истории

«Здесь их гнали — и там тоже. Вроде и в Америке — но не на свободе» Пастор-«иноагент» Альберт Раткин рассказывает историю своего сына Давида-Виктора, который уже больше полугода ждет убежище в США в миграционной тюрьме

Источник: Meduza

Протестантский пастор Альберт Раткин с 1991 года возглавляет пятидесятническую общину «Слово Жизни» в Калуге. С началом российского вторжения в Украину епископ занял антивоенную позицию — и даже был объявлен «иноагентом» за свои ролики на ютьюбе. Старший сын пастора, Давид-Виктор Раткин, с 2015 года активно участвовал в протестах, а в 2022 году уехал сначала в Кыргызстан, а затем в Мексику, чтобы оттуда перейти границу США и попросить убежища. Уже больше полугода, с мая 2024-го, Давида-Виктора переводят из одной американской миграционной тюрьмы в другую (их чаще называют «детеншнами»). Точно так же в американских «детеншнах» ждут суда тысячи россиян. Они объединяются в инициативные группы, привлекают адвокатов, но и это не помогает решить проблему. По просьбе кооператива независимых журналистов «Берег» Альберт Раткин рассказывает, как складывалась их с сыном жизнь до войны — и что происходит с тех пор, как Давид-Виктор решил уехать в США.

Давид-Виктор — мой старший сын — выбрал заниматься политикой. Он всегда отличался чрезмерным чувством справедливости. Наверное, я был таким же [когда был моложе]. И тоже занимался общественной деятельностью: дважды выдвигался в заксобрание Калужской области, уже будучи пастором евангельской церкви «Слово Жизни». С конца 1990-х мы с нашей общиной помогали в реабилитации людей с зависимостями и кормили голодных; Давид-Виктор тоже раздавал еду бездомным.

Еще мы с 1999 по 2019 год финансово поддерживали Козельский детдом — пока его директрисе не запретили с нами общаться. Лет пять назад ее просто вызвали в министерство образования региона на встречу с людьми из ФСБ; помню, как она удивленно мне потом пересказывала их рекомендацию «никаких контактов больше» со мной «не иметь».

ФСБ меня уже давно мониторит. Еще в 2000-м мы купили в Калуге недостроенное здание между двумя микрорайонами, которое тогдашний губернатор [Калужской области Дмитрий] Артамонов хотел отдать другим инвесторам [планирующим построить на этой земле торговый центр]. Кого только на нас не натравливали, каких только проверок не было! Но мы выдержали, и в итоге торговому центру пришлось строиться вокруг нашего храма — буквой «П». С тех пор уже и Артамонов ушел, а у них все продолжается по накатанной: приезжают санэпидемстанция, налоговая, пожарные; а мы потом судимся, судимся, судимся… На местном телевидении нас причисляют к сектантам — и вообще во всем виноват.

Дети росли среди всего этого — арестов, гонений, уголовных дел. Давид-Виктор, пока взрослел, везде что-то принимался отстаивать, всем что-то брался доказывать. Всегда своя точка зрения была. Даже когда мы его, 14-летнего, отправили в школу Christian Life Fellowship в Луизиане, он умудрялся прямо на уроках спорить с учителями. Однажды принялся объяснять им, что Аляска раньше была русской землей. Сначала с ним спорили, а потом погуглили — и признали, что он прав.

После учебы в США он поступил в местный университет — но все равно решил вернуться в Россию. Потому что был молодой и глупый, а еще пропутинский: тогда как раз шел 2014 год, который сильно снес ему голову. Он впитал пропаганду о «встающей с колен России», а когда вернулся, поступил в РУДН на политолога и своими глазами увидел, что происходит, его взгляды тут же диаметрально поменялись. Он начал активно ходить на протестные акции, познакомился с Алексеем Навальным и стал одним из лидеров «Протестной Москвы».

Его задерживали неоднократно — в 2020, 2021 и 2022 годах. Поначалу я, конечно, переживал. Но потом понимаешь, что все равно все в руках Божьих. Не поменяешь же ничего. Тем более что если ты посвящаешь себя чему-то… Как говорил Господь, «никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия». Если уж положил руки, то паши! Так что сильно я не переживал: «Ну, если ты избрал [путь] — иди».

Эшники за него, конечно, уцепились: выискивали его на митингах, заговаривали, задерживали — но официально ничего не предъявляли. Они же, видимо, пожаловались на него руководству РУДН — и прямо накануне защиты диплома его выгнали из общаги. Но он все равно закончил свой бакалавриат, а потом безуспешно пытался поступать в магистратуру и ВШЭ, и МГУ — но везде ему отказывали именно на устных собеседованиях; как мы поняли, это [вероятно] тоже было [влияние] эшников. В итоге он поступил в Шанинку на политологию.

После поступления, в 2021-м, он приехал домой, в Калугу. Мы тогда всей семьей пошли на митинг в поддержку Навального — и сыну дали десять суток. Давид-Виктор уже понимал, к чему все идет, но хотел все-таки доучиться. В итоге все равно не вышло: ректора Шанинки [Сергея Зуева] отправили в СИЗО, а факультет политологии разгромили.

