истории

Что происходит в Южной Корее? Президент страны объявил военное положение, а парламент его уже отменил (но это неточно) Пытаемся разобраться с корееведом Федором Тертицким

Источник: Meduza

Президент Южной Кореи Юн Сок Ёль ввел в стране чрезвычайное положение — это произошло впервые за 45 лет. Поздним вечером 3 декабря южнокорейский лидер заявил в телеобращении, что это якобы необходимо, чтобы защитить страну «от угрозы северокорейских коммунистических сил», — и добавил, что намерен «искоренить отвратительные просеверокорейские антигосударственные силы». Здание парламента тут же окружили полицейские и военные, но некоторые депутаты все равно смогли попасть внутрь, чтобы проголосовать за отмену военного положения. По просьбе «Медузы» кореевед и лектор Университета Корё Федор Тертицкий объясняет, что этот политический кризис будет значить для Южной Кореи.

Что происходит в Сеуле?

Происходит абсолютно беспрецедентное событие: объявлено чрезвычайное положение. Произошло все это в силу чисто внутриполитических событий: президент не смог договориться с парламентом. Ближайший аналог — Ельцин, 1993 год, Указ 1400.

В Корее однопалатный парламент, большинство в нем — у левой оппозиции. Это простое большинство, не конституционное. То есть они могут принять закон, потом президент на него накладывает вето, и преодолеть его они не могут. Такая ситуация была с момента, когда Юн [Сок Ёль] пришел к власти на выборах, и продолжалась на протяжении всего времени, что он пребывал у власти. Все это, естественно, ни Юну, ни оппозиции не нравилось: они друг друга очень сильно не любят. Какие-то решения, где нужно было простое большинство, оппозиция принимала самостоятельно. Например, снимала каких-то чиновников, близких Юну.

Нужно учитывать еще два фактора. Первый: у Юна низкий рейтинг — около 20%, по последним опросам. Второй: лидер оппозиции Ли Чжэ Мён — человек действительно очень левых взглядов, из аналогов мне приходит в голову президент Чили Сальвадор Альенде, которого свергал Пиночет. То есть он самый радикальный из всех мейнстримных левых политиков. 

По-видимому, Юн решил, что договориться они не смогут, плюс они, нехорошие люди, копают под его жену [Ким Гон Хи] — а за нашей первой леди ходит целый шлейф коррупционных скандалов, и парламент, на мой взгляд, довольно обоснованно выдвигал к ней претензии. И Юн решил пойти ва-банк, объявив чрезвычайное положение. В соответствии с законом в стране немедленно создается командование чрезвычайным положением. Командующим назначен начальник штаба наземных войск генерал Пак [Ан Су], который уже объявил об обеспечительных мерах, из которых мера номер один — немедленная приостановка деятельности парламента, чтобы он не мог проголосовать за импичмент Юну.

Смотрят на это все [политики] ошалело. Естественно, оппозиция в ярости. Ли Чжэ Мён опасается ареста. Очень важно, что против Юна немедленно выступил глава его собственной партии «Сила народа» Хан Дон Хун, который и до этого Юна не то чтобы любил. Хан сказал, что осуждает это решение и что вместе с гражданами его остановит. То есть он очень прямо и очень жестко высказал свою нелояльность президенту.

Войска уже в городе. Пока кажется, что их не очень много, но в Сеул приехали бронетранспортеры. Один из каналов показал, как люди в военной форме пытаются забраться в здание парламента.

Если Юна удастся сейчас остановить, это, скорее всего, станет концом его карьеры. Я не думаю, что ему это кто-то простит. Люди, в принципе сочувствовавшие ему раньше, например глава фракции господин Хан Дон Хун, вряд ли будут сочувствовать ему теперь.

Никаких сроков окончания чрезвычайного положения я не вижу. На что рассчитывает Юн, я не понимаю. Пока президент временно попытался ввести в стране диктатуру. Продлится она часы или это конец Шестой республики, мы точно не знаем, но пока все склоняется оптимистично к первому варианту. Шестая республика — это демократический строй, который существует с 1987 года. 

