Умер Михаил Жванецкий — самый влиятельный русскоязычный сатирик Послушайте его самые известные монологи и миниатюры: от знаменитых «Раков» до современной «Мечты»

6 ноября умер Михаил Жванецкий — символ одесского юмора и летописец парадоксов советского быта. Ему было 86 лет. Жванецкого ценили за умный, интеллигентный и поэтический юмор, который не столько смешил, сколько дарил афоризмы на все случаи жизни — от неурядиц на работе и в семье до конфликтов с государством и временем. За полвека на сцене остроумный философ с потертым портфелем успел побыть самым смелым сатириком эпохи застоя и дипломатичным «дежурным по стране» в 2000-х. «Медуза» вспоминает знаковые произведения Жванецкого — в исполнении автора и его коллег по сцене.

Авас

В середине 1960-х механик Одесского порта Михаил Жванецкий, пишущий юмористические миниатюры, переезжает в Ленинград — начинающего сатирика приглашает на работу артист Аркадий Райкин. 

«Авас» — первый большой хит Жванецкого в исполнении Райкина и Романа Карцева. Буксующая реприза про грузинского студента Аваса Горидзе, который пытается познакомиться с «очень тупым доцентом»: «Как вас зовут? — Авас. — Меня Николай Степанович, а вас? — Авас». Простоватая микропьеса, целиком построенная на каламбурах и тавтологии, раскрывается через фирменную рекурсию автора — герой Райкина, пересказывая герою Карцева дурацкий случай из жизни, сталкивается с точно таким же дурацким непониманием, и пытается его преодолеть. Чем серьезнее его настрой, тем громче смеется публика.     

Я видел раков

Трагикомический мем, который, как настаивал Жванецкий, «пропадает без пауз». Хроника мучительных флешбэков о раках, увиденных вчера на рынке — они есть и сегодня, но все портит «скупость, жадность и воображение» рассказчика. Мнимый выбор между вчерашними большими раками за пять рублей и сегодняшними — уже «за три, но маленькими» — выглядит жалким фарсом, когда выясняется, что у покупателя нет ни денег, ни возможности вернуться в прошлое, ни желания жить настоящим. «Дикая работа мысли тупого человека со своими воспоминаниями», — резюмировал автор в проекте Леонида Парфенова «Весь Жванецкий». 

Летом 2020 года актер Антон Лапенко использовал каркас «Раков» в ретро-номере про беспомощность и метания обывателя на фоне куда более серьезного выбора — голосования по поправкам в Конституцию России. 

Собрание на ликероводочном заводе

Коллективная галлюцинация верхушки завода, в которой каждый «тихо напивается, но пытается говорить нормально». За всех отдувается начальник отдела транспортного цеха, но путается в показаниях и проговаривается о самом главном — коллектив ликероводочного завода злоупотребляет своей же продукцией. 

«Мы тогда пили крупно, не могли без пол-литра, — описывал Жванецкий реалии своего круга в 1970-х. — Мы страшно зажатые, как в застегнутой жилетке. Боишься всего, оглядываешься». Раскрепощение, по словам писателя, гарантировал только алкоголь. С каждой минутой герои «Собрания» все больше погружаются в мир поэмы «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева и вместе с рассудком лишаются страха потерять работу и, кажется, страха смерти.    

Воскресный день

Жванецкий в роли кулинарного блогера. «Глазунья! Сверху прозрачная, подрагивает, и колбаски в ней архипелагом. Взял сковородку с яичницей и пошел на веранду. Затем достал из холодильника баночку, где еще с прошлого года хранилась красная икра». Дальше — больше.  

Ода гедонизму и эскапизму простого человека, замершего в предвкушении лучшего момента трудовой недели — беззаботного завтрака из свежих продуктов ближе к полудню. Немыслимо подробное описание состава блюд, последующего распорядка дня и ощущений, которые настигнут героя под конец уикенда, закономерно омрачает одно обстоятельство — «медленно темнеет воскресный день», завтра на работу. 

На складе

Цензура мешала Жванецкому называть вещи своими именами, но была бессильна с текстами, главными героями которых оказывались приметы времени — тотальный дефицит, талоны, блат и очереди всех за всем. 

Морок намеков и умолчаний сводит героя «На складе» с ума от внезапного доступа к тому, что еще вчера виделось привилегией избранных: деликатесы, модная одежда, крепкие напитки. Есть даже доставка! Лучше закупиться впрок, но где взять столько денег? Главная проблема, впрочем, в другом: когда тебе все дадут на складе, тебе точно не дадут жить соседи и знакомые. 

Нормально, Григорий! Отлично, Константин!

Путевой дневник советских Бивиса и Батхеда, полный трепа за жизнь и проницательных наблюдений, отчего все вокруг не так. Малобюджетное роуд-муви по областным санаториям, в центре которого отказ от больших надежд в пользу мелких, но утешительных удовольствий — тех, что доступны прямо сейчас. «Ничего, говорю, по буфетам походили, с людьми познакомились, на скамейке полежали. Нормально, Григорий! — Отлично, Константин!». Мотивационным ораторам монолог едва ли понравится, но всем остальным — смотреть до конца. 

Как шутят в Одессе

Жванецкий был символом одесского юмора и его главным популяризатором за рубежом, хотя попытки перевода обычно заканчивались ничем. В 1990 году писатель основал Всемирный клуб одесситов и до последних дней оставался его президентом. 

«Как шутят в Одессе» — черный юмор в духе братьев Коэн, проведи они детство на Черном море под присмотром толстой тети Мани в носках и мужских ботинках. По сюжету похоронный оркестр сомнительного происхождения приходит не по адресу, но покидать дом не собирается — музыкантам проще устроить кровавую потасовку, дождаться жертв и «отыграть свое» несмотря ни на что. Жильцы договариваются на похороны без покойника за три рубля и отправляют оркестр к одному из соседей, у него как раз день рождения.

Государство и народ

Вечный диалог населения России с властью — на повышенных тонах и полусогнутых одновременно. «Государство все, что можно, забирает у нас, мы — у государства. Оно родное и мы родные». На каждый кризис и призыв затянуть пояса потуже в духе «денег нет, но вы держитесь» народ, по утверждению Жванецкого, «скручивает и отвинчивает» все, что плохо лежит, и живет своей жизнью, имитируя лояльность.

Под конец миниатюры народ и государство подходят к главному. «Смотри, вот это твоя родная власть. — Ну да, все может быть, конечно. — Диктатура эта твоя, ты это понял? — Ну. — Ты же сам этого хотел! — Когда? — Всегда! — Ну, хотел, конечно, но можно диктатуры поменьше?».

Отодвинуть облако

Одно из самых пронзительных и лиричных произведений комика без малейшего намека на шутку — зато на пределе самоиронии и откровенности.

Жванецкий разговаривает с ангелами и ждет от них ответа на ключевые вопросы: будет ли он счастлив, как сохранить отношения, когда вернется вдохновение и можно ли помочь матери. В развязке становится ясно, что все это время впавший в депрессию писатель разговаривал сам с собой и прислушивался к внутреннему голосу — или был ангелом. 

Мечта

Монолог, записанный в 2017 году, в котором Жванецкий признается, что не знает, о чем мечтал всю жизнь, но жизнь тем не менее удалась.

«Впечатления от жизни — это ее итоги. А пока кому-то нужен: тик-так, тик-так… прошла тоска, наступила тревога, прошла тревога, наступила тоска. Так и живи от диагноза до концерта! Если вдруг фамилия стала должностью, вакансия будет вечной».