В конце января 2022-го Давид-Виктор с друзьями поехал в Турцию — и тут как раз началось вторжение. Из Турции сын поехал в Киргизию, где начал работать со многими правозащитными организациями.

А [в 2023-м] он ненадолго прилетел домой — и попал прямо на мое задержание по делу о «дискредитации» российской армии. 8 августа спецназ ворвался в нашу церковь, выбив в ней окна; эфэсбэшники из Москвы шесть часов вели обыск в храме, а потом отправились ко мне в квартиру. В следственном комитете нас с женой развели по разным комнатам — и стали давить. Жене угрожали благополучием наших детей, чтобы она написала на меня заявление. Она этого делать не стала; в итоге на меня так ничего и не нашли.

Дети мне хором говорили тогда: «Папа, уезжай, тебя посадят!» А кто тогда здесь останется? Кто здесь будет говорить истину? Что, совсем народ бросать, что ли? Должен же быть голос… чести. Не знаю, как еще это назвать. Жизнь нужно прожить достойно Господа: он никуда не бежал и не прятался — а я почему должен? К тому же суды открыли еще одну дверь для проповеди Евангелия: кто бы из судей иначе слушал меня? А сейчас все они смотрят мои проповеди — и в Минюсте, и эшники, и Роскомнадзор.

Давид-Виктор тоже тогда сказал: «Пап, надо уезжать». Я ему ответил, что не поеду — но чтобы он отправлялся сам. Подальше и от России, и от Киргизии, где тогда уже начали выдавать антивоенных людей России. Он полетел в Мексику, чтобы перейти границу в США. Из нашей церкви десять семей так уехало, когда мобилизация началась.

Сидя в Тихуане, он восемь месяцев ждал возможности перейти границу. Пока 12 мая 2024-го наконец-то не сделал это и не оказался в Калифорнии — в «детеншне», специальной миграционной тюрьме. У него был поручитель, договоренности о работе, политические основания [получения статуса беженца] — первые два суда прошли успешно, финальное заседание назначили на сентябрь. И буквально за два дня до него Давида-Виктора из Калифорнии отправляют в Такому, штат Вашингтон — в другой «детеншн».

Вместе с ним так перекинули еще 30 россиян. Почему? Потому что на финальном заседании, как правило, выносят решение выпустить человека из «детеншна» в страну. Но когда тебя перекидывают в другой штат, все суды обнуляются — и нужно начинать процесс заново, уже на новом месте и с новым судьей. Так можно бесконечно переводить людей из одной миграционной тюрьмы в другую, чтобы обнулять им срок ожидания американского убежища.

Давид-Виктор пытался сопротивляться: «У меня через два дня суд, я никуда не поеду!» Но офицеры [«детеншна»] сказали, что если он не поедет «по-хорошему», то ему что-то вколют, чтобы он «стал овощем — и очнулся уже на новом месте».

Новый суд на новом месте у него прошел в октябре [2024-го], а следующий назначили только на март 2025-го. И он не один такой! А потом [не исключено, что] снова в другой штат перекинут. Офицеры [миграционной тюрьмы] откровенно говорят, что «пришел негласный приказ из Вашингтона — русских не выпускать».

Россиян так сейчас сидит больше десяти тысяч. Уже были голодовки (сам Давид-Виктор объявлял голодовку, но ее пришлось прекратить спустя три дня, — прим. «Берега»). Многие в «детеншнах» — Свидетели Иеговы, ЛГБТК-люди, больные, беременные, всякие. Эта наша молодежь, наши дети, которые бежали отсюда — за что их там держат? За что они там сидят-то? Здесь их гнали — и там тоже, получается. Вроде и в Америке — но не на свободе. А условия-то там не курорт. Все равно тюрьма.

Конечно, Давид-Виктор устал; конечно, измотан. У него там уже было подозрение на диабет, сильно упало зрение, зубы болят (их там только выдрать могут — уже пообещали). Одно время он совсем отчаялся. Все разом нахлынуло. Он тогда каждый день звонил — утром и вечером. «Папа, за что мы здесь сидим? Почему всех пропускают — мексиканских, пуэрториканских, из Венесуэлы гангстеров, всех в наколках — а нас держат?»

«Почему, почему, почему…» Я говорю: «Сынок, здесь другой вопрос главный — не „почему“, а „зачем“? Ты должен понять, чего такого Бог для тебя приготовил, если ты проходишь через это?»

Он решил, что, как выйдет, нужно будет помогать выбираться всем остальным русским.

В последний раз он совсем раскис чего-то: «Папа, я уже все, я готов сдаться — и готов на депортацию». Я ему: «Ты ж сам выбрал свой путь — чего жаловаться тогда? Имей надежду! Ты пока только пять месяцев сидишь, ну, полгода — а здесь бы тебе впаяли 10–15 лет. И, поверь мне, условия здесь другие». Ну, чтобы он не раскисал так сильно.

Все, что предначертано, — это мое. Наши жизни в руках Божьих. Все, что надо пройти — мы пройдем.