Мне очень сложно найти, с чем все это сравнить. Даже о вероятном начале [российско-украинской] войны 24 февраля эксперты предупреждали. А о [том, что происходит в Южной Корее], даже не говорили! За сутки до всего происходящего я разговаривал с журналистом, который работал в парламенте и хорошо знает всех этих людей, депутатов. Он вообще не упоминал ни о чем подобном.

Так отменено военное положение или нет?

Парламент принял декларацию с требованием немедленно прекратить чрезвычайное положение, но проблема в том, что, с точки зрения Юна, эта декларация не имеет никакого юридического смысла, потому что деятельность парламента, с его точки зрения, приостановлена. [Открытым остается] вопрос, кто кого задавит — парламент или Юн. Политический кризис вошел в острую фазу, и, скорее всего, по его результатам одна сторона съест другую. Пока больше похоже на то, что съедят Юна. Может быть, [стороны] договорятся, но в это смутно верится. Речь идет либо о свободе президента, либо о свободе оппозиции.

Как в целом до этих событий была устроена внутренняя политика Южной Кореи?

У нас здесь довольно нестабильные политические партии. Они постоянно переименовываются, слегка распадаются, слегка сливаются. В целом есть большая правая партия и большая левая партия. Правая — это Юн, а левая — это оппозиция. Большая правая партия ведет свою духовную историю от партии власти при военных диктатурах, поэтому у нее есть не очень сильный, но все же ореол авторитаризма — особенно с точки зрения людей левых взглядов. Она, как правило, очень сильно подчеркивает свой союз с США, плюс — мягче — подчеркивает хорошие отношения с Японией. 

В этом отношении Юн, кстати, немножко необычен, потому что он подчеркивал [эти связи] не мягко, а очень активно. У него вообще одно из любимых занятий — это съездить в Вашингтон или Токио и рассказать, какие мы друзья свободного мира. Правым свойственно очень не любить Северную Корею и считать, что лучше всего будет отгородиться от них высоким забором. При этом отношение к Китаю или к России Путина может быть более сложным.

Левые в Корее — это люди, которые частично вырастают из демократического движения, частично — из более радикальных людей левых взглядов. Как правило, это люди, которые выступают за более мягкую [политику] в отношении Севера. При этом я бы не назвал их [взгляды] антиамериканскими. У предыдущих левых администраций отношения с Америкой были довольно спокойными. Хотя при нынешнем лидере они могли бы испортиться.

Разногласия между левыми и правыми [по большому счету] не связаны с экономическими или социальными вопросами. Например, в Южной Корее не легализованы гей-браки, но дискуссия по этому поводу есть только между представителями малых партий, в то время как большие вообще игнорируют эту проблему. О том, нужны ли высокие налоги и высокая социалка (развитая система социального обеспечения, — прим. «Медузы») или маленькие налоги и маленькая социалка, [тоже никто не спорит]. 

Нет, в Южной Корее больше всего все любят ругаться из-за внешней политики и из-за истории. Например, из-за президента Пак Чон Хи, который пришел к власти в ходе военного переворота. Потом правил как гражданский, сначала выигрывал на относительно честных выборах, а потом снова установил военную диктатуру. Его убил начальник тогдашней главной спецслужбы в 1979-м. Так вот, Пак Чон Хи хороший человек, потому что при нем произошло экономическое чудо, или он сволочь, потому что он диктатор? На эту тему они могут спорить вечно.

А Северная Корея имеет какое-то отношение к происходящему?

Юн сказал, что лидеры оппозиции — просеверокорейские. Определенная правда в этом есть, руководство оппозиции действительно в какой-то степени симпатизирует КНДР. Но является ли это основанием для того, чтобы делать то, что делает Юн? Думаю, как-то не очень. 

Вероятно, Ким Чен Ын тоже за всем этим внимательно наблюдает. Пока никакой реакции из Пхеньяна я не видел, да и что им делать? Вторжение начинать? Думаю, вряд ли — да и зачем? Никаких сигналов о том, что они собираются напасть на Южную Корею в краткосрочной перспективе, не было. Если Юна сейчас снесут, они будут рады. Северокорейцы, конечно, очень хотели бы видеть у власти [в Южной Корее] руководителя оппозиции. Рискну предположить, что если они как-нибудь и отреагируют, то, конечно, будут ругать Юна.