечно, оправданны. И дело не только в исключительной дискомфортности «Левиафана» для политически активных членов комитета. В 2013 году мы участвовали в отборочной части оскаровской гонки с фильмом «Елена». Этот фильм оскаровский комитет не выдвинул дважды: сначала по формальной причине несоответствия регламенту — «Елена» была готова, но не выходила в прокат. Тогда на «Оскар» отправились «Утомленные солнцем-2» Никиты Михалкова. А годом позже и вовсе вышла скандальная история. Главными претендентами на номинацию от России были наши «Елена» и фильм «Фауст» Александра Сокурова. Это было честное и открытое состязание. «Фауст» только что выиграл приз Венецианского кинофестиваля, Александр Николаевич Сокуров — выдающийся художник, который никогда на «Оскар» не выдвигался и, естественно, заслуживал полной поддержки кинематографического сообщества. Но получилось следующее: голоса любителей качественного независимого кинематографа разделились почти поровну между «Еленой» и «Фаустом», а выбрали третий фильм. В последний момент председатель оскаровской комиссии Владимир Меньшов достал пять или шесть доверенностей на голосование от людей, не пришедших на заседание комитета. И во всех назывался «Белый тигр» Карена Шахназарова. В результате от России на «Оскар» проследовал именно «Белый тигр», который не вошел в лонг-лист премии.
Было понятно, что с «Левиафаном» может случиться то же самое. Нельзя просто так взять и отказать фильму Звягинцева, победителю Канна и лауреату множества других значимых фестивалей. Да и отказ фильму по идеологическим соображениям вызвал бы скандал. А вот проиграть в честной борьбе другому фильму — это был вполне прогнозируемый вариант. Другое дело, что мы не могли понять, какую именно картину выберут на роль достойного конкурента. К моменту голосования и мы, и команда Sony Classics уже отчетливо понимали: у «Левиафана» есть все шансы на «Оскар». Фильм был отобран в программу «Мастера» кинофестиваля в Торонто, его пригласили на самый закрытый, утонченно-синефильский кинофестиваль США — в Теллурайде, который считается первым «оскаровским» смотром. У «Левиафана» был шанс бороться даже не за попадание в шорт-лист, а именно за номинацию.
Российский оскаровский комитет — одна из самых закрытых организаций в отечественной кинематографии. Например, состав комитета является по неизвестной причине секретной информацией. Первое, что мы сделали, — запросили у оргкомитета имена членов комитета. Нам его не дали с объяснением, что для этого нужна чья-то команда. Чья команда? До сих пор не понимаю. Но при этом нам был известен принцип его формирования: в него входили режиссеры и продюсеры фильмов либо победивших в конкурсах наиболее значимых мировых фестивалей (так называемой категории «А»), либо номинированных или получивших «Оскар». Обладатели призов за режиссуру — например, Павел Лунгин был награжден этим призом в Канне за «Такси-блюз» — по регламенту в состав комитета не попадали. Поскольку победителей фестивалей в Канне, Венеции и Берлине у нас мало, а «Оскар» так и вовсе один, список главных фестивалей мира дополнили Московским кинофестивалем и фестивалями в Варшаве и Шанхае.
Мы вспомнили всех, кто когда-либо побеждал на этих фестивалях, и тех, с кем мы были на установочных заседаниях, когда принималось решение о реформировании оскаровского комитета, и создали список его членов самостоятельно. Получилось 29 человек. После чего мы последовательно показали «Левиафана» им всем, даже тем, кто живет не в Москве. Сергей Бодров, работающий в Лос-Анджелесе, и Дмитрий Лесневский, проживающий в Лондоне, посмотрели фильм в Канне, а в Санкт-Петербурге мы устроили просмотр для Сергея Сельянова, Алексея Учителя, Андрея Сигле, Александра Сокурова, Константина Бронзита, Дмитрия Месхиева, Игоря Масленникова. В Москве показали практически всем, включая Владимира Меньшова, Павла Чухрая, Николая Досталя, Веру Сторожеву, Игоря Толстунова, Андрона Кончаловского и Александра Котта. А поскольку я уже теперь знал, как будет происходить голосование, мы заранее озаботились и получили доверенности на голосование от тех членов комиссии, которые могли не попасть на заседание. Как мы и предполагали, заседание комиссии назначили совершенно неожиданно и, конечно, на выходной день. Суббота, полдень, Дом кино. То есть ровно таким образом, чтобы попасть на это заседание было явно не с руки большинству участников.
Людей пришло действительно немного — включая нас, человек девять или десять. Но поскольку нас с Андреем Звягинцевым и Сергеем Мелькумовым фактически сразу выставили за дверь как не имеющих права голосовать за свой фильм, то осталось человек семь. Перед тем как выйти, я подошел к Меньшову и отдал ему свои одиннадцать доверенностей на голосование. Меньшов отреагировал чудесно искренне. Посмотрел на документы и сказал дословно следующее: «Что-то мы недоработали».
Уже постфактум мы узнали, над чем, собственно, работал оскаровский комитет в преддверии своего финального заседания. Среди продюсеров, которым члены комитета предлагали выдвинуть свои фильмы, были Игорь Толстунов с фильмом «Испытание» Александра Котта и Рубен Дишдишян с фильмом «Звезда» Анны Меликян. Расчет был простой: как и в случае с «Еленой», раздробить голоса киносообщества, представив два фильма, претендующих на художественную радикальность или острое социальное высказывание. Игорь, человек опытный, дважды номинировавшийся на «Оскар» (с фильмами «Вор» и «Восток—Запад», который мы сделали вместе), сразу от предложения отказался: нет смысла, у «Испытания» нет шансов. А Рубен Дишдишян польстился на обещание голосов и согласился. Естественно, ни одного голоса «Звезда» не получила…
Мы с Мелькумовым и Звягинцевым, отдав свои доверенности председателю комиссии Меньшову, вышли из Дома кино и сели рядом в кафе ждать результатов. Как мне потом рассказали участники заседания, только мы вышли за дверь, Меньшов достал свои доверенности — шесть писем с голосами в пользу фильма «Горько!» Жоры Крыжовникова. Сразу оговорюсь, что и к фильму, и к его автору я испытываю искреннюю симпатию: я считаю «Горько!» блистательным примером фильма, сделанного за очень небольшие деньги, но сумевшего победить в честной конкуренции за зрителя и хорошо заработать в прокате. Но при этом трудно представить, что кто-то за пределами России в состоянии такое кино оценить. Очерк нравов о русской свадьбе, фильм без единой фестивальной победы (и даже участия), не купленный для проката нигде за рубежом… Все это не оценка качества фильма, в конце концов, в отечественном прокате это ему ничуть не повредило. Просто нужно констатировать: история, рассказанная фильмом, интересна сугубо русскоязычной аудитории, она не пересекает границы, непонятна представителям других культур. Это прекрасный, но сугубо национальный культурный продукт. И шансов в битве за «Оскар» не имеет.
И вот Меньшов достает свои доверенности, и получается, что у нас четырнадцать голосов, а у «Горько!» — восемь. Шесть он достал из кармана, и двое проголосовали лично: сам Меньшов и продюсер Федор Попов. Все остальные присутствовавшие голосовали за «Левиафана».
<…>